Каладин прошел дальше в павильон и бросил мешочек со сферами Вену. Высокий человек ловко поймал его, и тот исчез во вместительном кармане белой одежды. Теперь людей Каладина первыми обслужат на поле боя, при условии, что не будет раненых светлоглазых.

Пришло время присоединиться к линии. Он побежал, медленно, с копьем в руке. Никто не упрекал его, что он носит штаны под кожаной юбкой копейщика — он сделал это для того, чтобы его люди могли узнать его сзади. На самом деле никто не упрекал его ни за что сейчас. Ему все еще это казалось странным, учитывая то, через что он прошел в первые годы в армии.

И он до сих пор не чувствовал, что принадлежит ей. Он резко выделялся среди всех, но что было делать? Зато над его людьми никто не насмехался, и после нескольких лет непрерывной борьбы с несчастьями у него появилось время остановиться и подумать.

Он не был уверен, что ему это нравится. Думать — опасное занятие. Прошло много времени с того мгновения, как он вынимал камень и думал о Тьене и доме.

Он проложил себе дорогу в первые ряды, найдя своих людей именно там, где и приказал им быть.

— Даллет, — позвал Каладин, подойдя к горообразному копейщику, сержанту взвода. — Сейчас подойдет новобранец. Я хочу, чтобы ты…

Он замолчал. Юноша, не больше четырнадцати лет, стоял рядом с Даллетом, выглядя крошечным в своей одежде копейщика.

Вспышка. Воспоминание. Еще один мальчик, со знакомым лицом, который не знает, что делать с копьем. Два обещания, которые он не сдержал.

— Буквально несколько минут назад нашел нас, сэр, — с улыбкой сказал Даллет. — Я подготовил его.

Каладин тряхнул головой.

Тьен мертв. Но, Отец Штормов, этот парень так похож на него!

— Отлично, — сказал Каладин Даллету, заставив себя отвести взгляд от Кенна. — Я хорошо заплатил, чтобы забрать у Гара этого мальчика. Тот человек оказался настолько невежественным, что он вполне мог сражаться на той стороне.

Даллет хрюкнул, соглашаясь. Его люди знали, что делать с Кенном.

Все в порядке, подумал Каладин, внимательно оглядывая поле боя в поисках хорошей позиции для атаки.

Займемся делом.

Он слышал истории о солдатах, сражавшихся на Разрушенных Равнинах. Настоящих солдатах. Если ты хорошо показал себя в пограничных стычках, тебя посылали туда. Считалось, что там безопаснее — намного больше солдат, но меньше сражений. Так что Каладин очень хотел оказаться там со своим взводом — и чем быстрее, тем лучше.

Он поговорил с Даллетом, и они вместе выбрали подходящее место. Наконец запели рога.

Взвод Каладина бросился в атаку.

— Где парень? — крикнул Каладин, выдергивая копье из груди человека в коричневом. Вражеский солдат со стоном повалился на землю. — Даллет!

Здоровенный сержант сражался. Он не мог повернуться и только что-то проорал.

Каладин выругался и вгляделся в хаос, царивший на поле битвы. Копья били в щиты, тела, кожаные доспехи; люди кричали и падали. Из-под земли, прямо сквозь лужи крови, торчали спрены боли, похожие на маленькие оранжевые руки или куски сухожилий.

Взвод Каладина не потерял еще ни одного человека, все раненые были надежно укрыты в середине. Все, за исключением нового мальчика. Тьена.

Кенна, подумал Каладин. Его зовут Кенн.

Внезапно посреди вражеского коричневого мелькнуло зеленое. Искаженный ужасом голос каким-то образом прорезал сумятицу. Он.

Каладин рванулся вперед, бросив строй; только удивленно вскрикнул Ларн, сражавшийся рядом. Каладин пригнулся, пропуская над собой копье, и помчался по каменистой земле, перепрыгивая через трупы.

Кенна сбили на землю, вражеский солдат стоял над ним, нацелив копье.

Нет.

Каладин отбил удар в сторону, копье вонзилось в землю прямо перед Кенном. Их было шестеро, все одетые в коричневое. Он закрутился между ними, защищаясь и нападая. Копье, казалось, металось в воздухе само по себе. Он заплел ноги одному, брошенный нож вонзился в бедро другому.

