Трое беглецов устремились к замеченной ими двери в дальнем конце помещения. На их счастье она оказалась открыта. Олег приготовился первым вступить в небольшой коридорчик, расположенный за дверью, как до него донесся удивленный и предостерегающий окрик Стаса. Обернувшись, Олег увидел, что друг показывает куда-то вверх. Там под потолком находилась шахта вентиляции, выход из которой закрывала решетка. Оттуда клубами выходил зеленоватый дым. В свете потолочных ламп он красиво искрился, частицы этого образования находились в непрестанном движении и тяжело оседали вниз.

— Опять эти чертовы споры, — Олег зло сплюнул. — Сматываемся отсюда, пока они не налипли на одежду.

— Но, как они попали в вентиляцию? — с беспокойством пробормотал Стас. — Понимаете, что это значит?

— Что? — спросила Джейн.

— А так, вы ведь не знаете!

— Вы мне ничего не говорили, — заметила молодая женщина. — Давайте остановимся на минутку. Расскажите, что происходит? Почему люди на яхте стали так странно себя вести? Они были покрыты ранами, которые смертельны. Но при этом, продолжали двигаться. А та тварь, которую мы видели! Что это было?

Стас и Олег быстро и сбивчиво рассказали ей все что произошло от момента, как их заперли в кают-компании до освобождения девушки из её комнаты. Джейн слушала молча. Лицо её было бледным, взгляды, которые она бросала на мужчин были наполнены страхом и переживанием. Наконец, она воскликнула:

— О боже! Если эти споры каким-то образом поднимают мертвых и облака этой мерзости распространятся… Господи, что же тогда будет на корабле!

— Вот и я про то, — кивнул Стас.

— А если вдохнуть эти споры? Они способны убить?

— Этого мы не знаем, — Стас покачал головой. — Одно могу сказать: быть рядом с этим дерьмом мне не хочется.

— Так что, нам лучше поскорее свалить с этого корабля, — сказал Олег. — Предлагаю пройти до другого борта и там попытать счастья.

— Но надо предупредить всех людей! — воскликнула Джейн.

— Мы это сделаем, как только кого-нибудь встретим, — кивнул Стас.

— А если попадется аппарат связи, сразу сообщим капитану, — добавил Олег.

На Центральном Торговом Променаде царили ужасающий шум и волнение. Первое сообщение Франсуа Бишо никого особо не встревожило, но когда раздался приглушенный грохот и ощутилась встряска, это вызвало у людей серьёзные опасения. Затем, директор круиза выступил повторно и его сообщение про взрыв, уже многих испугало основательно. Как и на всех других палубах, пассажиры начали покидать кафе и магазины, салоны и парки. Тут и там на дверях заведений стали появляться таблички с надписью «barred to the public».

Из-за всей этой суеты и волнения никто не заметил, как в конце Променад - улицы, там где располагались служебные лифты появился странный человек. Шёл он медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, но не так, как обычно передвигаются «перебравшие лишку». Движения его, не смотря на неестественность и несбалансированность, вместе с тем несли в себе признаки некоего автоматизма, словно шел не живой человек, а машина. Впечатление это усиливалось ещё и пугающей, просто шокирующей целеустремленностью, так не вязавшейся на первый взгляд со спотыкающейся походкой. На мужчине была ярко-желтая спецовка ремонтника. И весьма заметно, на куртке в районе плеч и верхней части спины выделялись темные расплывшиеся пятна. Воротник же, сплошь пропитался кровью. Спереди над левым карманом куртки был значок с именем: «Фрэнк Шольц».

Глядя прямо перед собой немигающими, мутными глазами, ремонтник шел в сторону скопления людей. Чем ближе он подходил, тем движения его становились, словно бы нервными, нетерпеливыми, да и шаг Фрэнка Шольца ускорился. Лицо, искаженное судорогой было чудовищно бледно и страшно в своей застывшей неподвижности. Из уголка рта стекала вязкая струйка зеленоватой слюны.

Представление в аква - театре «Нептун» прервали, уже после первого сообщения Франсуа Бишо. Служащие, как обычно вежливые и обходительные начали налаживать организованный выход. Но людей было много и дело продвигалось медленно. Не успела выйти и половина, когда со стороны правого борта раздался грохот и пол под ногами дрогнул. Красивые декоративные вазы из искусственного хрусталя в виде морских раковин, установленные в стенных нишах — переливчато зазвенели. Толпа загудела, со всех сторон неслось на многих языках.

