— Да, они великолепны, — отвечала графиня. — По-моему, лучшие из них никто не носит уже много лет. Мать принца была слишком маленького роста, чтобы надевать величественные тиары и броши.

— Клиона сможет носить их все, — радостно сказала Берил. — Мне говорили, даже у королевы нет изумрудов, которые могли сравниться с изумрудами коллекции Боргезе…

— Прошу тебя, пожалуйста, — перебила Клиона. — Не говори так, словно что-то уже решено… Принц и вправду делал мне лестные комплименты, но, как вы, мадам, справедливо заметили, латиняне импульсивны. Я уверена, он не придавал своим словам значения, точно так же, как не думал ни о чем серьезном, посылая эту корзину орхидей.

Берил засмеялась.

— Говори что угодно, Клиона. Я убеждена — в следующую вашу встречу его высочество сделает предложение. Это будет бесподобно! Где вы поженитесь — здесь или в Англии?

— Я не хочу этого обсуждать! — сказала Клиона. Она пришла в негодование и даже топнула от возмущения ногой, щеки у нее вспыхнули от гнева причины которого она не смогла бы объяснить даже самой себе. В эту минуту в дальнем конце салона открылась дверь, и вошел лорд Рейвен.

Клиона обернулась к Берил и тихо попросила:

— Пожалуйста, не рассказывай об этом. — Берил посмотрела, кто пришел.

— Ах, это всего лишь Сильвестр, — слегка разочарованно произнесла она. — Почему бы не сказать ему, Клиона? Рано или поздно он должен будет узнать.

— Почему бы не сказать мне чего? — полюбопытствовал лорд Рейвен. Он наклонился и поцеловал мать, поднес к губам руку Берил. — Вы сегодня обе поздно встали, а потому не знаете о приключении, в котором мисс Уикем и я сыграли заметную роль. Вы слышали о нем?

— Конечно, — ответила Берил.

— Мажордом сообщил мне, что ты вернулся с осликом, — сказала леди Рейвен. — Бога ради, скажи, Сильвестр, зачем тебе понадобился ослик?

— Поверьте, мама, он не мой, — ответил лорд Рейвен. — Он принадлежит мисс Уикем.

— Мисс Уикем? — Леди Рейвен удивленно посмотрела на Клиону.

Клиона не успела сказать ни слова — Берил опередила ее, изложив историю спасения Клионой многострадального животного и того, как его привели на виллу, чтобы он мог спокойно умереть. Леди Рейвен особого интереса к рассказу не проявила.

— Боюсь, в Риме очень много осликов, с которыми плохо обращаются, — сказала она. — Надеюсь, от меня не ожидают, что я им всем дам приют.

— Но ведь можно принимать какие-то меры? — спросила Клиона. — Наказывать владельцев за жестокое обращение? Организовать общество защиты животных, которое не допустит издевательства над ними, избиений?

— Мисс Уикем полна идей! — заметил лорд Рейвен.

— Ну вот видишь, Клиона! — воскликнула Берил. — У тебя появится такая возможность, когда ты выйдешь замуж. Все будут к тебе прислушиваться и следовать твоему примеру. Если ты выступишь против жестокого обращения с животными, это просто станет модным. Как супруга принца ты будешь поддержана высшим светом Рима.

— Как чья супруга? — спросил лорд Рейвен.

Берил улыбнулась ему.

— Разве вы не слышали? — начала она, но Клиона перебила:

— Пожалуйста, милорд, не слушайте ее, — сказала она. — То, что она собирается сказать, — выдумка! Берил сочиняет, на самом деле все не так. Это неправда!

— Быть может, я безнадежно туп, — медленно проговорил лорд Рейвен крайне неприятным тоном, — но я не могу понять, о чем вы ведете разговор — и та, и другая.

— Речь идет о Клионе, — ответила Берил. — Почему ты смущена, Клиона? Это триумф, ты должна радоваться и гордиться — как я за тебя.

— Гордиться чем? — спросил лорд Рейвен.

В его тоне слышалась даже какая-то угроза.

— Своим успехом! — воскликнула Берил. — Своей победой.

— Это неправда, — в отчаянии твердила Клиона.

Берил не слушала. Она лишь указала нежной прелестной рукой на огромную корзину орхидей.

