— А после покончил с собой? — спросил Ренье.

— Нет, — ответил Элизахар сумрачно. — Себя он, конечно, пожалел. И когда кругом, словно из-под земли выросли вражеские лучники, он закричал: «Черный Полководец, где же ты?». Тотчас предстал перед ним призрак, похожий на ночь, и золотой меч горел в его руке. «Погибли все, кто мог бы спасти наш отряд! — закричал капитан. — Помоги же нам! Выведи нас из ловушки!»

— И что же призрак? Помог?

— Призрак сказал: «Не скромничай, капитан, остался еще один человек, способный помочь солдатам...» С этими словами он вонзил свой меч в грудь капитана, а затем захохотал и умчался прочь. С тех пор никто не видел Черного Полководца...

— Очень поучительно, — молвил Ренье. — Так что же, все солдаты погибли?

— Нет, — ответил Элизахар. — Осталось несколько. Чтобы было кому рассказывать сию поучительную повесть. А то как бы мы с вами ее, интересно, узнали?

— Хе-хе, — прозвучало у него над ухом.

Это было так неожиданно, что Элизахар невольно подскочил на месте. Там, где только что никого не было, стоял старичок и трясся от смеха.

— Давненько не слыхивал такого нескладного и глупого вранья, — шамкал он. — Но послушал с удовольствием. Для чего я вам понадобился, олухи?

Друзья переглянулись. Затем Ренье вежливо поклонился старику:

— Мы могли бы поговорить в каком-нибудь спокойном месте?

— Я не знаю места более спокойного, чем сады Академии, — заявил старичок. — Я не покидал их уже почти полсотни лет и не желаю... да, не желаю иметь ничего общего с внешним миром. Здесь очень спокойно. Чрезвычайно спокойно. Говорите здесь! — Неожиданно его голос зазвучал повелительно. — Говорите!

— Ладно, — сдался Элизахар.

Ренье видел, что телохранителю Фейнне сильно не по себе, но не мог объяснить причин его смущения. Вероятно, Элизахар вообще побаивался всего сверхъестественного. Или того, что представлялось ему таковым. Среди солдат, если верить слухам, это не редкость.

— Можно, я изложу господину Хессициону нашу проблему? — произнес Ренье.

Элизахар кивнул с благодарностью.

Старый ученый слушал, приплясывая на месте и отчаянно теребя седую редкую бородку. Затем, словно опомнившись, он оставил бороду в покое и взялся за свою одежду. Он успел отковырять и оторвать несколько заплаток и провертеть пальцем новую дыру в ветхом платье. Затем он облизал палец и в сильнейшем волнении объявил:

— Вы блестяще подтвердили мои теоретические вычисления! Ни одному из простых смертных еще не удавалось проделать опыт, который доказал бы на практике справедливость моих предположений. Но вы... Э... А где эта госпожа, которая нашла нужное место и оказалась там в нужное время?

— Она у себя дома, — ответил Элизахар.

— Я немедленно доставлю туда все свои таблицы... Вы должны ознакомиться... — засуетился старичок. — Впрочем...

— Мы бы хотели повторить опыт, — сказал Ренье. — Для этого требуется знать, каково было расположение светил относительно друг друга.

— Вы изумительно научно мыслите! — сказал Хессицион.

«Он льстит, — ошеломленно подумал Ренье. — Льстит студенту. Древний преподаватель, профессор, всеми признанный ученый, автор множества трудов... Льстит какому-то студенту! Стало быть, то, что произошло с Фейнне, действительно важно. Для всех них. Неужели никто никогда прежде не выходил за пределы мира таким простым способом?»

— Проблема в том, — сказал Элизахар, который наконец сумел взять себя в руки, — что госпожа Фейнне вряд ли сможет показать то самое место, где очутилась в тот момент, когда совершился переход. Она ведь незрячая.

Хессицион на мгновение замер, а затем с пугающей стремительностью перешел от неистового восторга к сокрушительному отчаянию. Он начал рвать волосы у себя на висках, несколько раз больно ткнул себя пальцами в ухо, да так, что сам вскрикнул, после чего оттянул пальцем угол рта и погрузился в мрачную задумчивость.

— Но как же нам быть? — вопросил он с тихой грустью. — Если она не сумеет найти то самое место... Да еще время. Важна точность вплоть до секунды. А что говорит мой коллега Алебранд?

