И старая Мэттьюс, которая тоже весьма смутно себе представляла, как со всем этим разобраться, побрела на кухню.

Через несколько минут Клиона отправилась выполнять поручение. В руке она держала записку матери, рядом бежали два черных спаниеля, без которых она редко выходила из дома.

Клиона перешла шаткий дощатый мостик, отделявший их парк от поместья лорда Форнсетта. Ее отец никогда не был владельцем старого помещичьего дома, где она родилась и провела всю свою жизнь. Дом был взят в аренду у дальнего родственника лорда Форнсетта, но арендную плату давным-давно перестали вносить, и усадьба как бы перешла в собственность мистера Уикема. Так считал и он, и вся округа.

Клиона и леди Берил были единственными детьми у родителей, к тому же они состояли хоть и в дальнем, но в родстве, и было решено, что всего разумнее для девочек проводить как можно больше времени вместе и даже вместе брать уроки у одних и тех же учителей. И только когда семнадцатилетняя Берил убежала из дома и вышла замуж, Клиона осознала с изумлением — подруга ее старше и гораздо опытнее, чем она.

Два года разницы между ними никогда до той поры не были заметны. Однако сейчас Клиона испытывала такое чувство, будто она должна встретиться не с подругой детства, а с незнакомой молодой дамой.

Охваченная внезапным смятением, как и несколько дней назад, когда не посмела окликнуть Берил, увидев ее на верховой прогулке, Клиона свернула в сторону от калитки, за которой был огород и прямая дорожка к Замку. Она решила пойти более длинным путем — через выгон мимо конюшни.

Уже у самых ворот она заметила приближавшегося всадника. Незнакомец был очень высокого роста, великолепный костюм для верховой езды подчеркивал ширину его плеч, начищенные сапоги блестели.

Клиона остановилась, глядя на подъезжающего. Она наблюдала в восхищении, как легко он управляется с норовистой лошадью, которая бросается из стороны в сторону и становится на дыбы, стремясь избавиться от мешающей ей узды. Вот наездник уже у ворот — Клиона не успела сообразить, что он приехал в Замок. Он посмотрел на нее и резко приказал:

— Ну-ка, девушка, открывай ворота, не мешкай! — Клиона от удивления широко раскрыла глаза и тут только поняла, что ее приняли за доярку лорда Форнсетта. «Немудрено», — подумала она. Платье у нее старое-престарое, правда, отправляясь в путь, она надела шляпу, но солнце так припекаю, что ей захотелось шляпу снять, она несла ее в руке, держа за ленты.

Приказание позабавило и смутило Клиону, но она решила повиноваться и взялась за створку ворот.

— Ты, я вижу, замечталась, — негромко произнес своим низким, звучным голосом незнакомец. — Это никуда не годится, так у тебя работа не пойдет.

Клиона промолчала. Если она заговорит, он, конечно, поймет по ее голосу, что это вовсе не скотница с фермы, как кажется с виду. Все крестьяне говорили с типичным оксфордширским акцентом. Клиона надеялась, что голос у нее звучит музыкально, но даже если и нет, по крайней мере она разговаривает как человек, получивший хорошее воспитание.

Клиона попыталась открыть ворота, но безуспешно. Она изо всех сил тянула и дергала створку, однако ворота были слишком тяжелые. Наконец, полушутливо-полусердито вздохнув, всадник спрыгнул с коня и пришел Клионе на подмогу.

Стоило ему, казалось, без малейшего усилия толкнуть ворота, как они тотчас же растворились. Клиона и незнакомец стояли лицом к лицу и глядели друг на друга.

Он оказался даже выше, чем ей представилось, настоящий великан. По элегантному костюму, драгоценной цепочке от часов, свисающей из нагрудного кармана, золотой рукояти хлыста было ясно, что это важный господин.

Красивое лицо, но взгляд из-под темных бровей суровый и неуступчивый, в твердой линии рта и уголках губ сквозило презрительное недоверие ко всему на свете. Видно было, что это человек разочарованный и к жизни относится с насмешкой.

— Полагаю, я должен вознаградить тебя за услугу, хоть ты и не справилась с таким легким делом, — сказал он.

Он протянул Клионе затянутую в перчатку руку, и в пальцах у него что-то блеснуло. Она поспешно отступила назад и впервые заговорила:

— Нет! Не надо!

