Широкие улицы Боготы блестели, омытые моросящим горным дождем. Тут и там под окнами отеля сидели маленькие люди в пончо. Панораму венчал огромный освещенный крест. По утрам туда отправлялась процессия калек целовать алтарь.

Еще не рассвело, когда зазвонил телефон. Это был Эрнандо Ороско из агентства Рейтер. Он, как и все старательные работники, в личной жизни не обращал внимания на ночные часы, хотя «часы» в его голове сообщали ему томное время в любой точке земного шара. В Лондоне читатели воскресных газет уже пили предобеденное пиво, просматривая репортажи о поимке Бормана в колумбийских джунглях. «Возможно, это действительно так, — сказал Ороско. — Я просто подготовил отчет о том, что мне рассказал генерал из полиции безопасности».

Отдел административной службы тайной полиции арестовал старика в индейском поселении на реке, являвшейся частью границы между Колумбией и Эквадором. Деревушка находилась в нескольких днях пути от города Пасто, но в такую погоду требовалась не одна неделя, чтобы добраться туда от столицы. По воздуху расстояние составляло около пятисот километров через высокогорные извилистые долины. В полицейском самолете, отправлявшемся в Пасто на допрос арестованного старика, нашлось место и для Стивенсона.

Немецкое посольство ожидало получения отпечатков пальцев Бормана из Франкфурта. Оно сделало этот запрос из-за шумихи, поднятой бывшим сторонником Че Гевары. Он издавал влиятельный журнал, именно в нем появились первые новости о случившемся, поэтому полиция и правительство не могли проигнорировать происходящее. По словам Ороско, в Пасто жили в основном немцы, и они подняли кампанию по защите бедного старика, требуя оставить его жить в индейской деревне. Немцы в «Эрихе» были дружелюбны и грубовато-сердечны. «Зачем преследовать бедного старого еврея?», «Правильно, он приехал сюда, чтобы спастись от правосудия», «Зачем охотиться за немецкими изгнанниками? Разве мы мало страдали?». Представитель немецкого посольства дважды изменял версию произошедшего относительно отпечатков пальцев, полиция также не спешила заниматься этим делом. Получилось, будто старик избавился от рисунка на подушечках трех пальцев, включая большой, из-за несчастного случая с огнестрельным оружием. Он соответствовал неподробному описанию Бормана — тот же возраст и так далее, но…

…Стивенсон должен был хоть немного поспать, но Богота находилась на трех тысячах метров над уровнем моря, а эта высота никогда не давала ему нормально уснуть. Он опять вышел на мокрую улицу. Вооруженные солдаты в белых шлемах, стоявшие у дверей, вежливо улыбнулись ему. Центр города притулился среди устрашающих скал, освещаемых только луной, когда она прорывалась сквозь облака. Стивенсона манил клуб «Аргентино» — симпатичный бар с хорошей музыкой. Девушки танцевали в крошечном островке света. Стивенсон нашел свободный уголок и заказал выпить. Посидев там подольше, довольно трудно разобрать, где находишься — в Сайгоне, Каире, Варшаве или Джакарте. Если бы Стивенсон оставался тут достаточно долго, непременно появился бы какой-нибудь человек с интригующей историей.

Вот он. Неизбежный. Вкрадчивый. Слегка угрожающий.

— Не спится? Закурить не хотите?

— Нет, — ответил Стивенсон.

— Не спали в самолете?

— Каком самолете?

— Из Нью-Йорка!

Стивенсон покорно взял предложенную сигарету.

— Привет, Джо! — крикнул незнакомец тучному мужчине, сидящему прямо у островка света, где танцевали девушки.

На этот раз — американец! Большой и довольно помятый. Широкая улыбка и большие руки. Видел Стивенсона в самолете.

— Мы можем чем-либо помочь?

— Что вы имеете в виду?

— Вы же хотите добраться в Пасто, правильно? Я видел, как вы читали новости.

— Спасибо! Думаю, найду, как туда доехать.

— Веселое местечко этот Пасто, да, Гастон?

Первый мужчина кивнул.

— У них там проблемы с партизанами, — продолжал Джо. — Эта страна — сплошные горы и долины. Страна партизан!

