Слушая ее, Йон лелеет надежду, что София не привяжется к чужому ребенку сверх меры. Слишком сильная близость может в конце концов привести к разочарованию. Он хочет поддерживать жену в том, что явно делает ее счастливой. Но в дальнейшем это может породить проблемы. К его дурному предчувствию примешивается тревога при мысли о Маргарет, которая сейчас где-то в другом конце города находится в компании морских пехотинцев.

Стоя под низким потолком, Фрейя в изумлении смотрела на все эти металлические стеллажи, уставленные рядами одинаковых зеленых коробок. Казалось, каждый художник мира был представлен здесь, без преувеличения, миллионами каталогизированных произведений искусств. Некоторым наиболее известным мастерам отводилось по десять — пятнадцать коробок, чтобы уместились все репродукции их картин. Получая разрешение поработать в этой библиотеке всего один день, ей пришлось заполнять специальный бланк заявления.

Питер снял со стеллажа две зеленые коробки и перенес их на длинный обшарпанный деревянный стол; сидевший за ним посетитель, высоколобый и рыжебородый человек, просматривал содержимое своей коробки с помощью раскладной лупы, которую перед этим вытащил из нагрудного кармана и бережно раскрыл. Всматриваясь сквозь нее, он изучал каждый миллиметр черно-белого фотоснимка роскошной масляной картины, изображавшей Венеру.

Фрейя взглянула на Питера, выясняя, разделяет ли тот ее веселье, но он пребывал в своем обычном рабочем настроении и, кажется, не обратил никакого внимания на смешного человека за столом, то ли арт-дилера, то ли аукциониста, то ли ученого. Выбранные Питером коробки были помечены как «Скандинавская живопись» и «Виктор Риис». Из них Питер извлек большие коричневые папки, в которых находились карточки с наклеенными фотографиями картин Виктора Рииса. Большинство снимков были скопированы из аукционных или выставочных каталогов. Каждое изображение дополнялось указанием на местонахождение картины, но если та не принадлежала музею, фотография могла быть обозначена просто как «Собственность частного датского коллекционера». Фрейя, стоя возле Питера, разглядывала его сосредоточенное лицо, освещенное солнечным светом из окна. Наконец он поднял на нее глаза и дал задание.

— Вернись к скандинавской школе и посмотри, что у них есть из Нильсена. Свена Нильсена, — уточнил он, указывая в направлении стеллажа. — Брата Северины. В пределах национальных школ художники распределены в алфавитном порядке по фамилиям. Для Нильсена у них будет всего одна коробка. Возможно, лишь часть коробки. Тщательно разбери найденное и сделай заметки относительно любых портретов, фигур, реальных людей, которые изображены. Меня не интересуют его пейзажи — а он в основном известен как пейзажист — или его потомственные рыбаки вместе с деревенскими бабушками, но если у изображенного присутствуют выраженные индивидуальные черты или на этикетке указано, что это портрет конкретного человека, я должен об этом знать.

Ей бы хотелось яснее представлять, что же они ищут, но это был проект Питера, который работал на Мартина, а Фрейя знала: вряд ли ей когда-нибудь удастся вернуть уважение Мартина Дюфрена. Сейчас же, в надежде получить хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь Софии, она должна стать полезной, выполняя для Питера «мелкую работу». Доверие, возможно, появится позже.

Когда Фрейя предложила свою помощь, Питер отнесся к этому с некоторым подозрением, но, должно быть, он помнил, как хорошо когда-то им работалось вместе. Надевая тем ранним утром шелковую блузку с маленькими пуговицами и заблаговременно репетируя, как в беззаботной и дружеской манере будет предлагать свои услуги, она рассчитывала на то, что Питер быстро сообразит: отказываться от ее помощи было бы глупо, как бы сильно ни владел им территориальный инстинкт. Продолжая играть свою роль, Фрейя какое-то время послушно разбирала коробку Нильсена и делала записи по поводу ее содержимого, а затем снова посмотрела через стол. Увиденное заставило ее невольно вскрикнуть, так что рыжебородый мужчина с усовершенствованной лупой вздрогнул.

