Их рискованное путешествие, полное опасности, явилось для привычной к монотонной жизни гарема девушки настоящим приключением. Но все хорошее рано или поздно кончается. Завершится и оно, когда де Готье выполнит условия сделки, заключенной с Сабиной, и передаст ее Джеймсу Байярду.

От этой мысли Александре стало трудно дышать и она судорожно сглотнула. Если бы ей удалось хоть ненадолго продлить путешествие, остаться еще на несколько дней с Люсьеном. Если бы он только уступил и взял ее в Фальстафф, свое родовое поместье.

Посмотрев на него, девушка увидела тоску, появившуюся в его аметистовых глазах при взгляде на замок. Внезапно оглянувшись и заметив ее пристальный интерес, Люсьен отогнал мысли о доме и заглянул Александре прямо в глаза.

– Люсьен, я не думаю, что готова поехать в Корберри.

Де Готье улыбнулся.

– Скорее Корберри не готово принять тебя.

Он уже не раз говорил это с легкой насмешкой, но на этот раз его замечание покоробило Александру.

– Может быть, – процедила она сквозь зубы, отводя взгляд.

Последовало неловкое молчание, затем де Готье, пришпорив лошадь, поравнялся с ней.

– Мы уже обсуждали эту тему.

Девушка гордо запрокинула голову.

– Да, но мне хочется сначала поехать в Фальстафф. Неужели это может кому-нибудь навредить?

Он ответил незамедлительно, решительно и твердо.

– Нет. Не знаю, что ждет меня там, но с уверенностью могу сказать, что не хочу, чтобы ты видела это.

Его упрямство и собственный страх прибыть незваной в Корберри подтолкнули девушку на необдуманный поступок.

– Чего ты боишься? – проговорила она и тут же пожалела о сказанном.

Лицо мужчины потемнело.

– Боюсь? Такие чувства могут испытывать дети, Александра, а я ведь уже взрослый.

В эти дни их отношения переживали новую фазу. Исчезло дружелюбие и взаимопонимание, а на смену им пришло нетерпение и напряженность. Их отношения не были основаны ни на дружбе, ни на любви, а на странном синтезе этих чувств. Теперь они и вовсе стали рушиться.

Пытаясь спасти положение и загладить вину, девушка храбро проговорила:

– Ой, прости меня. Я знаю, о чем ты говоришь.

Согнутым указательным пальцем Люсьен приподнял ей подбородок.

– Нет, ты не можешь этого ни знать, ни понять, но скоро увидишь, что так лучше.

Не поверив ему, Александра тем не менее согласно кивнула, затем пришпорила коня.

Собираясь с духом, прекрасно зная, что ждет его в Корберри, Люсьен догнал ее. Через несколько часов они будут на месте.

Корберри представлял собой настоящую крепость воздвигнутую из громадных каменных плит – молчаливых свидетелей вековой вражды Байярдов и де Готье. Внушительные ворота и стены носили следы этих конфликтов. Заделанные другими камнями пробоины и щербины ярко выделялись на общем фоне монолитных блоков.

В центре сооружения выделялась смотровая цилиндрическая башня, показавшаяся Александре нелепой. Точно в таком же замке, наверное, проживает и семья Люсьена.

Огорчение и тоска камнем легли на хрупкие плечи девушки, когда она смотрела на землю отцов, на серые громадные, неуклюжие английские замки, стены, окружающие их, и на мрачных грубых людей. Вот, значит, какую судьбу уготовила ей мать... Ласковая, милая, нежная Катарина Байярд искренне полагала, что здесь ее дочери будет лучше, а сама Александра теперь в этом сомневалась. Путешествие, полное приключений и опасностей, позади, а что ждет впереди? «Зови свой день сегодняшний вчерашним, день завтрашний ты первым днем сочти!»

– Что-то не так, – голос де Готье прервал ее размышления. Плотно сжав губы, отвернувшись от замка, он прикоснулся сначала к рукоятке кинжала, затем к мечу.

Девушка взглянула на мужчину.

– Не так? О чем ты?

Он даже не посмотрел в ее сторону.

– Я могу пересчитать по пальцам стражников, охраняющих стену.

