Так мы провели больше двух часов. Наконец за нами прислали спасателя с ярким фонарем в руках. Он громко говорил по-английски и, словно Данко с горящим сердцем, подняв фонарь высоко над головой, вывел нас из лабиринта в огромный грот. В слабом свете фонарей там уже сидело несколько групп. Нас пристроили к ним и усадили на деревянные скамейки. Наконец-то я отыскала Ксюшу с Куртом. Они были в диком восторге. Эта ситуация казалась им необыкновенно приключенческой. Ксюша напрочь забыла о вечернем приеме и только талдычила, что я просто не въезжаю, что это круто и что ей все будут завидовать, после того как она расскажет о кромешной тьме подземелья. Курт сообщил, что на шахте авария, замыкание в сети из-за небольшого обвала. Я была в ужасе, представляя, как что-нибудь рухнет и затопит шахту. Но виду не подавала, потому что все вели себя очень пристойно. Русских туристов даже в толпе из нескольких групп слышно не было, хотя шелест разноязычия усиливался. Неожиданно включилось все освещение. Все заорали, захлопали, дети запрыгали.

Нам предложили на выбор — либо продолжить осмотр, либо пойти сразу на представление, которое должно быть по плану в конце, а тем, кто устал, — подняться на лифте наверх.

Когда Ксюша заикнулась о представлении, я так рыкнула на нее, что они с Куртом подчинились, правда, он сказал, что любит оперу, а по программе экскурсии предусмотрено, что кто-то выплывает на лодке из подземного озера и поет оперную арию. То, что немцы любят оперу, я слышала, как и о том, что они педанты: раз запланировано, то, будь добр, выполняй. Но я твердо стояла на своем.

На лифт выстроилась огромная очередь, поскольку желающих остаться, потусоваться и послушать арии оказалось все же маловато даже среди смельчаков. Когда нас подняли наверх, моему счастью не было конца, я словно заново родилась, готова была целовать землю и подпрыгивать до неба, не важно, что земля испанская, все равно земля наша человеческая, а не то мрачное царство мертвецов. Мне казалось, что те же чувства испытывали и остальные люди. Потому что все-все, вне зависимости от национальной принадлежности, были возбуждены, радовались и смеялись. На площадке перед шахтой сгрудилась масса народу. Все ждали автобусы. Оказалось, что наш автобус давно ушел, у водителя кончилась смена, новый прибудет только через час, а может, нам и не удастся им воспользоваться, потому что групп скопилось много. Уехать мы смогли только к ночи.

Усталые, но довольные, как писалось в школьных сочинениях, мы вернулись в отель за полночь. Ксюша взглянула на наши разложенные по кроватям наряды и огорчилась. Оказаться в числе гостей прощального приема нам не довелось.

— Но приключение в соляной шахте не хуже, правда, Риса? — успокаивала она себя.

— Да уж, — отозвалась я и, приняв душ, уснула глубоким сном. Мне снился какой-то средневековый замок, бал и я на нем, в прозрачном платье, под руку танцую со Святославом.

Наутро он не явился на завтрак. Прождав, чтобы извиниться за вчерашнее отсутствие, я направилась к стойке рецепции, узнать его телефон, чтобы позвонить в номер.

Красиво сконструировав фразу по-английски, на что моих знаний хватило, я обратилась к менеджеру.

— Фамилия вашего знакомого? — после того как я назвала имя, поинтересовался служащий.

И тут я сообразила, что не знаю его фамилии.

Молодой человек, очень хотевший мне помочь, спросил:

— Он россиянин?

— Да, из Москвы, адвокат, — добавила почему-то я, вероятно, для полноты сведений о Святославе.

— А-а, который устраивал вчера прощальный ужин? — подсказал молодой человек.

— Да-да, — обрадовалась я.

— Он уехал сегодня рано утром. Я дежурил всю ночь, они отмечали отъезд, а на рассвете я сам заказал ему такси.

Увидев мое расстроенное лицо, менеджер решил меня развлечь:

— Он жил у нас в лучшем люксе на самом верху.

— В пентхаусе? — вспомнила я полукруглую, резную конструкцию над основной башней отеля. Все, восхищаясь, гадали, какой же счастливчик там обитает.

