Я нашла сейф миссис Фуллертон за рядами заплесневелых смокингов в шкафу покойного мистера Фуллертона. Довольно большое хранилище, фута три в вышину и восемнадцати — двадцати дюймов в глубину. Прекрасный, блестящий, черный, сделанный на заказ ящик с цифровой комбинацией замка. Самой необычной деталью оказалось депозитное окошечко над дверцей, совсем как прорезь в банковских сейфах для поздних посетителей. Вероятно, затем, чтобы миссис Фуллертон, возвращаясь по вечерам или в подпитии, могла просто снять драгоценности и бросить в отверстие, вместо того чтобы возиться с комбинацией. Великолепная идея!

Я встала на колени, надела на диск магнитное кольцо с зазубринами и подтолкнула к верхнему левому углу дверцы медицинскую банку, из которой торчала короткая жесткая проволока, служившая дальномером для зазубрин на магнитном кольце. Потом покрутила плечами и шеей, чтобы немного их размять, и стала осторожно поворачивать циферблат, стараясь ощутить малейшие колебания. Пять минут ушло на то, чтобы определить три цифры кода, составлявшие комбинацию, и еще шесть — чтобы установить последовательность, так что уже через одиннадцать минут диск оказался в нужном положении. Понимаю, вам, должно быть, стало нехорошо при мысли о том, что это так легко. По вашему мнению, это должно было занять куда больше времени, даться куда труднее. Требуется заставить вора попотеть немного больше или куда больше. Но, как ни печально, если вы обладаете достаточным возрастом, опытом и оборудованием, вся процедура не должна отнимать более четверти часа.

Я нажала на ручку, почувствовала, как поднимаются запоры и дверца сейфа миссис Фуллертон открывается с приятным, солидным, гостеприимным щелчком.

Внутри оказался настоящий ювелирный магазин. Полочки были буквально забиты бархатными футлярами и мешочками. Времени рассматривать украшения не было. Я принялась открывать футляры и ссыпать содержимое в пакет, прихватывая заодно мягкие мешочки. И несмотря на огромное количество драгоценностей, через полторы минуты в сейфе ничего не осталось. Я сунула опорожненные футляры в глубь сейфа, оставив на месте те, что были пусты с самого начала: очевидно, в них лежали драгоценности, надетые миссис Фуллертон на сегодняшний праздник. Пусть так и лежат, в передней части сейфа. Вполне возможно, что она просто опустит свои побрякушки в окошечко на дверце. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем она обнаружит пропажу?

Напоследок я осторожно положила на верхнюю полку свою визитную карточку: крошечный букетик трилистника, связанный атласной ленточкой цвета слоновой кости. Оуэн был прав: я не «капустная» женщина. Именно трилистники я выращивала в своем садике. Остается надеяться, что он не настолько ирландец, как я думала.

Наверное, именно потому, что адреналин с такой силой бушевал в крови и все чувства так обострились, я, закрывая дверцу сейфа, смогла услышать посторонний звук. И ощутить чье-то присутствие. Не знаю, что было раньше, но мои волосы поднялись дыбом, как будто перед ударом молнии. Я вдруг поняла, что рядом кто-то есть, и распласталась по стенке шкафа.

Яркий узкий луч света прорезал хозяйскую спальню, остановившись наконец на том, что выглядело как картина Ренуара, висевшая над камином. Я увидела, как к камину скользнула фигура в черном. Он или она — даже мой прибор ночного видения оказался бессилен различить пол — установил переносной фонарик на каминной доске, направив луч в центр картины, и снял ее со стены. Кто бы это ни был, двигался он с уверенностью профессионала. Мое сердце бухало громче, чем колеса товарного поезда. Грабитель очень осторожно прислонил картину к ножке стула, вынул что-то из кармана и положил на каминную доску. Самаритянин!

Он поднял картину, держа ее бережно, почти нежно, и двинулся к двери. Я затаила дыхание. Он остановился. Неужели услышал меня?!