Она перевела взгляд на замок, быстро сосчитав количество вооруженных людей. Их было всего четверо.

– Сколько обычно пальцев занимает подсчет?

Невинный вопрос заставил де Готье повернуть голову – жесткие линии его рта несколько разгладились.

– Много, Александра. Джеймс Байярд не любит рисковать.

– В отличие от тебя, – произнесла она, напоминая ему о многочисленных случаях, когда он рисковал жизнью, чтобы вывезти ее из Алжира.

Люсьен нахмурился, но затем морщины на его лбу разгладились.

– Да, в отличие от меня.

Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, девушка отвернулась.

– Думаешь, это ловушка?

– Похоже на то.

Люсьен удивлялся не только малочисленности охраны, но и ее бездействию – их пока еще никто не окликнул и не остановил. Раньше он и его родственники могли только украдкой, незаметно подойти так близко, не встречая сопротивления.

– Наверно, обитатели замка отдыхают от мирских забот, – высказала предположение Александра. – Кроме всего прочего, сегодня суббота.

Эту фразу она произнесла как истинная англичанка, допускающая в речи некоторые небрежности, – сказались уроки Люсьена, но все еще чувствовался легкий гортанный акцент, выдающий в ней иностранку.

– Тебе еще многому нужно учиться, – проворчал де Готье.

Девушка за словом в карман не полезла:

– Тогда научи меня, – вызывающе сказала она. Мужчина направил лошадь в сторону замка.

– Нет уж, пусть этим занимается твой папочка, – бросил он через плечо.

Александра следовала за ним, и скоро замок предстал перед их взорами во всей своей красе, и ей удалось как следует рассмотреть его вблизи.

– Набрось накидку на волосы, – приказал де Готье.

Девушка дотронулась до локонов, рассыпавшихся по плечам.

– Зачем? – Хотя ей трудно было привыкнуть к английскому обычаю не накрывать лицо чадрой, она уже начала привыкать к свободе и полюбила ее. Все было хорошо, за исключением неудобной одежды, которая стесняла движения.

– Делай, как я сказал! – рявкнул Люсьен. Вспыхнув от негодования, Александра, тем не менее, промолчала. Она достала накидку и спрятала под нее волосы.

– Лучше?

Даже не посмотрев в ее сторону, чтобы убедиться, что его приказ выполнен, Люсьен молча кивнул.

Девушка вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы он снова стал таким, как на корабле, – нежным, ласковым и заботливым. Сейчас он снова превратился в бунтующего Сейфа – тревожно просчитывающего все ходы, хищного, а джентльмен в его душе как будто умер.

Подозрительность его все росла по мере продвижения к замку. Люсьен становился все более осторожным. Он постоянно думал о том, откуда на них нападут, откуда ждать беды, наблюдая за стражниками и пытаясь вычислить, где находятся остальные. Де Готье ничего не мог понять. Хотя решетка была на месте, закрывая вход в замок, подъемный мост оставался опущенным, и не было сделано ни одной попытки поднять его в целях защиты. Почему? Мир? Он фыркнул, отказываясь верить, что за два года его отсутствия произошли такие удивительные перемены. Однако ничего другого он придумать не мог.

Люсьен потянул поводья, останавливая лошадь прямо перед подъемным мостом и не обращая внимания на Александру, подъехавшую и вставшую рядом с ним.

Бородатый мужчина на стене подошел к решетке.

– Кто там?

Вглядываясь в его лицо, Люсьен узнал человека, с которым судьба свела его много лет назад, совсем юного, десяти лет от роду.

– Ты не узнаешь того, из-за кого ты вот уже столько лет хромаешь, Салли?

Последовало напряженное молчание.

На лице де Готье появилась недобрая улыбка. Он ведь чуть не убил этого ублюдка той сырой, ужасной ночью. Да, его воспитывали в ненависти к Байярдам, но тогда он был еще слишком юн, чтобы взять на душу убийство. Однако уже через год он и к этому оказался готов.

– Люсьен де Готье, – хрипло произнес мужчина, истово перекрестившись.

– Да, я пришел навестить твоего чертова лорда. Доложи ему.

Салли вцепился в решетку и прижал к ней свое бородатое лицо.

– Ради демонов ада, ты – призрак? Признайся!