— Я… не… я не знаю. — Она поднялась на ноги, охваченная стремлением убежать. — Прошу вас, мне… можно уйти? Пожалуйста.

И, не дожидаясь ответа, бросилась через террасу к дому, освещенные окна салона расплывались сквозь слезы и представлялись золотой полосой. И лишь добежав до стеклянной двери и войдя, она вспомнила, что войти следовало через боковой вход, но тут со вздохом облегчения увидела, что в салоне пусто, — графиня удалилась к себе.

Невольно она обернулась и посмотрела туда, где остался лорд Рейвен. Он по-прежнему сидел на скамье в изгибе балюстрады. Не оборачиваясь, он глядел на сиявший огнями город.

Потом он нагнулся и подобрал что-то с каменной плиты у своих ног. Это был, как она догадалась, носовой платок — платок, мокрый от ее слез.

Клиона проснулась с тяжелым сердцем, что-то случилось неладное, но она поначалу не могла вспомнить во сне или наяву. Потом события прошедшего вечера нахлынули на нее — она заснула в слезах, и теперь, поутру, ее охватила гнетущая тоска.

Что подумал лорд Рейвен, когда она убежала от него, обливаясь слезами? Разве можно было вести себя так глупо? Почему она не дала ему должную отповедь? Он полагает, наверное, что своим поведением наказал ее за обман, за намерение притвориться, будто она Берил. Неосознанно она закрыла лицо руками — наказание слишком сурово для ее проступка.

Она почувствовала, что краснеет, вспоминая его бесконечно долгий поцелуй, свою беспомощность в могучих объятиях. Ее охватило смятение при мысли о том, как она встретится с ним снова. Как она посмотрит в эти темные проницательные глаза, как сможет вынести его насмешливую, полную сарказма улыбку, ни на миг при этом не забывая, что ее, не знавшую объятий мужчины, он обнимал, тесно прижав к себе?

Он поцеловал ее во второй раз. Но как этот поцелуй отличался от первого!

Звук открывающейся двери заставил ее вздрогнуть, и она обернулась — в лучах солнца она казалась испуганной нимфой. Однако вошла всего лишь Берил, темные волосы ниспадали ей на плечи, муслиновый пеньюар скорее подчеркивал, чем скрывал формы юного тела.

— Я подумала, что ты уже проснулась, моя дорогая, — сказала она, — а я умираю от желания рассказать тебе о вчерашнем.

Клиона стиснула руки.

— Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? — взмолилась она. — Прошу тебя, поверь, это не моя вина. Он очень сердился?

— Кто? Сильвестр? — спросила Берил. — Прочел мне нотацию, конечно. Ах, мне все равно! По правде говоря, я отчасти была рада, что ты не дождалась меня. Ведь, представь себе, я возвратилась в пятом часу утра!

— Что же ты там делала? — изумилась Клиона.

— Вот об этом я и хочу тебе рассказать, — ответила Берил. — Ах, дорогая, было невероятно весело. Я никогда в жизни не получала такого удовольствия. Оно стоило Сильвестрова нравоучения, можешь мне поверить.

— Его светлость, наверно, был в ярости, — предположила Клиона.

— Метал громы и молнии, — засмеялась Берил. — Но это не имеет значения. Я ему сказала, он сам во всем виноват, хотел лишить меня возможности повеселиться, когда я так об этом мечтала.

— И что он сказал в ответ? — спросила Клиона.

— Я не вслушивалась в его скучные нотации, — беззаботно ответила Берил.

У Клионы создалось впечатление, что подруга старается представить как пустячное недоразумение весьма неприятный инцидент, и, решив не вмешиваться в дела Берил и человека, за которого та собирается замуж, тактично изменила тему.

— Расскажи о своих приключениях.

Вне всякого сомнения, Берил только и ждала этой просьбы, чтобы поведать о событиях прошлой ночи.

— Было так весело! — воскликнула она. — Я не могу себе представить ничего подобного в скучном старом Лондоне. Улицы полны музыкантов, и весь народ в карнавальных костюмах. Бесчисленные клоуны, цыгане, многие люди на ходулях, у некоторых огромные головы из папье-маше! Разбойники, пираты, всевозможные кавалеры, они словно сорвались со страниц романа. Женщины восхитительны! Все в масках и прелестных нарядах.

