— Наверное. В молодости я была довольно хорошенькой.

— Вы и до сих пор так красивы, что мое сердце скорее всего не смогло бы выдержать варианта помоложе.

Наши взгляды встретились, но мы немедленно отвели глаза.

— Простите. Собственно говоря, я здесь и не поэтому. — Томас медленно поворачивал стакан, рассматривая виски на свет. — Мы почти завершили расследование, и по крайней мере уже можно сказать, что никто из служащих «Баллантайн» не замешан в подготовке взрыва.

— Хорошие новости. Впрочем, ничего удивительного. Мы вообще люди честные, — ухмыльнулась я.

Он ответил улыбкой.

— Верно, но во время этого расследования всплыли некоторые обстоятельства, и я думал, что вы, возможно, прольете на них свет.

— Некоторые обстоятельства? — Я скрестила ноги и разгладила на коленях шелк. — То есть кроме туманного прошлого Гила Гарретта?

Томас кивнул. Медленно. Зловеще.

Мой рот словно наполнился ватой. Воздух в комнате, насыщенный страхом, сгустился до состояния патоки. Казалось, с неба летит тяжелый сейф или атомная бомба… еще секунда, и она пробьет потолок и расплющит нас в лепешку или разорвет на молекулы.

«Паша» свисал с пальцев, как шарик гипнотизера.

Томас откашлялся и снова повертел стакан между ладонями. Взглянул мне в глаза. Потом на камень. Он не торопился заговорить, и, чем дольше молчал, тем сильнее болела голова. Я мысленно готовилась к удару. Все пыталась определить, где я прокололась. Если не считать чересчур долгого пребывания в спальне леди Мелоди, я не сделала ни одной ошибки. И не рисковала. В компанию не приходило ни единой жалобы насчет низкого качества камней или подлинности украшений.

Пока Томас собирался с духом, я все проверила еще раз. Нет, все операции проводились безупречно, но, может, я ошибаюсь? Может, оставила еще какие-то следы, кроме букетика трилистника и шишки на голове незнакомца у миссис Уинтроп? Наследила так, что теперь до конца жизни не выйду из тюрьмы?

Какую же глупость я сотворила, не послушав своей интуиции. Не убравшись во Францию с полгода назад. Сидела бы там в полной безопасности!

О черт! Почему он ничего не скажет? Вид такой, словно он в миллионе миль отсюда!

Так вот чем завершится моя блестящая карьера одной из самых дерзких в истории похитительниц драгоценностей? Так просто, в моей гостиной, без драки, кровопролития и модных перестрелок. Интересно, выстроился ли уже у двери полицейский пост, готовый отвести меня в тюрьму? Или пристрелить, если начну сопротивляться?

Я мысленно перебирала список адвокатов.

Придет ли Оуэн мне на помощь?

«Не будь дурой! Ни малейшего шанса».

Я осталась одна. Совсем одна.

— Томас, — выпалила я, когда терпеть стало невмоготу. Что бы там ни было, нужно поскорее с этим покончить. — Вы что, заснули? Какие еще обстоятельства?

Томас встрепенулся, и я заметила, что глаза его словно затянуло пленкой.

— Простите. Все этот чертов бриллиант или что там еще такое. Я просто не мог оторваться.

Я поймала кулон и крепко сжала в кулаке.

— Он называется «Санкт-Петербургский паша». Подарок сэра Крамнера. Тридцать пять каратов. Я его спрячу.

Камень исчез в вырезе халата со скоростью падающей звезды. Голова Томаса чуть дернулась, но взгляд мгновенно прояснился. Я широко улыбнулась:

— Так что там насчет других обстоятельств?

Томас с явным удовольствием глотнул виски.

— Да, верно. Итак, что вам известно об Оуэне Брейсе?

— Что?

Спокойно. Спокойно. Только не выказать облегчения. Его интересую не я. Оуэн. Вот и говори после этого о везении!

— То есть что вы хотите сказать? И что именно я должна знать об Оуэне? Его личной жизни? Делах?

Томас бесхитростно улыбнулся:

— Вы правы, вопрос чересчур общий. Позвольте мне выразиться немного иначе. В процессе расследования возникло несколько вопросов, касающихся его прошлого, и я понадеялся, что вы, возможно, сумеете на них ответить.

