– А если фотограф встрянет в какую-нибудь нехорошую историю?
– Это уже его проблемы. У меня нет постоянного штата сотрудников, и всем, кто на меня работает, я звоню лишь в случае необходимости. Меня нанимают как ответственного исполнителя, а я, в свою очередь, нанимаю непосредственных исполнителей. Мне сказали, что вы собираетесь в Ирак, чтобы сделать там снимки и затем по возвращении продать их редакции какой-нибудь газеты или журнала. Ну что ж, я выдам вам удостоверение, подтверждающее, что вы работаете на агентство «Фотомунди», но этим мое участие в вашем деле и ограничивается. Если вы возвратитесь оттуда с фотографиями, я позвоню своим друзьям-журналистам и попрошу их посмотреть, хорошие ли вы привезли снимки. Если они не понравятся и никто не захочет их купить, все расходы на поездку вы оплатите из своего кармана. Если же вы встрянете в какую-нибудь передрягу, я ни за что не отвечаю. Это вам понятно?
– Абсолютно.
Через полчаса Лайон Дойль вышел из агентства «Фотомунди» с удостоверением независимого фотографа. Теперь ему оставалось только собрать вещи и купить билет на самолет до Аммана.
* * *
Археологи были сильно измучены, но все они пребывали в состоянии эйфории, потому что два дня назад, когда бригада под руководством Марты Гомес расчищала одно из помещений дворца, были обнаружены две почти неповрежденные скульптуры крылатых быков высотой в полметра, а еще около двухсот почти целых глиняных табличек.
Джиан Мария, выбиваясь из сил, едва успевал копировать и переводить содержание найденных табличек. Ив Пико и Клара Танненберг по-прежнему совершенно безжалостно заставляли трудиться почти без отдыха и простых рабочих, и археологов.
Клара относилась к Джиану Марии очень хорошо и часто помогала ему расшифровывать сложный язык древних обитателей Сафрана, а потому они проводили довольно много времени вместе. Он замечал, что эту женщину все больше охватывает отчаяние, а однажды ее внутреннее напряжение достигло такой силы, что стало ясно читаться на ее лице – каждый мускул был словно выкован из железа.
– Знаешь, Джиан Мария, несмотря на то что работы продвигаются очень быстрыми темпами и этот храм представляет собой настоящее археологическое сокровище, мне иногда кажется, что табличек Шамаса здесь нет.
– Клара, – робко начал священник, – а если эти таблички вообще не существуют? Если праотец Авраам никогда никому не излагал свои представления о том, как был создан мир?
– Но ведь об этом упоминается в табличках, найденных моим дедушкой! Шамас написал там об этом достаточно ясно!
– Но Авраам мог изменить свое решение, – возразил Джиан Мария, – или же с ним могло что-нибудь произойти.
– Да нет, эти таблички существуют, просто я не знаю, где именно они находятся. Я думала, что мы найдем их здесь. Когда после взрыва бомбы образовалась воронка, на ее дне показалась крыша храма. Затем мы нашли там обломки табличек, и на некоторых из них было указано имя «Шамас». Тогда я решила, что произошло настоящее чудо и что это знак, полученный свыше…
Клара замолчала и горестно вздохнула.
Джиан Мария подумал, что и в самом деле похоже на чудо то что через столько лет после своей первой находки Танненберги опять нашли таблички с именем писца Шамаса. Священник верил, что все в этом мире происходит по воле Господа, однако в данном конкретном случае он не знал, что именно хотел сказать Господь, выстроив события таким образом.
– А если их не окажется в храме? – спросил Джиан Мария.
– Что значит «не окажется в храме»? Что ты имеешь в виду?
Лицо Клары оживилось, и в ее огромных глазах голубовато-стального цвета вспыхнул огонек надежды.
– Дело в том, что писцы выполняли в храме строго определенные функции: вели счета, занимались административными вопросами, составляли договоры купли-продажи… Мы нашли в этом месте перечень растений, произрастающих в этих местах список минералов – в общем, самые обычные сведения. Быть может, Шамас не хранил в храме таблички, на которых он записал то, что ему рассказал Авраам. Возможно, он хранил их дома или в каком-нибудь другом месте.
