— Мэгги, Джимми по завещанию отписал свою долю в бизнесе тебе, вернее, тебе и Шейле. Разве ты не знала?

Я ошарашенно замотала головой.

— Если мне не изменяет память, по словам Роксаны, он оставил копию своего завещания дома. Там сказано, что свою половину того, чем мы с ним владели совместно, он оставляет тебе и Шейле. Потому, говорит, что он обещал о вас обеих позаботиться. — Вернелл настороженно прищурился. — Может, я кое-чего не знаю о Шейле?

— Ах вот как? — Я вскочила с загородки и повернулась лицом к Вернелл. — Вы, Спайви, бедную девушку и в могиле достанете! Черт вас всех подери, нет! У меня не было романа с твоим братом, и я ни о чем таком не догадывалась!

Вернелл печально улыбнулся:

— Мэгги, сейчас это уже не важно, Джимми мертв, а мы с тобой будем партнерами в фирме по продаже передвижных домов. Это судьба, Мэгги, Судьба с большой буквы.

Только не моя судьба! Только не мое будущее! Я была вне себя от ярости, у меня просто в голове не укладывалось, как такое может быть. Ох уж этот Джимми, удружил!

— Хватит, Вернелл, — закричала я, — вставай и пошли отсюда!

— Куда мы идем? — На его лице появилась глуповатая ухмылка, как бывало, когда он приходил домой пьяный и думал, что ему повезет.

— Я отвезу тебя домой.

— Я так и знал! — радостно завопил он. — Я знал, что ты меня все еще хочешь!

Какая жалкая пародия на мужчину! Я покачала головой. Мятый полиэстеровый костюм, небритая физиономия, запах перегара изо рта… И чем я только прогневила судьбу?

Схватив Вернелла за руку, я заставила его встать и потащила за собой к «фольксвагену», но оказалось, что он загородил мою машину своим фургоном.

— Давай мне ключи! — потребовала я.

Вернелл не шелохнулся, тогда я сама сунула руку в карман его брюк и достала ключи. Вернелл тупо захихикал.

— Заткнись и полезай в кабину, да не за руль, машину поведу я, ты и на ногах-то едва держишься, пьяница несчастный!

Вернелл снова захихикал.

— Мне всегда нравилось, когда ты злилась, — заявил он, обнимая меня за плечи и кладя подбородок мне на макушку.

Он был тяжелый, некоторое время я даже не могла с места двинуться, потом попыталась подтолкнуть его вперед. Со стороны мы, наверное, выглядели счастливой парочкой. Во всяком случае, именно так должно было показаться Маршаллу Уэдерзу, который следил за нами со своего наблюдательного пункта на противоположном конце автостоянки.

Я дала задний ход, фургон дернулся, Вернелл заскользил по сиденью и повалился на меня.

— Отстань, не мешай! — заорала я, пытаясь левой рукой удержать руль, а правой отпихнуть от себя Вернелла.

Он захихикал и положил подбородок мне на плечо. Я чувствовала, как он таращится на меня, а от его смрадного дыхания меня чуть не вырвало. Маршалл Уэдерз все еще наблюдал за нами, он был в темных очках, больших, как у пилота, даже на расстоянии я чувствовала, что он смеется.

— Ну его к черту, — пробурчала я и снова закричала: — А ты убери свою голову с моего плеча!

Чтобы придать своим словам больше веса, я ткнула Вернелла под подбородок.

— Ой, больно! Черт, какая ты становишься вредная, когда злишься!

Я выехала на дорогу и пристроилась в ряд, что оказалось не так уж трудно, поскольку при моем появлении большинство машин на Бэттлграунд-авеню остановилось.

Вернелл потянулся к приборной панели и что-то включил — сначала я думала, что радио, но внезапно из громкоговорителей понеслись звуки церковного гимна «Аллилуйя» из оперы «Мессия».

Я постаралась сосредоточиться на дороге, в этот час запруженной автомобилями, одновременно пытаясь приноровиться к управлению длинным фургоном и понять, как он слушается руля. Разбираться с тумблерами, регулирующими громкость, у меня не было никакой возможности, и я стукнула по приборной доске.

— Вернелл, выключи эту штуку!

Другие автомобили уступали мне дорогу, словно карете «скорой помощи». И именно в это время Вернелла угораздило задремать.

