— Помнишь, что ты рассказал мне, Фин? Пожалуйста, расскажи опять, чтобы все могли услышать.

Темноглазый юноша сжался, выглядя испуганным.

— Да, светлорд, сэр, дело было так. Всякий скажет, что седло было проверено в лагере светлорда Далинара. И оно было в полном порядке. Я был одним из тех, кто готовил коня Его Величества, прежде чем передать его людям светлорда Далинара. И я все сделал как надо. Положил его любимое седло и все такое. Но…

Сердце Далинара помчалось вскачь. Он еле удержался от того, чтобы начать вызывать Клинок.

— Но что? — спросил Садеас.

— Но когда глава королевских конюхов повел коня мимо лагеря светлорда Далинара, на нем было другое седло. Клянусь.

Некоторые из тех, кто стоял вокруг, казались сбитыми с толку этим признанием.

— Ага! — сказал Адолин. — Но тогда это произошло в королевском дворце!

— Совершенно верно, — сказал Садеас, поднимая бровь на Адолина. — Очень проницательно с вашей стороны, юный Холин. Это открытие — вместе с расколотыми геммами — что-то должно означать. Я подозреваю, что действительно имела место попытка убить Его Величество. Заменили рубины поврежденными, терявшими Штормсвет, и ослабили седло, аккуратно надрезав подпругу. По-видимому, они надеялись, что Его Величество упадет во время сражения с большепанцирником и позволит напасть на себя. Камни треснут, Доспехи развалятся, и Его Величество «случайно» погибнет во время охоты.

Толпа опять зашепталась, и Садеас поднял палец.

— Важно понять, что все эти события — подмена седла и камней — произошли перед тем, как Его Величество повстречался с Далинаром. Я с самого начала чувствовал, что Далинар — самый малоподходящий подозреваемый. Сейчас я считаю преступником человека, которого светлорд Далинар обидел и который решил отомстить, заставить нас подумать, что Далинар причастен ко всей этой истории. Быть может, он вообще собирался не убивать Его Величество, но бросить подозрения на Далинара.

Остров затих, даже шепоток умер.

Далинар стоял, потрясенный.

Я… я был прав.

Наконец Адолин прервал молчание.

— Что?

— Все свидетельства указывают, что ваш отец невиновен, Адолин, — едко сказал Садеас. — Вас это удивляет?

— Нет, но… — По лбу Адолина пошли морщины.

Светлоглазые вокруг разочарованно загалдели и начали расходиться.

Офицеры Далинара, однако, остались стоять, как если бы ожидали внезапного удара.

Кровь моих предков, подумал Далинар. Что все это означает?

Садеас махнул своим людям, и те увели конюха, потом кивнул Элокару и пошел в сторону подносов с ужином, на которых стояли кувшины с подогретым вином и лежали поджаренные хлебцы. Далинар перехватил Садеаса в то мгновение, когда тот наполнял маленькую тарелку. Далинар взял Садеаса за руку, почувствовав пальцами мягкое полотно плаща.

Садеас посмотрел на него, подняв бровь.

— Спасибо, — тихо сказал Далинар. — За то, что вы не поддались. — За его спиной опять заиграла флейтистка.

— Не поддался чему? — сказал Садеас, опуская тарелку и высвобождая плащ. — Я надеялся устроить это представление после того, как обнаружу больше конкретных доказательств, что вы тут ни при чем. К сожалению, вы чересчур сильно надавили на меня, и я могу только утверждать, что вы, скорее всего, ни при чем. И, боюсь, слухи все равно пойдут.

— Погодите. Вы хотели доказать мою невиновность?

Садеас нахмурился и опять взял тарелку.

— Далинар, вы знаете, почему все, общавшиеся с вами, непременно начинают уставать от вас?

Далинар не ответил.

— Вы ужасно самонадеянны. Всегда уверены в своей правоте. Да, я попросил у Элокара эту должность, чтобы доказать вашу невиновность. Шторм побери, неужели так трудно поверить, что в этой армии могут быть честные люди?

— Я… — сказал Далинар.