— Посмотрите, что он ей прислал, — сказала она. — Белые орхидеи! Если это не объяснение в любви, то что же тогда, хотела бы я знать? Кроме того, вчера было видно — он без ума от Клионы, а сегодня вечером можно ожидать предложения.

— И кто же этот счастливец? — поинтересовался лорд Рейвен.

— Берил, умоляю! — просила Клиона, но Берил упивалась своей ролью — ведь ей довелось сообщить такую новость!

— Речь идет, Сильвестр, — отвечала она, — о его высочестве принце Камилло Боргезе, самом богатом и завидном в Риме женихе.

Наступила минутная тишина, и затем с глубочайшим презрением лорд Рейвен проговорил:

— Об этом ничтожестве!

И, резко повернувшись, вышел из салона.

— Нет, на сегодня довольно экскурсий, — заявила Берил со вздохом изнеможения, когда они покинули прохладный сумрак собора Святого Петра и вышли на залитую солнцем площадь.

Били фонтаны, голуби слетались к колоннаде, где им бросали крошки прохожие, мундиры солдат, несущих дежурство у папских апартаментов, соперничали с алыми сутанами священнослужителей, входящих в храм.

— Здесь все так удивительно, не хочется уходить, — прошептала Клиона.

Собор произвел на нее неизгладимое впечатление своим величием, посетив его, трудно было возвращаться к повседневному, обычному, к привычным делам и разговорам. Дивные мозаики привели Клиону в возвышенное, близкое к экстазу состояние. Золото и позолота алтарей, хрустальные люстры, занавеси красного шелка создавали необычайный калейдоскоп, красота его внушала благоговейный трепет и восхищение, которые невозможно было выразить словами.

И вот она снова на ярком, слепящем солнце, полуденная жара путает мысли, в фонтанах плещет вода, катятся ярко расписанные кареты, на облучках и запятках слуги в красных с золотом ливреях, на ступенях церквей оборванные нищие.

— Довольно экскурсий, — решительно сказала Берил, направляясь к ожидающему их экипажу и слугам в ливреях цвета бордо с серебром, заметным даже в таком пиршестве красок.

— Сегодня я разрешаю тебе проявить некоторую слабость, — улыбнулась Клиона. — Но мы должны здесь бывать часто.

— Меня уже не изменишь, любовь моя, поздно. Я предпочитаю людей музеям.

Клиона рассмеялась.

— Собор Святого Петра никак нельзя назвать музеем, — возразила она.

Но Берил не слушала. Она снова оживилась, когда возле них остановился роскошный фаэтон, запряженный парой отличных гнедых рысаков. Было нетрудно узнать, кто правит лошадьми, — слишком красив и заметен был принц Боргезе в ярко-синем фраке и лихо заломленной касторовой шляпе.

— Твой поклонник, наверное, разузнал, куда ты направилась, — тихо сказала Берил.

— Осторожнее, умоляю тебя, — попросила Клиона. — Вдруг он услышит?

— А если даже услышит? — поддразнила ее Берил.

Принц тем временем покинул фаэтон и в сопровождении ехавшего с ним приятеля пробирался через толпу к юным подругам. Подойдя, он отвесил несколько театральный, но исполненный изящества поклон.

— Ваши покорные слуги, сударыни! — сказал он. — Леди Рейвен любезно сообщила нам, где вас найти, и мы с графом Реццонико отправились следом просить о чести сопровождать вас домой.

— Мы будем в восторге, ваше высочество, — отвечала Берил, опускаясь в глубоком реверансе перед принцем и затем в менее глубоком перед графом. Тот был почти так же красив, как его друг, но лицо его вдобавок светилось умом, хоть молодой человек был немногословен.

Они встречали его и прежде в гостях у леди Рейвен и в Палаццо Боргезе, и Клиона заметила, что Берил к нему весьма расположена.

Во всяком случае, было ясно, с кем она намерена вести беседу, — отпустив экипаж, Берил села с графом на заднее сиденье фаэтона, и Клионе ничего не оставалось, как взобраться на переднее рядом с возницей.

Грум в роскошной ливрее, который придерживал лошадей, пока шел разговор, отпустил поводья и с необычайной ловкостью вскочил на запятки, когда принц уже пустил коней вскачь.

Принц правил отлично, но Клиона еле дышала от страха, что они могут переехать ребенка или же столкнуться с какой-нибудь каретой.