— Он... нездоров, — ответил Ренье. — Он будет готов к разговору дней через десять, не раньше.

— Пьет! — завопил Хессицион. — Проклятый пропойца! Его следовало изгнать из Академии еще в первый раз, когда его увидели пьяным. Я лично писал представление. Но меня проигнорировали. Сочли выжившим из ума. Алебранд, видите ли, подает надежды.

— Он их уже подал, — сказал Ренье. — Господин Алебранд — великолепный преподаватель, глубоко преданный науке.

— Да, да, я это слышал, — пробормотал Хессицион Он как-то сразу завял и утих. Поглядывая на своих собеседников светлыми, подслеповатыми глазками, старик зашамкал: — Стало быть, будете ждать, пока он протрезвится... Очень печально. Впрочем, у меня когда-то тоже были таблицы. Я исследовал влияние невидимых лучей на общий спектр... Да... Кто здесь?

Он резко повернулся в сторону кустов. Ветер тихо шевелил ветки. Никто, естественно, на оклик не отозвался. Ренье осторожно проговорил:

— Здесь никого нет.

— Ну да, как же, — протянул старик не без яда. — За мной постоянно кто-то следит. За мной шпионят. А вы не знали? Я живу уединенно, я отошел от всех дел, я ни во что не вмешиваюсь. Занимаюсь своей наукой. Прочее мне не интересно. Я и без того прожил несколько десятков лишних лет. Но они непрерывно следят за мной.

— А, — выговорил Элизахар. — Хотите, я выслежу их и перебью, как крыс?

— Было бы недурно, — вздохнул старичок. — Но я ни разу их не видел. Я их только чувствую. Их взгляды, устремленные мне в затылок. Их уши, которые улавливают каждое сказанное мною слово. Вот и вы не верите... Мне никто не верит. Я ведь выжил из ума. Но помните: всегда следят!

Он горестно покачал головой и побрел прочь.

Друзья остались одни.

— Вторая неудача, — сказал Ренье.

— Я так не думаю, — отозвался Элизахар. — Во-первых, рано или поздно Алебранд придет в себя. К этому времени я разыщу и прикончу для его вящего удовольствия пару кошек и тем самым сумею втереться к нему в доверие. Во-вторых, сумасшедший старичок почти наверняка разродится какой-нибудь новой идеей. Мы с вами посеяли семена. Осталось ждать всходов.

— Вопрос только, каковы будут эти всходы, — добавил Ренье. — Старик, не будем сейчас называть его имени, явно не в своем уме.

— Напротив, господин Эмери, — возразил Элизахар, — он чересчур в своем уме. Когда человек полностью погружается в собственный разум, игнорируя при этом разумы окружающих его людей, он начинает слыть безумцем. Но это мнение глубоко ошибочно. И те, кто считает нашего старичка-ученого сумасшедшим, могут рано или поздно поплатиться за свое легкомыслие.

— Вы как-то неприятно умны, — сказал Ренье. — Вам часто говорят об этом?

— Почти постоянно, — засмеялся Элизахар. — И знаете что, господин Эмери?

— Что?

— Тут одна странная мысль забрела в мою умную голову. А что, если наш старичок вовсе не страдает паранойей?

— Поясните.

— Он говорил, что кто-то за ним постоянно следит.

— Но ведь это глупо!

— Вот именно потому, что глупо, и надо бы проверить. Не исключено, что он прав в своих подозрениях. — А? Что скажете?

— И как мы это проследим?

— Для начала просто осмотрим тот куст, к которому старик обращал свои негодующие крики.

Элизахар подошел к кусту и раздвинул ветки руками. Ренье приблизился и приподнялся на цыпочки.

— Что там?

— Пока ничего... — ответил телохранитель.

Ренье громко фыркнул у него за плечом.

— А это что? — продолжал Элизахар, наклоняясь и поднимая с земли обрывок ткани.

— Тряпочка.

— Оторвалась недавно.

— Ну да, конечно. Совсем свежий лоскуток. Еще кровоточит, — съязвил Ренье.

— Именно. А вот и следы на траве.

Элизахар показал чуть примятую траву.

Ренье вдруг ощутил, как у него сжимается сердце.

— Ничего не понимаю! — воскликнул он. — За нами что, действительно следили?