Самаритянин повернулся, шагнул к шкафу. Я вжалась в стенку. Все происходило словно в замедленной съемке. Он открыл дверцу. Луч пробежался по стенкам и остановился на открытом сейфе. У меня не осталось выбора. Моя рука с молотком взлетела. Резиновый шарик с силой опустился на его затылок. Он мешком свалился на пол.

После этого пришлось действовать быстро. Меня трясло. Я пыталась взять себя в руки и успокоиться, но страх оказался сильнее. Я переступила через бесчувственное тело — Господи, хоть бы он не умер, — но не дотронулась до него, чтобы узнать наверняка. Только закрыла дверцу сейфа, услышала, как запоры встают на место, и вылетела из комнаты, в полной уверенности, что сейчас во всем доме зажжется свет и меня поймают с драгоценностями на целый миллион, если, конечно, тут нет подделок. Но, сбежав по лестнице вниз, я обнаружила, что в доме нет ни малейшего признака жизни, если не считать по-прежнему продолжавшегося веселья на кухне. Ни тени тревоги со стороны слуг, ни малейшего признака вторжения второго грабителя. И тут я решила, что это мое последнее дело. Фу-у! Думала, меня инфаркт хватит!

На станции «Пимлико», последней остановке моего трудного, долгого обратного пути домой в подземке, я зашла в женский туалет и заперлась в кабинке. Теперь, немного успокоившись, я ощущала только волны облегчения. Поражалась собственному упрямству и благодарила слепую удачу. Отдышавшись, я сняла парик и очки ночного видения и запихнула все это в пластиковый пакет. Волосы промокли от пота и прилипли к черепу. Разорвав пачку бумажных полотенец, я как могла вытерла волосы и скрутила в обычный узел. Накрасила губы, наложила немного румян, вышла из туалета и, когда часов около десяти села в поезд метро, уже походила на себя.

Нет, не совсем. Я выглядела лучше обычного. Взволнованной. Энергичной. Потрясенной. Молодой и счастливой. Я только сейчас увернулась от самой большой в моей жизни пули, летевшей прямо в висок, и была в полной безопасности. Больше я никогда не пойду на такое. Каждый дюйм моего тела стонал от напряжения. Все, о чем я сейчас мечтала, — горячая, обжигающая ванна, наполненная душистыми пузырьками, Шуберт и шампанское.

Я прошествовала по Слоун-сквер, таща за собой тележку, прошла мимо знакомых соседних домов, прибранных и запертых на ночь: химчистка, кондитерская, бакалея, кафе, книжный магазин. Я благодарила Бога за каждый. Все это мои амулеты.

Я шла быстрее и быстрее, так торопясь попасть домой, что почти бегом свернула за угол, на Итон-сквер. Слезы переполнили глаза и покатились по щекам.

И тут случилось второе чудо за сегодняшний день. Потому что, сама не знаю как, я успела вовремя заметить знакомый «бентли», принадлежавший «Баллантайну». Сидевший на заднем сиденье Оуэн смотрел в окно, по-видимому, ожидая моего возвращения.

Я метнулась в густую тень крыльца соседнего дома и осторожно высунула голову. Какое счастье, что я увидела их первой!

Стоять пришлось недолго. Вскоре послышалось урчание мотора, и машина тронулась с места. Я подождала еще несколько минут для пущей уверенности и только потом наконец вошла в подъезд спящего здания.

— Знал, что вы захотите получить отчет о том, как прошел вечер у Уинтропа, — раздался голос Оуэна в автоответчике как раз в тот момент, когда я стянула насквозь промокшую одежду и сунула в стиральную машину. — Вошел в контакт не только с ним и дочерьми, но и успел поговорить с парой важных шишек…

— О, как мило, Оуэн, — ответила я автомату.

— …а также потолковал с Одессой Ниандрос.

Я забыла о стиральной машине. Одесса Ниандрос могла обеспечить наше будущее. Она была сестрой покойной принцессы Арианны и контролировала ее наследство, оцененное в неплохую сумму — чуть выше миллиарда долларов. Кураторы коллекций ее сестры до сих пор еще не составили окончательной описи, позволявшей Одессе решить, что делать со всем этим: продать, пожертвовать или оставить себе. Все значение нескольких минут разговора с такой женщиной трудно было переоценить.