И тут раздался какой-то звук. Такой тихий, что я подумала: померещилось. Взглянула на Бесс – кажется, она ничего не слышала. Наверное, нервы, решила я.

Прошла еще минута; я посмотрела на ближайшее витражное окно. Мне было видно только лицо прекрасной женщины, молодой и светловолосой. Наверняка это была Дева Мария. Но женщина смотрела величаво, высокомерно наклонив голову, и была очень похожа на кого-то, чей прекрасный портрет я недавно видела. Юная красавица-королева из династии Плантагенетов – вот кто вдохновил художника.

И тут вновь раздался какой-то звук. На этот раз его услышала и Бесс. Она так крепко сжала мое запястье, что ногти буквально впились в плоть, но я стоически терпела.

– Сюзанна? Бесс? – Голос Тома, звучавший не громче шепота, доносился откуда-то сзади, из-за пределов часовни.

Я закрыла глаза.

– Вы ведь там, правда, девочки?

Бесс напряглась.

– Слушайте, не обижайтесь! Я понимаю, что напугал вас, – заговорил Том примирительным тоном. – Я был не прав. Потерял голову. Извиняюсь. Выходите – и забудем все.

Хватка Бесс чуть ослабла, она, похоже, собиралась подняться. Я изумилась: неужели служанка поверила ему?

– Бесс, нет! – произнесла я одними губами и почувствовала у себя на ладони что-то холодное. Это была связка ключей.

Служанка прижала губы к моему уху и прошептала:

– Госпожа, я выйду и уведу его подальше от вас. Скажу, мол, Сюзанна ушла вперед, а я решила помолиться. Том отведет меня на женскую половину, а по дороге будет искать вас. Ему и в голову не придет, что вы теперь пойдете в Бошам. Это же совсем в противоположной стороне.

Я яростно замотала головой:

– Мне одной нипочем не найти свою камеру.

– Найдете, это просто. Идите по туннелю. С улицы в Бошам в такое время не попасть. Ключи спрячете у себя в камере под тюфяком. Я найду способ забрать их утром.

Я не успела сказать ни слова, не успела остановить ее. Бесс вскочила на ноги и поспешила к выходу.

– Ну, надеюсь, ты уже малость остыл, Том? – раздался ее голос. – Не будешь вести себя как животное? А то я просижу здесь до утра.

– Где Сюзанна? – требовательно вопросил он.

– Я так напужалась, что решила зайти в часовню, а она прямо побежала к себе. Ты же знаешь: Сюзанна не очень любит молиться.

– А ты не врешь?

Мои пальцы еще крепче сжали связку ключей. Бифитер не поверил Бесс. Сейчас он обнаружит и меня.

И тут откуда-то из глубин Тауэра донесся еще один мужской голос:

– Эй, кто там? Назовитесь!

– Здесь Том Шарад, сэр. Провожаю Бесс с ночного дежурства. – Я услышала, как служанка быстро вышла из часовни. Послышались мужские голоса, потом – голос Бесс, но разобрать, о чем они говорят, я не смогла. Голоса вроде бы звучали спокойно: Бесс каким-то образом удалось все уладить. И вот уже шаги всех троих замерли в отдалении. Вокруг воцарилась тишина.

Я попыталась подняться, но колени у меня подогнулись, и я в ужасе упала на скамью. Как я смогу дойти до своей камеры в Бошаме, если даже в часовне не могу встать на ноги? Я подумала, что, может быть, лучше, остаться в Белой башне на ночь, а потом рискнуть пробраться в Бошам на рассвете? Но тюремщики имели обыкновение обходить узников с восходом солнца. Вряд ли я смогу при свете дня выдавать себя за Сюзанну.

Стало быть, мне нужно вернуться сейчас, немедленно.

Я двинулась назад по анфиладе сводчатых комнат: пока сбиться с пути было невозможно. Я дошла до большого зала и поспешила миновать его как можно скорее. Мои глаза привыкли к темноте, они различали каменные стены и бойницы. Найти деревянную дверь в туннель оказалось на удивление легко. На связке Бесс висело десять ключей, второй из них подошел.

Из туннеля вновь пахнуло затхлостью. Внизу было совершенно темно, а свечи у меня не было.

Дрожа, я закрыла за собой дверь и пошла вперед, шаря рукой по кирпичной стене. Мои ноги коснулись пола туннеля, и тут страх нахлынул на меня. Я бросилась назад, боясь отойти от ступенек. Пока я медлила там, до меня донесся неприятный звук: это скреблись крысы. Их тут было видимо-невидимо. Я чуть ли не чувствовала их усы и дыхание у себя на ногах.