«Что это! Что случилось! Господи! Это был взрыв, да? Что происходит? Корабль тонет?» С каждой минутой нервное напряжение в толпе возрастало. Работники театра, как могли успокаивали людей. Но признаки паники, уже начинали себя проявлять: плачь женщин и детей, злые, нервные возгласы, толкотня, всё более агрессивная, тут и там яростные выкрики и ругань. Внезапно раздался пронзительный женский крик и тут же мужской возглас, полный страха:

— Боже! Исусе! Он её укусил!

Людская масса всколыхнулась и совершенно вышла из-под контроля. Кто-то начал пятиться от выхода обратно, другие, напротив — напирать. Уже вышедшие в коридор, с криками побежали прочь, но это привело лишь к тому, что нескольких человек сбили с ног. Один пожилой мужчина так и не поднялся. Шагах в двадцати от него молодая женщина, пронзительно крича и заливаясь слезами, подхватить с пола своего маленького ребенка, но бегущие всякий раз задевали истошно кричащую малышку ногами. Доставалось и матери. У самого выхода толпа немного рассеялась, точнее, образовала круг вокруг двух катающихся по полу людей. Это были женщина средних лет, одетая в фиолетовое вечернее платье и мужчина в ярко-желтой спецовке ремонтника. На значке, приколотом над левым карманом куртки было его имя: «Джон Форман».

Ремонтник стискивал обеими руками горло женщины, а зубами вгрызался ей в щеку. Она хрипела и пыталась оттолкнуть напавшего, кровь хлестала, заливая лицо агрессора и его жертвы. Один из мужчин, высокий белокурый швед после секундного замешательства бросился даме на помощь. Ему удалось разжать пальцы Джона Формана, при этом швед поразился, какие они жесткие и холодные, словно одеревенелые от мороза. Повсюду, уже распространялась паника. Все истошно кричали, начали толкаться и протискиваться к выходу. Служащие пытались успокоить людей, но это никак не удавалось.

Внезапно из бассейна, где давали представление всеобщие любимцы: морские котики и дельфины, сивучи и даже огромные моржи раздался такой ужасающий крик, что все на мгновение оцепенели. А потом, толпа людей рванулась прочь. Теперь, даже те, кто ещё пытался сохранять спокойствие, от ужаса потеряли над собой контроль. Крик повторился, он был полон боли и отчаяния и не мог принадлежать человеку. Один из служащих, бежавший между рядами кресел оглянулся. От изумления рот его открылся. Одна из женщин, погибшая на его глазах всего пару минут назад, теперь был в бассейне. Там, вцепившись руками в спину дельфина, она яростно грызла его спинной плавник. Её собственная кровоточащая рана на горле, нанесённая чьими-то зубами, женщину совершенно не заботила. Обезумевшее от боли и ужаса животное металось из стороны в сторону. И кричало, кричало в смертной тоске. Вода в бассейне ходила ходуном и вздымалась волнами, кровь хлестала во все стороны. Ещё один человек — мужчина, лежавший до этого неподвижно начал подниматься. Вот, выпрямившись, он сделал пару неуверенных шагов. Затем, не раздумывая, прыгнул в бассейн. Его жертвой стал средних размеров морской котик. Мужчина вцепился зубами ему прямо в глаз. Животное взревело, заметалось, резко мотнуло головой. Напавший отлетел в сторону, и с размаху, приложился спиной о край бассейна. Всякий человек после такого удара, как минимум получил бы тяжёлую травму и не смог бы двигаться, но мужчина, поднялся, как ни в чём не бывало и напал на сивуча, который пытался выбраться из бассейна.

Бежавшие люди начали скапливаться возле ограждения в форме высокой арки — она отделяла аква-театр от остальной части Променада. Здесь была металлическая дверь и двое служащих, силясь перекричать толпу, пытались наладить организованный проход. Но совершенно потеряв от ужаса голову, бежавшие зрители напирали всей массой. Было уже много задавленных и растоптанных, умирали люди и от нехватки воздуха. Ноги скользили в крови, задевали о лежавшие тела, кто-то падал, кого-то затеял драку, совершенно отчаявшись добраться до выхода. Ограждение гудело и сотрясалось и даже возникли опасения, что оно может рухнуть. В дверь порой пытались протиснуться сразу несколько человек, отчего давка только усиливалась, а движение тормозилось. Люди ругались, рвали на себе одежду, наносили друг другу яростные удары. Мужчины и не думали пропускать женщин, даже с маленькими детьми на руках. Зачастую их бесцеремонно отшвыривали в сторону. Страх и стремление спасти собственную жизнь мгновенно сорвали с людей всегда такой тонкий и ненадежный налёт порядочности и цивилизованности. Толпа превратилась в обезумевших от ужаса животных.