— Я попробую, — спокойно ответила она.

Когда они вышли из машины, Кэрол заметила в сгущающихся сумерках, как полицейский фургон, описав передними фарами дугу на перекрестке, замедлил ход и остановился поперек дороги. Кэрол оглянулась: и сзади дорога блокирована двумя полицейскими машинами.

— Иди вперед. Только спокойно! — прошептал ей на ухо Пол. — Я буду рядом, если что! Только сделай вид, что ты одна, не говори, что я рядом.

Они поднялись на крыльцо. Кэрол вставила ключи в замочную скважину. Пол отступил на шаг и достал револьвер. Она растерянно посмотрела на тускло блеснувшую сталь.

— Не нужно, Пол.

— Может, и не нужно. Но пока мы не знаем, почему он сидит там без света. Поэтому лучше быть начеку, чтобы не получить пулю.

Кэрол осторожно толкнула дверь.

— Свет включать?

— Делай так, как обычно.

Она переступила порог и нащупала выключатель. Под потолком вспыхнула большая медная люстра, осветив пустую прихожую. Кэрол сразу заметила тюльпаны в вазе на столе. Рядом лежала записка. По молчаливой команде Миллера Кэрол подошла к столу и прочитала написанное ровным и аккуратным почерком послание.

Какой странной и дикой показалась ей эта обычная, в общем-то, записка, как нелепо выглядел этот предназначенный для нее букет сейчас, когда она знала о нем всю правду. Кэрол вдруг ощутила, что почва уходит у нее из-под ног и к горлу подступает тошнота.

Она судорожно перевела дыхание и протянула записку Полу.

В комнате стоял резкий запах с каким-то металлическим оттенком. Кэрол принюхалась и направилась было на кухню, но Пол опередил ее. С револьвером наготове он скользнул в темный дверной проем. Кэрол вошла следом и включила свет. На кухне было чисто и уютно — мечта любой домохозяйки! Сильнее чувствовался запах. Складывающаяся гармошкой дверца в маленькую комнатку, где стояла стиральная машина, была распахнута настежь. Воздух был влажен после недавней стирки. Сильно пахло отбеливателем и стиральным порошком. На сушилке лежала стопка постиранного и высушенного белья. Пол убрал револьвер и принялся перебирать вещи. Он разворачивал и тщательно осматривал каждую: белая рубашка, майка, носки, джинсы — все чистенькое и опрятное.

— Его одежда, наверное, была в крови. Впрочем, мы этого не узнаем никогда, — тихо сказал Пол.

— Судя по записке, он, видимо, спит.

— Все может быть. С него как с гуся вода.

— Спальня наверху.

Кэрол привела Пола на второй этаж. Дверь одной из комнат в конце узенького коридора была приоткрыта. Кэрол кивнула: «Здесь!» С трудом ориентируясь в темноте, она хотела зажечь свет, но Пол остановил ее:

— Так лучше! А сейчас ты войдешь и разбудишь его. Дверь не закрывай. Я хочу слышать ваш разговор.

Кэрол зябко поежилась, будто это ей предстояло сейчас держать ответ перед судом присяжных. Она толкнула ладошкой дверь, секунду постояла, пока глаза не привыкли к темноте, и переступила через порог. Давно уже наступила ночь, на небе ни звездочки! Но через окошко струился слабый свет уличного фонаря, и Кэрол увидела Томми. Он лежал на боку. Глаза закрыты. Она слышала его ровное дыхание.

Кэрол медленно подошла к постели и щелкнула выключателем. Несколько секунд он лежал без движения. «Какой он красивый! — подумала она. — И жизнь его могла бы сложиться замечательно!» Он открыл глаза, увидел Кэрол и, улыбнувшись, сонно пробормотал:

— Кэрри…

— Привет, Томми. — Голос ее задрожал.

Он приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

— Что с тобой? Ты здорова?

— Нет, — прошептала она слабым голосом. — Мне очень плохо.

Он сел на кровати.

— Эй, что случилось? Ты ужасно выглядишь!

— О-о, Боже! Томми перестань притворяться, прошу тебя, умоляю — хватит! — Она встала перед ним на колени.

Он посмотрел на нее так, будто и на самом деле был совершенно обескуражен.

— О чем ты говоришь?