— Сделаю все, что в моих силах. Но я вовсе не знаю его так уж хорошо.

— Ну, я бы так не сказал, — возразил он. По крайней мере у него хватило такта не упоминать о праве сеньора на первую ночь или о моей роли постоянной любовницы хозяина, можно сказать, собственности компании, и за это я была ему благодарна.

— Вы понимаете, о чем я.

— Разумеется. Собственно говоря, я подозревал, что вы не слишком хорошо его знаете. Выявилась совершенно необычная цепь обстоятельств, не имеющих никакого отношения к взрыву.

— А именно?

— Он никогда не говорил с вами о своей первой жене?

— Первой жене? Дайте подумать. Кажется, они жили в Нью-Джерси, и она погибла в автокатастрофе.

— Что-то еще?

— Вряд ли… впрочем, я не слишком внимательно слушала. Мы не так уж много времени уделяли его бывшим женам.

— Наверное. Но сделайте мне одолжение, не отказывайте сразу… как насчет второй жены? О ней он что-то говорил?

Я нахмурилась. Все это становилось немного странным.

— Чего вы добиваетесь, Томас? Мне как-то не по себе.

— Сам не знаю. Возможно, ничего не обнаружится. Так, обрывки историй. Слухи, сплетни. Все в этом роде.

— Ладно, только очень коротко, — согласилась я, не пытаясь скрыть нетерпение. — Вот все, что мне известно о его женах. Первая погибла в автокатастрофе. Он утверждал, что любил вторую, но не пояснил, что именно с ней случилось. Сказал только, что она мертва. Потом женитьба на Тине едва его не прикончила, и он поклялся никогда больше не жениться, потому что ему фатально не везет.

— Когда он все это рассказывал?

— Вечером того дня, когда подал на развод с Тиной.

— Которая потом умерла. Той же ночью.

— Ах, успокойтесь! По-моему, вы насмотрелись телесериалов. Она покончила с собой.

Я встала и налила в стаканы еще виски. Не хотелось слишком явно его торопить, но если я выйду в ближайшие десять минут, можно еще успеть на самолет.

— И кстати, почему вы не спросите у него?

— Я спрашивал.

Забавно. Оуэн ни словом не упомянул об этом разговоре с Томасом. Правда, и я о своих с ним беседах промолчала.

— Он сказал то же самое. Что первая жена погибла в автокатастрофе в Нью-Джерси: машина упала с моста и, пролетев сотню футов, свалилась в реку. Однако, когда я связался с полицией штата, выяснилось, что там подозревали нечестную игру, хотя доказательств так и не нашли. И не сумели точно определить причину катастрофы. Теперь насчет второй миссис Брейс. Если верить мистеру Брейсу, она разбилась, упав в Большой каньон во время медового месяца, в то время он жил в Лас-Вегасе, — пренебрежительно сообщил Томас.

— Не вижу ничего преступного в жизни в Лас-Вегасе, — бросилась я на защиту Оуэна.

— Пятнадцать лет назад это был совершенно другой город. И Брейс существовал на задворках закона, постоянно балансируя на грани дозволенного и недозволенного, и безуспешно пытался пробиться в высшие круги общества. Уверен, вам известно, что его империя выстроена на деньги от краденых автозапчастей и «подкрученных», подержанных игорных автоматов. Но корпорация-учредитель находится в Люксембурге, и законы Нью-Джерси о наказании за воровство этих товаров там не действуют.

— Нет, я этого не знала.

— Но подозревали.

Я кивнула. И не добавила, что ничуть этим не удивлена.

— Я пытался узнать подробности гибели второй миссис Брейс, но оказалось, что расследование так и не было завершено. Она упала или ее толкнули? Доказать ничего невозможно. — Он допил виски и поставил стакан на стол. — Как я уже сказал, стараюсь делать свое дело, не оставляя белых пятен.

— Жаль, что я не могу пролить свет на все эти тайны. Но, Томас, каким бы ни был Оуэн пятнадцать лет назад, сейчас он совсем другой. Может, у него и есть недостатки…

Брови Томаса полезли вверх.

— Ладно, куча недостатков, но «Брейс интернешнл» оперирует исключительно в рамках закона. И можете быть уверены, Оуэн не возымел привычку убивать своих жен: он просто не из таких.