Клара молчала, обдумывая предположение Джиана Марии. Возможно, он прав, хотя не следовало забывать о том, что в древней Месопотамии писцы записывали на глиняных табличках и различные эпические поэмы, в том числе и о сотворении мира. Впрочем, то, что мог рассказать Шамасу Авраам, вряд ли можно назвать эпической поэмой.
Однако Клару так увлекла мысль Джиана Марии, что она стала всерьез подумывать о том, чтобы охватить раскопками гораздо большую площадь, чем изначально предполагалось, хотя и понимала, что у них вряд ли хватит на это времени и сил. На днях ей звонил из Каира дедушка, и впервые в жизни она почувствовала в его голосе пессимистические нотки. Друзья дедушки сообщили ему, что американцы наверняка нападут на Ирак, и на этот раз они уже не ограничатся бомбардировками – армии США и союзников вторгнутся на территорию страны.
Кроме того, Кларе будет очень трудно убедить Пико в необходимости расширить зону раскопок. Из-за того, что они до сих пор не нашли «Глиняную Библию», он испытывал не меньшее отчаяние, чем Клара, однако вряд ли он согласится расширить зону работ, потому что в этом случае пришлось бы оторвать часть рабочих от раскопок храма. Тем не менее Клара решила все-таки поговорить об этом с Пико. А что, если Джиан Мария и в самом деле прав?
Клара почувствовала, что ей в спину смотрит Анте Пласкич. Это мог быть только он, потому что она уже не первый раз замечала, что хорват тайком ее рассматривает, когда она заходит в дом, где находятся компьютеры, или вместе с Джианом Марией и другими участниками археологической экспедиции очищает таблички, разложенные на больших столах перед глинобитными домами, служившими археологам жильем.
Айед Сахади тоже не выпускал Клару из виду, однако этот человек не вызывал у Клары никакого беспокойства. Дедушка сказал ей, что Сахади защитит ее, если кто-то вдруг попытается на нее напасть. Впрочем, Клара никого не боялась и чувствовала себя здесь в безопасности. Она знала, что никто из иракцев не посмеет поднять руку на того, кто пользуется благосклонностью Саддама, а она и ее семья поддерживали дружеские связи с людьми из ближайшего окружения правителя Ирака. Так что бояться было нечего.
В воскресенье Ив Пико, зная, как устали и археологи, и рабочие, предложил всем после обеда отдохнуть. Однако Клара и Джиан Мария проигнорировали его предложение и уселись вдвоем очищать глиняные таблички. Анте, находясь неподалеку, смотрел на Клару, чувствуя, что вызывает у этой женщины беспокойство.
Убить ее он сможет довольно легко. Ему даже не понадобится оружие: он ее просто задушит. Именно поэтому он сейчас с интересом рассматривал шею Клары, мысленно представляя себе, как сдавит ее руками.
Анте не испытывал никакого сострадания к этой женщине – ни к ней, ни к кому-либо другому. Он видел, что все его сторонятся, и лишь священник пытался быть с ним любезным. К тому же Пласкичу с трудом удавалось сохранить расположение Ива Пико, хотя тот в глубине души и считал, что Анте выполняет свою работу умело и аккуратно.
Кроме Клары Пласкичу предстояло убить и ее служанку Фатиму – шиитку, которая, как верная собака, следовала за Кларой, куда бы та ни пошла. Анте раздражало, что эта мусульманка молится три раза вдень и отбивает поклоны, обратив лицо в сторону Мекки. А еще он решил убить Айеда Сахади, потому что чувствовал: если он этого не сделает, Сахади рано или поздно попытается убить его. У Анте уже не осталось сомнений, что Сахади – не тот человек, за кого он себя выдает. Находившиеся возле зоны раскопок солдаты иногда невольно вытягивались по стойке «смирно», когда Айед подходил к ним, и он тут же показывал им быстрым жестом, чтобы они этого не делали. Страх, который испытывали перед ним солдаты, явно говорил о том, что Айед Сахади – не только бригадир рабочих. А еще Анте заметил, что как минимум человек пять-шесть время от времени долго о чем-то говорили с Айедом, возможно, они информировали его о том, что происходило в различных секторах раскопок.