– Мария, Матерь Божья, защити меня! – громко сказала я. Но голос у меня надломился: я показалась себе такой слабой и хрупкой.

Я глубоко вздохнула. Чепуха! Не хватало еще бояться каких-то крыс! Пусть эти твари знают свое место!

– Эй, крысы, вы не сможете мне помешать! – отважно крикнула я. – Я – Джоанна Стаффорд, и вам меня не остановить!

С этими словами я твердо ступила на пол туннеля и заставила себя идти вперед, в темноту.

Выставив вперед одну руку, а другой нащупывая крошащийся камень сырой стены, я снова и снова повторяла: «Я – Джоанна Стаффорд, и никаким крысам меня не остановить!» Это была бравада, но она согревала мне кровь. Действительно, сколько уже можно бежать, прятаться, бояться…

Три раза, пока я бежала по черному туннелю, моя нога натыкалась на что-то живое – прикасалась к дрожащему теплому телу. И каждый раз я пинком отбрасывала крысу в сторону и продолжала путь.

Я споткнулась о ступеньку и упала, больно ударившись лодыжкой. Но даже не огорчилась: ведь это означало, что я добралась до конца.

Я подобрала подходящий ключ и чуть приоткрыла дверь. До утра было еще далеко, но Бесс говорила мне, что тюремщики совершали обходы на протяжении всей ночи.

Увидев свет в коридоре Бошам-Тауэра, я приоткрыла дверь пошире. В том же самом месте, что и прежде, футах в двадцати от меня, сидел теперь, вытянув перед собой ноги, другой человек. Каменная лестница, ведущая наверх в мою камеру, находилась между бифитером и мной. Я понимала, что не смогу незамеченной добраться до ступеней.

Я прижалась к двери, обдумывая, как быть, и тут вдруг какой-то хриплый звук буквально заставил меня подпрыгнуть. Дверь, громко скрипнув, распахнулась. Я дернула ее назад, на себя, и замерла, чувствуя, как дрожь пробирает меня.

Но тюремщик никак не прореагировал. Я поняла почему: он вовсю храпел. Так вот что за звук напугал меня!

Я облизнула губы и осторожно, стараясь ступать как можно тише, проскользнула в проход. Один шаг. Другой. Бифитер опять захрапел так, что у него даже ноги затряслись. Наверняка он болен: не может здоровый человек издавать такие невообразимые звуки.

Я добралась до винтовой лестницы и облегченно вздохнула: испытание почти закончилось. Ступени были отшлифованы множеством ног: я обратила на это внимание, еще когда меня переводили в Бошам. И вот тут-то меня и подстерегала трудность. После того майского дня я только один раз прошла по этим ступеням – семенила за Бесс, совершенно не обращая внимания на маршрут. Целиком была поглощена тем, чтобы не выронить белье и как можно больше походить на Сюзанну. Признаться, мне и в голову не пришло запомнить, куда и откуда мы идем.

Я поняла, что заблудилась.

«Вспомни, – приказала я себе. – Вспомни, сколько пролетов ты прошла, где поворачивала». Я зажмурила глаза, потом открыла их и принялась разглядывать винтовую лестницу, поднимающуюся на три этажа. Моя камера находилась на втором, но на каждом этаже было два арочных прохода. В каком направлении идти?

Дойдя до площадки второго этажа, я наугад свернула налево. Прошла по одному тускло освещенному коридору, потом – по другому. И только после этого поняла, что ошиблась. Поначалу я пыталась убедить себя, что иду правильным путем. Но недавно окрашенная арка вынудила меня признать ошибку: ее я никогда прежде не видела. Я пустилась назад в поисках винтовой лестницы, чтобы начать все снова. Но оказалось, что и лестницу я тоже найти не могу.

Я оперлась о стену, прижалась лбом к камням. Все тело болело от усталости, а еще меня мучили голод и жажда.

Но я не могла позволить себе отдыхать долго. Прочитав короткую молитву, я оторвалась от стены, исполненная решимости продолжить поиски. Я прошла по нескольким темным и погруженным в тишину коридорам, борясь с собственным отчаянием. Я свободно говорила по-испански и по-французски, прекрасно вышивала, умела играть на музыкальных инструментах и скакать на лошади, знала латынь и арифметику, но вот с ориентацией у меня всегда было плохо. Помните, как я еще в детстве заблудилась в лабиринте?