— Конечно, — прервал его Садеас. — Вы смотрите на нас сверху вниз, как человек, стоящий на единственном листе бумаги и считающий себя настолько высоким, что видит на много миль вперед. А я считаю, что книга Гавилара — крэм, а Кодекс — ложь, придуманная некоторыми людьми для того, чтобы оправдать их съежившуюся совесть. Проклятье, но я тоже один из таких людей, со съежившейся совестью. Но я не хочу видеть, как на вас клевещут из-за этой грубо состряпанной попытки покушения на короля. Если бы вы хотели его убить, вы бы выжгли ему глаза в одно мгновение!

Садеас глотнул дымящегося фиолетового вина.

— Элокар, однако, никак не хочет успокоиться и держится за этот проклятый ремень. И люди начали шептаться, потому что он под вашей защитой и вы двое вместе лезли на эту штормовую скалу. Только Отец Штормов знает, почему они решили, что вы могли попробовать убить Элокара. Сейчас вы не можете убить даже паршенди. — Садеас сунул в рот маленький кусочек поджаренного хлебца и повернулся, чтобы уйти.

Далинар опять поймал его за руку.

— Я… я перед вами в долгу. Я плохо обходился с вами все эти шесть лет.

Садеас, жуя хлеб, округлил глаза.

— Речь идет не только о вас. Пока все думали, что вы стоите за этой попыткой, никто и не пытался понять, кто на самом деле пытался убить короля. А кто-то пытался. Я не верю в восемь расколовшихся в одном бою гемм. Один ремень был бы очень смешной попыткой убийства, но вместе с ослабленными Доспехами… Я наполовину склонен верить, что кто-то подстроил и удивительное появление скального демона. Однако не могу представить себе, как можно было подстроить такое.

— А ваши слова о том, что меня подставили? — спросил Далинар.

— Главным образом для того, чтобы дать людям поговорить, пока я разбираюсь в том, что произошло на самом деле. — Садеас посмотрел на руку Далинара, державшую его. — Не дадите ли мне уйти?

Далинар отпустил его.

Садеас поставил тарелку на стол, поправил плащ и стряхнул пыль с плечей.

— Далинар, я не дам вам самоустраниться. Мне, вероятно, понадобится ваша помощь, прежде чем все это кончится. Но, должен сказать, я не понимаю, что происходит с вами в последнее время. Болтают, что вы хотите отказаться от Пакта Мщения. В этом есть крупица истины?

— Я упомянул об этом по секрету Элокару, как одну из возможностей. Однако да, если вы хотите знать, в этом есть правда, и не одна крупица. Я устал от сражений. Мне надоели Равнины, мне надоело быть так далеко от цивилизации, и мне надоело убивать паршенди. Однако я не хочу отступать. Наоборот, я хочу победить. Но кронпринцы не слушают меня! Они считают, что я разработал какой-то хитрый план для того, чтобы подчинить их.

Садеас фыркнул.

— Вы скорее ударите человека в лицо, чем заколете в спину. Ваша проклятая честность.

— Объединитесь со мной, — неожиданно предложил ему Далинар.

Садеас застыл.

— Вы знаете, что я никогда не предам вас, Садеас, — сказал Далинар. — Вы доверяете мне, в отличие от остальных. Попробуйте то, что я предлагал другим кронпринцам. Совместную атаку на плато.

— Не сработает, — сказал Садеас. — Нет ни одной причины приводить на плато больше одной армии. Я и так каждый раз оставляю в лагере половину моей. Там нет места для маневров.

— Да, — согласился Далинар. — Но что если мы попробуем новую тактику? У вас самые быстрые бригады мостовиков, однако моя армия сильнее. Что, если вы пошлете небольшой быстрый отряд, который задержит паршенди? А потом подойдет моя более сильная, но медлительная армия?

Садеас задумался.

— И это может означать Клинок Осколков, Садеас.

В глазах Садеаса вспыхнула жадность.

— Я знаю, что вы сражались с их Носителями Осколков, — сказал Далинар, хватаясь за ниточку. — Но неудачно. Без Клинка вам их не победить. — Паршенди-Носители Осколков имеют привычку убегать, едва войдя в битву. Обычный копейщик, конечно же, не может сравниться с ними. Только Носитель Осколков способен противостоять другому Носителю. — В прошлом я уже убил двоих. Но у меня не часто появляется такая возможность, потому что я никак не могу оказаться на плато достаточно быстро. Вы можете. Вместе мы одержим много побед, и я смогу добыть Клинок.