Он был водой, бегущей вниз с холма, всегда движущейся, переливающейся. Наконечники копий вспыхивали в воздухе вокруг него, их рукоятки шипели от скорости ударов. И ни один не ударил его. Он был неудержим. В те минуты, когда он так себя чувствовал. Тогда, когда он должен был защитить упавшего, одного из своих людей.

Каладин встал в завершающую стойку — одна нога слегка выставлена вперед, другая сзади, копье под мышкой. Со лба текла струйка пота, ветер приятно холодил лицо. Странно. Вроде бы ветра не было. А сейчас он обдувал разгоряченное тело.

Все шесть вражеских солдат лежали на земле, мертвые или раненые. Каладин вздохнул, выдохнул и повернулся к Кенну, чтобы осмотреть его рану. Воткнув копье в землю, он опустился на колени. Рана была совсем не такая серьезная, хотя, наверно, доставляла сильную боль. Бедный мальчик.

Вынув из кармана бинт, Каладин быстро оглядел поле боя. Рядом шевелился вражеский солдат, но он был тяжело ранен и опасности не представлял. Даллет и остальные люди Каладина гнали прочь отставших врагов. Недалеко вражеский светлоглазый высокого ранга собирал маленький отряд, собираясь контратаковать. Полный доспех. Не Доспехи Осколков, конечно, но посеребренная сталь. Богатый человек, судя по лошади.

В следующий удар сердца Каладин уже бинтовал ногу Кенна, хотя и краем глаза поглядывал на раненого врага.

— Каладин, сэр! — воскликнул Кенн, указывая на вставшего солдата в коричневом.

Отец Штормов! Совсем «зеленый» мальчик, только сейчас заметил опасность! Неужели когда-то сам Каладин был таким, не чувствовал пульс сражения?

Даллет оттолкнул раненого врага. Весь взвод образовал кольцо вокруг Каладина, Даллета и Кенна. Каладин закончил перевязку, встал и поднял копье.

Даллет протянул ему ножи.

— Вы заставили меня поволноваться, сэр. Так рванули.

— Я знал, что ты не отстанешь, — сказал Каладин. — Поднимите красный флаг. Кин, Коратер, вы пойдете с мальчиком. Даллет, останешься здесь. Линия Амарама выгибается в нашем направлении. Скоро будем в безопасности.

— А вы, сэр? — спросил Даллет.

Светлоглазый, находившийся недалеко, не сумел собрать хороший отряд. Он стоял почти один, как камень посреди стремительного потока.

— Носитель Осколков, — сказал Кенн.

Даллет фыркнул.

— Нет, хвала Отцу Штормов. Обыкновенный светлоглазый офицер. Носители Осколков слишком ценны, чтобы использовать их в заурядном приграничном конфликте.

Каладин, стиснув зубы, рассматривал светлоглазого воина. Каким сильным этот человек считал себя, сидя на дорогой лошади, защищенный великолепным доспехом и глядя на копейщиков сверху вниз. Он махал палицей, убивая тех, кто находился вокруг.

Вот из-за таких ненасытных лордишек и шли все эти стычки; они пытались украсть побольше земли, пока люди получше сражались с паршенди. Со светлоглазыми почти никогда ничего не случалось, а они сами без счета тратили жизни других.

Все эти важные особы напоминали Каладину Рошона, и чем дальше, тем больше. Только Амарам стоял особняком. Амарам, который хорошо обошелся с отцом Каладина, пообещав спасти жизнь Тьену. Военачальник, который всегда говорил уважительно, даже с самыми рядовыми копейщиками. Он, наверно, такой, как Далинар и Садеас. А не как этот сброд.

Конечно, Амарам не сумел защитить Тьена. Как и Каладин.

— Что вы задумали, сэр? — нерешительно сказал Даллет.

— Отделения два и три, построиться клешней, — сказал Каладин жестким голосом. — Скинем-ка светлорда с трона.

— Разумно ли это, сэр? У нас раненые.

Каладин повернулся к Даллету.

— Это один из офицеров Халлау. Может быть, он сам.

— Вы не знаете этого наверняка, сэр.

— В любом случае он как минимум батальонлорд. Если мы подстрелим офицера такого ранга, нас всех со следующей партией гарантированно отправят на Разрушенные Равнины. Сделаем это. — Его глаза сделались отрешенными. — Только представь себе, Даллет. Настоящие солдаты. Дисциплина в военлагере и честные светлоглазые. Место, где сражение имеет смысл.