Он улыбался, внимательно разглядывая юную собеседницу. Удивленные голубые глаза, спутанные ветром золотые пряди на щеках, нежная девичья грудь, туго обтянутая тесным платьем. И вдруг, не успела она и пошевелиться, как он приблизился к ней вплотную.

— Большого толку от тебя на ферме ждать не приходится, — проговорил великан, улыбаясь. — Но, вне всякого сомнения, ты осчастливишь какого-нибудь молодого фермера.

С этими словами он поднял ее лицо за подбородок, наклонился и поцеловал Клиону в губы. Это было так неожиданно и невероятно, что она не сообразила отпрянуть или оттолкнуть его от себя, — все случилось в одно мгновение. Она чувствовала на губах его крепкий, жаркий и властный поцелуй, но застыла неподвижно и словно онемела в изумлении, захваченная поцелуем в плен. Внезапно незнакомец отпустил ее.

— Счастливцем будет твой избранник, — улыбнулся он.

Он вложил ей что-то в руку, вскочил в седло и помчался прочь, а Клиона так и не могла ни двинуться, ни закричать.

Она посмотрела ему вслед, затем медленно подняла руку и коснулась пальцами губ. Только тут она овладела собой и поняла, что произошло, раскрыла ладонь другой руки и увидела на ней монету.

Незнакомец оставил в ее руке гинею, золотую гинею, а на губах первый поцелуй, который ей довелось испытать. Она размахнулась и изо всех сил бросила гинею в траву так далеко, как могла, перевела взгляд на исчезавшего вдали всадника, топнула ногой и крикнула в негодовании:

— Как вы посмели! Как посмели!

Голос ее еле звучал, она и сама себя почти не слышала. Спаниели подбежали поближе и глядели на хозяйку, решив, что она их позвала.

— Как вы посмели? — снова повторила Клиона. Достав из-за пояса носовой платок, она стала тереть губы, словно стирая поцелуй и очищая душу от оскорбления.

Не лишилась ли она рассудка, спрашивала себя Клиона. Повела себя и вправду будто какая-то дурочка-скотница. Как можно было проявить такую глупую беспомощность? Забыла про всякое благоразумие лишь потому, что какой-то незнакомец принял ее за крестьянку и приказал открыть ворота.

Поцелуй еще горел у нее на губах, когда она подошла к дверям Замка. Старый дворецкий поклонился ей уважительно.

— Да, мисс, ее светлость дома, — сказал он. — Уж так мы довольны, что она вернулась. Рады-радешеньки. И господин граф прямо на седьмом небе. Аж помолодел. Вот какие у нас дела. — Он вел Клиону по коридору в гостиную и говорил без умолку о счастливом событии.

— Сейчас доложу ее светлости, что вы пожаловали.

Старик оставил Клиону в гостиной, и, пройдя через комнату, она выглянула из окна. Как весело было им с Берил гоняться друг за дружкой вокруг мраморного фонтана, плескаться водой!

От этих мыслей и воспоминаний ее отвлек звук открывшейся в конце комнаты двери. Она обернулась — нет, это не Берил: в дверях появился мастиф Рекс, неизменный компаньон лорда Форнсетта.

Он подошел к Клионе и уткнулся ей в руку черным носом; спаниели, радостно виляя хвостами, запрыгали вокруг него, в полном восторге от встречи с другом, которого не видели полтора года, пока Берил отсутствовала.

Рекс вбежал в открытую дверь, ведущую, как знала Клиона, в библиотеку, — там слышались голоса.

— Повторяю, я не позволю больше никаких глупостей, прекрати, наконец, знакомство с этим человеком. Не воображай, что если я стар, то уж и не вижу, что творится у меня под носом, — во всяком случае, то, что имеет отношение к тебе. Ты ведешь себя неразумно, дорогая моя, и ты это отлично знаешь.

— Папа, но вы говорите нелепые вещи. Я замужняя дама и, уж конечно, могу выбирать себе друзей по собственному вкусу.

— Ты вовсе не замужняя дама, ты теперь, слава богу, вдова. Но ты пока еще моя дочь, и если ты думаешь, я позволю всяким сосункам болтать о тебе, икая в подпитии, и позорить твое имя, ты ошибаешься. Маунтавон женат, и более ты его не увидишь.