— Эй, Вернелл, проснись! Не вздумай спать!

Никакой реакции. Музыка тем временем стала еще громче, у меня над головой послышался какой-то скрежет, я вспомнила, что Вернелл установил антенну на крыше так, чтобы во время движения фургона она вращалась по часовой стрелке.

Я посмотрела в зеркало заднего вида. За нами ехал один-единственный автомобиль — коричневый седан «таурус».

— Боже милостивый, ну чем я тебя прогневила? — в сердцах воскликнула я. О чем только Господь Бог думал, посылая видения моему бывшему мужу? А чем он был занят, когда вмешательство свыше понадобилось мне? Розовые одежды!

Я лихо завернула на Индепенденс-авеню, отсюда начинался последний этап пути к кирпичному особняку Вернелла. Интересно, как мне объясняться с мисс Тарелкой? Может, мне повезет и ее не окажется дома? Тогда я просто оставлю Вернелла в кабине грузовика, а сам грузовик — на подъездной аллее. Но, как и следовало ожидать, в этот день провидение было не на моей стороне: Джолин, конечно же, оказалась дома. Такой уж неудачный выдался денек.

Коричневый «таурус» остановился под деревом, из-под ветвей которого я по вечерам наблюдала за Шейлой. Проехав по подъездной аллее, я поставила фургон на площадке перед домом, обойдясь при этом всего одной жертвой: пострадал почтовый ящик ручной работы времен королевы Виктории. Я расплющила его в блин, и, по-видимому, именно эта мелочь заставила прекрасную Джолин броситься к двери.

Она была вся в белом, начиная от обруча для волос, поддерживавшего в порядке ее высветленные локоны, до носков белых теннисных туфель. Жена моего бывшего мужа стояла в дверном проеме и наблюдала за нашим прибытием.

— Джолин, у меня для тебя посылочка! — закричала я, пытаясь перекричать музыку, не прекратившуюся, даже когда я заглушила двигатель.

Джолин прищурилась, отчего ее маленькие глазки стали еще меньше, и выпятила грудь, словно рассчитывала, что эта часть тела самостоятельно заговорит вместо нее.

«Вряд ли эти штучки тебе помогут», — пробурчала я про себя, идя к парадному входу по мощенной булыжником дорожке.

Джолин подбежала к фургону — коротенькая теннисная юбочка взметнулась вверх, демонстрируя ее загорелые бедра совершенной формы, — и заглянула в кабину.

— Что ты сделала с моим мужем? — взвизгнула она. — Он мертв?

— В некотором роде. Он мертвецки пьян, так что можно считать, что для мира он на какое-то время почил. Но кажется, это не совсем то, что ты имела в виду, правда?

Обитатели окрестных особняков стали выходить на улицу, бросая в нашу сторону кто возмущенные, кто любопытные взгляды.

— Выключи музыку! — потребовала Джолин, топая по земле маленькой ножкой в белой теннисной туфле.

— Ну уж нет, дорогуша, все, что его, то твое, сама и выключай.

Она решительно подошла к грузовику, залезла в кабину и выдернула ключ из замка зажигания. Это не помогло. Она повозилась некоторое время с разными переключателями, но и это не помогло. В конце концов Джолин сдалась. К этому времени из динамиков понесся «Рок столетий».

— До меня дошли слухи, что ты уговариваешь Вернелла подать на меня в суд? — сказала я, подходя к ней сзади.

От неожиданности Джолин вздрогнула.

— Да, это так, — холодно ответила она. — Джимми был к тебе неравнодушен, и ты использовала его чувства в корыстных целях. — В кабине грузовика Вернелл замычал во сне. — Убирайся из моего дома!

— Уйду, когда сочту нужным, — сказала я, — сначала нам с тобой нужно закончить кое-какие дела.

Джолин попятилась от меня и запыхтела как паровоз.

— У меня с тобой нет никаких дел! — Она тряхнула обесцвеченной гривой, как будто пыталась меня стряхнуть, но я снова вторглась в ее личное пространство.

— Ты порочишь меня в глазах дочери, мне это не нравится, — сказала я.

— Я всего лишь сказала ей правду, — возразила Джолин.

Я сгребла в кулак подол ее тонкой белой футболки.

— Правда состоит в том, что я не убивала Джимми Спайви, и ты не имеешь никакого права утверждать, будто я это сделала.