— Кардинал Конча Кордоба мог бы много рассказать об этом, — заметил Гастон. — Он лишил духовного сана священника…

— У партизан мало шансов, — прервал его Джо. — Но у них есть несколько верных людей в Пасто. Каждую субботу в гостинице «Эрих» проводится баварская ночь. Варят собственное пиво. Настоящие немцы!

— Вы знаете это место?

— Летаем туда постоянно. У меня собственный самолет. Я мог бы и вас подхватить, если нужно. В любом случае звоните!

Он вручил Стивенсону свою визитку, на которой было написано название нефтяной компании. Стивенсон пообещал позвонить и стал прощаться. Музыка начинала действовать ему на нервы.

Стивенсон бродил по широким улицам. Высокие офисные центры. Большие выставочные павильоны с дорогими машинами. Автомобили в витринах смотрелись памятниками компании «Мерседес». А вокруг, в радиусе полутора километров, люди жили в лачугах!

Стивенсона заинтриговало упоминание о священнике. Он знал, что был один расстриженный священник — Камило, готовившийся возглавить революцию и бежавший в горы. 15 февраля 1966 года власти Колумбии объявили, что отец Камило Торрес убит правительственными войсками, но и потом некоторое время в Колумбии, Уругвае и Венесуэле существовало движение камилизма — в память о католическом мученике.

…Старик выпил местного пива «Клуб Колумбия», когда его задержали. Как заявил местный полковник полиции, в Пасто его привели под предлогом того, что у него просрочено удостоверение личности. Это дало возможность про верить его прошлое. Он родился в Германии в 1899 году, то есть на год раньше официальной даты рождения Бормана. У старика имелся документ. Это измятое удостоверение было выдано в 1952 году на имя Йоханнеса Гартмана. На нем стоял штамп американской организации, занимавшейся беженцами. Старик не понимал причины такого переполоха. Он натянуто улыбнулся, услышав, что его считали евреем. Нет, сказал он, он не еврей. Старик предъявил и другой клочок бумаги, измочаленный и лоснившийся, выданный приграничной полицией в 1926 году, на котором значилось, что он пересек границу Эквадора в качестве иностранного резидента. Он покинул Германию в двадцатые годы, чтобы начать новую жизнь. Германия — место обитания анархистов и головорезов. Он выращивает овощи со своей индейской семьей. Он ничего не знал о нацистах и улыбался извиняющейся улыбкой. В конце концов, он уехал до их появления и мало что читал.

Он не возражал бы, чтобы полиция отослала его в Германию. В джунглях ему одиноко! Он хотел увидеть, что произошло с его страной. Пусть полиция отправит его туда на выходные! Он ухмылялся, проводя языком по беззубым деснам и поглядывая на полицейских, неспешно прогуливавшихся по пыльной улице.

В ту же ночь его доставили обратно в индейскую общину. Он принадлежал секте, членам которой запрещалось дотрагиваться до механизмов и металлических предметов. Они носили вместо обычной одежды, сшитой на механических машинах, картофельные мешки и назвали себя «костельядос» — от словосочетания «картофельный мешок». Дьявола они именовали «камеонета», буквально — «грузовичок». Место, где они жили, называлось «Ормигой» в честь муравья. Символом их религии служил изогнутый крест, но они ничему не поклонялись, ни духам, ни идолам.

— Можно ли отправиться к нему в деревню? — спросил Стивенсон шефа местной полиции.

— Только с разрешением. Нужно вернуться за разрешением в Боготу. А как вы собираетесь возвращаться? Самолеты предназначены для чиновников. Можно попытаться дойти туда по дороге, но это непросто. Вокруг джунгли. Вам придется спасть в гамаке и питаться кашей из бананов и маниоки, от которой, конечно, разболится живот.

На самом деле существовала военная авиаслужба SATENA для обслуживания общин, находившихся на так называемых внутренних территориях, но выбор пассажиров зависел от расположения чиновника. Летя обратно над этим районом, Стивенсон вновь удивлялся крутым склонам гор, глубоким долинам, буйной растительности и думал о том, как трудно перемещаться там пешком.