— Ты очень выделялась из всех?

— Нисколько. Мы были не так глупы, чтобы смешаться с толпой, оставаясь в своей обычной одежде. Граф привез мне синее домино, расшитое звездами, маленькую треуголку и кружевную маску — я выглядела как венецианка. Он был одет тореадором — и был очень хорош, уверяю тебя.

— И куда вы пошли? — спросила Клиона.

— Мы бродили по улицам, заходили в таверны и рестораны. Повсюду танцы и пение… Незнакомцы предлагали нам выпить с ними вина, и я танцевала с одним человеком — готова поклясться, это был герцог де Феррара — и еще с одним, тот был, как я узнала, помощник пекаря, и, кстати, танцором он оказался гораздо лучшим, чем мой другой партнер.

— Тебе не было страшно?

— Чего? Что на один вечер я свободна от всяких условностей?

— Не совсем, я имела в виду другое. Ведь ты разговаривала с незнакомцами, и они могли подумать, ты разрешишь им всякие вольности.

— Ты забываешь, со мною был граф, — улыбнулась Берил. — Он ни на минуту не оставлял меня без внимания и без проявлений ревности.

— Он влюблен в тебя?

— Он от меня без ума, — сказала Берил и вдруг вскинула вверх руки в особой манере чувственной женщины, которая сознает свою привлекательность и упивается ею. — Есть ли в жизни что-нибудь более волнующее, чем любовь и пылкие ухаживания мужчины, который сходит с ума от страстного желания?..

— Лорд Рейвен вернулся рано, — перебила Клиона. — Он говорил тебе?

— Я поняла, что случилось, — ответила Берил. — Но, по правде говоря, я чувствовала заранее — произойдет какая-то катастрофа, уж слишком поздно я возвращалась. Прости, дорогая, я вовлекла тебя в эту историю, но мне было очень весело на карнавале, я просто была не в силах покинуть такой праздник и решила — семь бед, один ответ.

Берил весело смеялась, рассказывая о своих похождениях, и Клиона чувствовала: бранить подругу или негодовать из-за ее проказ попросту невозможно.

Все в Берил дышало радостью, Клиона отвлеклась от мрачных дум, слушая про забавные приключения подруги, и тоску ее как рукой сняло.

— Ах, было так весело, весело, весело! — рассказывала Берил. — И, вернувшись, я дала себе клятву — никогда больше не позволю запугивать себя, ограничивать свою свободу скучными правилами хорошего тона, навязывать мне то, что старые люди — и его светлость — считают приличным поведением.

— Если ты будешь слишком часто позволять себе подобные эскапады, пострадает твоя репутация, и высшее общество отвернется от тебя.

— Шиш высшему обществу! — заявила Берил. — Почему все развлечения в жизни достаются мужчинам? Они могут идти куда угодно, говорить с кем заблагорассудится, а мы, бедные женщины, должны сидеть взаперти, в тюрьме, что у них зовется домом, дожидаясь их возвращения.

Она снова потянулась и бросилась на постель, взбив поудобнее подушки.

— Я разрешила графу поцеловать меня на прощание, — мечтательно проговорила она.

— Берил, как могла ты позволить такое! — ужаснулась Клиона.

— Позволила. Он опытный любовник. По правде говоря, он завладел моим сердцем.

— Но… но… ты часто позволяешь мужчинам… целовать себя? — тихо спросила Клиона.

Берил взглянула на нее и засмеялась.

— Если они привлекательны! Ты шокирована? Как ты наивна и неопытна, Клиона. В один прекрасный день тебе откроется, каков мир на самом деле.

— Тебе и вправду приятны… поцелуи поклонников? — пролепетала Клиона.

— Да, представь себе, — был насмешливый ответ. — Почему ты не разрешишь принцу поцеловать тебя? Ты поймешь, приятно это или нет.

Клиона содрогнулась. Сама подобная мысль отчего-то была ей отвратительна. Она не думала об этом прежде, но сейчас ясно вспомнила, как чувственный рот прильнул к ее руке.

— Я не позволю его высочеству и прикоснуться ко мне, — сказала она строго.

— Погоди, пока выйдешь замуж, — предупредила Берил.

Клиона собралась сказать, что не намерена выходить замуж за принца, но открылась дверь, и появилась Голубка с утренним шоколадом на подносе.