— Я не знала, что Риис рисовал обнаженную натуру!

Питер и мужчина с лупой наградили ее одинаково неодобрительными взглядами.

— Только эти две, — очень тихо произнес Питер, наклоняясь и толкая снимки к ней через стол. — Обе принадлежат Национальному художественному музею в Копенгагене. И в отличие от остальных картин Рииса эти не датированы; мы не знаем, к какому периоду его творчества они относятся. На мой взгляд, это очень ранние, возможно, даже студенческие работы. В журнале тысяча девятьсот шестого года я нашел рецензию, в которой упоминается Риис. Там говорится, что он перестал рисовать фигуру человека несколькими годами ранее. Взгляни.

Он бросил Фрейе картотечную карточку, и она прочитала приведенные цитаты из рецензии:

«Риис разочаровывает самоограничением, сдержанными работами, созданными словно лишь для того, чтобы вешать их в таких же аристократических и хорошо обставленных комнатах, как те, которые он рисует. Риис абстрагируется от изображаемого им. Он является жертвой собственного утонченного вкуса, поступаясь силой и властью, которые воплощали более смелые художники нашего времени. В ранних полотнах Рииса мы видим многообещающие изображения человеческих фигур. Но он отказывается от прежних высоких целей в пользу нынешних неврастенически окрашенных набросков, которые дают скудную пищу душе зрителя».

— Как это — «неврастенически»? — спросила Фрейя.

— Неврастения — одна из викторианских болезней. Я нашел отличный справочник по истории медицины того периода. Нервная перевозбудимость, спровоцированная бешеным темпом и стрессами городской жизни, исступленной умственной деятельностью при недостаточной физической нагрузке. Неврастеники иногда гордились своим состоянием, полагая, что это обостряет их ум, помогает им больше осознавать. Для неврастеников считалось типичным избегать ярких цветов. Вот как критики объяснили приглушенную палитру у Рииса.

В цитатах на другой стороне картотечной карточки творчество Виктора Рииса противопоставлялось работам скагенской школы с ее «здоровым колоритом и красочностью пейзажей». К скагенской школе относился Свен Нильсен. Как говорилось в рецензии, «популистские художники Севера стремятся возвеличить зрительное наслаждение моментом, в то время как Риис пытается ухватить безмолвие пространства за пределами человеческого времени».

— Эй, я думал, мы договорились, что ты сконцентрируешься на Нильсене.

Питер потянулся за своей карточкой.

Фрейя скрепя сердце вернула ее, но не смогла не подколоть товарища:

— Смотри не выбрось случайно, думаю, она еще может пригодиться.

Просто ей хотелось посмотреть, как Питер закусывает губу и притворяется, будто не понял намека. После этого она вернулась к выполнению своего задания.

— Что ты узнала? — спросил Питер, когда они обедали пиццей в шумном кафе.

Но в этот момент его телефон, конечно же, зазвонил. Он промокнул рот салфеткой и отошел, чтобы ответить на звонок.

Проглотив последний кусок жирной пиццы, Фрейя отправилась осмотреть витрину с пирожными и сэндвичами. Ей было слышно, как на заднем плане низким успокаивающим голосом Питер пытается объяснить своей девушке, почему не мог взять трубку раньше. Когда Фрейя вернулась за столик, он, водя пальцами по гладкой поверхности своего мобильного телефона, попытался продолжить их разговор так, словно ничего не произошло.

— Ты собиралась рассказать, что тебе удалось выяснить насчет Нильсена.

— Сначала расскажи мне о Холлис.

Фрейя сделала глоток воды из стакана; вопрос она отрепетировала. В конце концов, было время, когда он во всех подробностях рассказывал ей о женщинах, с которыми встречался. Питер, нахмурившись, уставился в свою тарелку с остатками томатного соуса и сыра.

— Она веселая, она симпатичная, она милая. Мне кажется, что на этот раз все по-настоящему.