— Я все знаю! Я видела… видела, что ты сделал прошлой ночью! Я знаю, что это ты! Знаю, знаю, знаю… — Она повторяла «знаю» как заклинание, как клятву в том, что она не даст снова обмануть себя, как бы хорошо и правдоподобно он ни сыграл свою роль.

— Почему ты не хочешь признаться, Томми? Ведь ты же болен, понимаешь? Это страшная болезнь!

Он отбросил одеяло и сел на кровати.

— Праведный Боже! Сестричка! Да что случилось? Ты говоришь, что я болен, а мне кажется, что это у тебя горячка! Какую чушь ты несешь!

Он заботливо склонился над ней. Взгляды их встретились.

— Скажи, Томми, только смотри мне в глаза, скажи еще раз, что ты не убивал Энни… Марго… и остальных девушек. Скажи что ты не «лесной убийца», ну! Только смотри мне в глаза!

Наступила тишина. Они долго сидели лицом к лицу, но Томми так ничего и не ответил. Он не отрицал, не обвинял ее в предательстве — ни слова.

Его губы дрогнули и расплылись в улыбке, прекрасной и обворожительной.

— Конечно! Конечно, я все расскажу тебе. — Голос его мягче воска. — Если тебя это так волнует. Я никогда никого не убивал. Никогда! Зачем мне?

Неужели сестра для него ничего не значит? А если значит, то она должна заставить его признаться!

— Томми, я любила Марго, ты ведь знаешь. Я ее очень любила! — Кэрол запнулась. Она вдруг вспомнила виденные когда-то фотографии трупов, найденных через многие месяцы в глухих и пустынных уголках. Страшные тела, истерзанные падальщиками…

— О Боже! Томми, умоляю: скажи, где Марго, где ее тело?!

— Эй, сестричка, — нашелся Томми, — ты что-то не то говоришь. Я ничего не знаю.

— Пожалуйста, Томми! Позволь… позволь хоть похоронить ее по-человечески.

— Я ничем не могу помочь тебе, Кэрри. — В его голосе явно слышались нотки искреннего сожаления. — Но почему ты спрашиваешь? Ты сама знаешь, где она…

— Я?

— Где-то в лесу. Разве не там убийца их всегда оставляет? В какой-нибудь чаще…

Кэрол поняла, что продолжать разговор бесполезно. Но она все еще не хотела верить, что глухая стена отчуждения и непонимания, выросшая между ними, не треснет и не разлетится на мелкие кусочки от какого-нибудь ее вопроса, факта, который он не сможет объяснить.

— Томми, ты стирал сегодня! Ты пользовался отбеливателем! Запах по всему дому стоит! Почему? Зачем тебе понадобилось стирать сегодня?

Он лишь пожал плечами, будто и вовсе не заметил резкого перехода от обвинений в убийстве к такой мелочи, как стирка носков.

— Я же написал в записке, что по дороге из Вермонта у меня сломалась машина. Грязь, пыль, масляные пятна! Пришлось повозиться!

— Пришлось повозиться… — шепотом повторила Кэрол.

— Послушай, Кэрри, — примирительно сказал он, — я не знаю, что у тебя там стряслось, но я очень устал и хочу спать. Давай поговорим завтра утром, хорошо? Я, конечно же, хочу понять, что произошло, чтобы расставить все точки над «i». Только давай завтра.

Да, разговор окончен! Остается только уйти. Без сомнения, ее слова ничего не изменят.

— Завтра… Конечно завтра…

Томми улыбнулся ей и подставил щеку для поцелуя.

Кэрол отрицательно покачала головой, в глазах стояли слезы. Она повернулась и вышла из комнаты. Позади щелкнул выключатель: Томми погасил свет…

Миллер стоял прямо за дверью. Он кивнул ей. Значит, все слышал и понимает, что она сделала все возможное.

Он тихонько подтолкнул Кэрол к лестничной площадке и прошептал:

— Спустись вниз и позови полицию. Просто выйди на крыльцо и махни рукой. А я тут обо всем позабочусь, — и, заметив ее вопросительный взгляд, добавил: — Ему нужно одеться, прежде чем его отправят на допрос.

Спускаясь вниз по лестнице, Кэрол оглянулась: Миллер чуть помедлил у двери, потом сунул руку в карман и вошел.