— Да, — закивал менеджер. — Господин адвокат оставил мне визитную карточку. — Он гордо помахал перед моим носом визиткой.

Попросить взглянуть на нее было совсем уж неудобно. И так парень мне рассказал больше, чем ему положено. Поэтому я и не попросила.

Новый муж дочери оказался полной противоположностью Игоря. Он был очень отзывчив, очень услужлив, очень интеллигентен, но страшно зануден. Его голова на тонкой шее мелькала всюду — в кастрюле с супом: «Какой вкусный запах, а вот моя мама добавляла в вегетарианские блюда еще какие-то травки», в проеме между дверью и лестничной клеткой: «Танюша, застегни пальто, сегодня очень ветрено», в школьном рюкзаке Ксюши: «Чтобы учебники и тетрадки не пачкать шариками, нужно иметь пенал, и вот что я тебе еще посоветую…»

— Загрузка окончена, — грубила девочка, выхватывая рюкзак из рук отчима, которого она категорически не воспринимала.

Мне, когда я появлялась у них в доме, новый зять советовал не покупать рекламные лекарства, а те, что я глотаю, запивать теплой кипяченой водой, ни в коем случае не газировкой. Он по профессии был врач, но работал в фармакологической иностранной компании. Целыми днями в дом звонили какие-то родственники и друзья с просьбой проконсультировать или помочь с лекарствами. Он охотно помогал. Ему до всех было дело.

Игорю, к моему глубокому удивлению, ситуация оказалась до лампочки. Он еще раз подтвердил свою характеристику — «пофигист». В то время, когда мы уехали с Ксюшей к морю, он укатил с друзьями в горы, причем без всякого предупреждения. Вот так, вышел на пару часов из дома в сауну и укатил. Вариант картины «С легким паром». Татьяне позвонил только через несколько дней.

— А зачем волноваться? — удивился он.

И когда, вернувшись, застал в квартире доктора, протянул ему руку:

— Ты что, другой бобер?

— Кто, простите? — не понял доктор.

— Второй муж моей жены? Сказка такая детская есть: ушел бобер на работу, а когда вернулся, в норе уже засел второй бобер. — Игорь рассмеялся.

— А вы первый? — не ожидая такого радушного приема, опешил доктор.

— Давай знакомиться. Может, по пивку? — предложил ему Игорь и, вынув из кейса две банки с пивом, откупорил одну.

— Нет-нет, спасибо, спасибо, не открывайте вторую, оно, знаете ли, с консервантом, я предпочитаю бочковое.

— Как знаешь, — не обиделся Игорь и состряпал тост за здоровье молодых.

Затем он сказал, что если понадобится юрист, то он к услугам доктора.

— Да-да, я знаю, мне Танюша рассказывала, что вы учились вместе на одном факультете.

Ксюша, вернувшаяся домой, очень удивилась, что не было никаких разборок. Она мечтала, чтобы папа выкинул этого очкарика за шиворот. Но папа был исключительно миролюбиво настроен. Очкарику он пожал руку, а Ксюше пообещал позвонить.

И не позвонил. Она сама звонила ему пару раз, предлагала встретиться, вместе пойти куда-нибудь. Ведь во всех американских фильмах, когда родители расходятся, отец требует, чтобы ему отдали ребенка, ну, на худой конец, разрешили встречаться с ним. Длительные судебные разбирательства приводили к тому, что отец отстаивал свои права. Она была дочерью юристов, поэтому своими правами решила заниматься сама. Ксюша догадывалась, что от папы этого не дождешься. Ее призывы провести вместе время, например пойти в театр или кино, энтузиазма у него не вызывали. Он не отказывался, но и не встречался с ней. Недосуг. Все дела-дела. То пульку с друзьями расписать, то в сауне погреться. Однажды по его телефону ей ответил молодой женский голос.

— Пап, это твоя новая жена? — расстроено спросила девочка.

— Что ты! — возразил он, а потом доверительно признался: — Я не очень-то готов к семейной жизни, так-то вот, дочь.

Ксюша, которая видела его и раньше нечасто, стала привыкать. Но с новым маминым мужем смириться не могла.

— Риса, — взывала она ко мне, — но разве это настоящий мужчина?