– Мне не надо притворяться с тобой, Люсьен, – прошептала она.

Их глаза встретились. Внимательно вглядываясь в зелень ее глаз, он будто искал там ответ на какой-то одному ему известный вопрос. Потом он еще выше приподнял ее голову.

– Да, это точно, – он приник губами к ее рту девушка даже не чувствовала, как напряглись мускулы на ее шее, отвечая на нежный и в то же время страстный поцелуй. Сердце забилось быстрее, забурлила кровь в жилах, все ее существо, казалось, кричало: я женщина!

– Да! – выдохнула она.

В ответ Люсьен стал целовать ее еще жарче. Затем он отстранился, а когда Александра открыла глаза, спросил:

– Перемирие? Девушка улыбнулась.

– Да.

Отступив на шаг, де Готье сжал ее тонкие пальцы.

– Мой поднос с похлебкой еще не убран. Не хочешь ли ты разделить трапезу со мной?

«Это намного лучше, чем делить ее с Николасом», – подумала Александра и согласно кивнула.

– Приближается шторм! – закричал матрос, ловко, как обезьяна, спускаясь вниз по мачте. – Шторм приближается!

Заложив руки за спину, Николас медленно повернулся и вгляделся в горизонт, который был еще чист и ясен, когда он последний раз выходил на палубу. Теперь же приближающиеся грозовые облака быстро затянули все небо.

Капитан подозревал, что так и будет, что именно здесь, в Бискайском заливе, его злобная, ревнивая любовница Атлантика заставит заплатить за предательство и измену со Средиземноморьем. От пришедшего опять на ум сравнения стихии с женщиной капитан рассмеялся, однако серьезность ситуации и тяжкий груз ответственности оборвали смех.

Вот уже два дня судно пробиралось вдоль французского побережья. Путешествие оказалось трудным и смертельно опасным из-за сильных северозападных ветров и бурного течения, а надвигающийся шторм увеличивал опасность. В воздухе витал запах смерти.

Зная, что не может рисковать, идя в непосредственной близости от берега и скал, о которые его корабль может разнести в щепки, Николас крикнул рулевому:

– Выводи ее!

Если шторм будет сильным, а в этом не приходилось сомневаться, для «Иезавели» спасением явится открытый океан.

Жиро глубоко вздохнул тяжелый, насыщенный грозовыми зарядами, воздух, с шумом выдохнул его и начал отдавать приказания команде. Опытные и закаленные в походах морские волки в ту же секунду бросились исполнять приказания своего капитана. Они крепили канаты и паруса, все это деловито и возбужденно, осознавая смертельную опасность, пьянящую, как терпкое вино, заставляющее кипеть кровь.

– Предстоит тяжелое испытание, – произнес Люсьен, поднимаясь на палубу и подходя к Николасу.

Со слабой улыбкой, чуть приподнявшей уголки губ и служащей единственным свидетельством возбуждения, капитан кивнул.

– Да, буря. На счету каждая пара рук. Как ты думаешь, сможешь ли ты с ней справиться, кузен?

– Думаю, что да, – медленно проговорил Люсьен, вспоминая другие штормы, которые ему удалось пережить, вперив взгляд в свинцово – черное небо.

Когда де Готье был рабом на галерах, он побывал в разных ситуациях, испытав и безумные ветра и хлесткую серость дождя и бешенство океана, которые объединяли усилия, пытаясь расправиться с горсткой храбрецов, осмелившихся противостоять разгулу стихии. Тогда ему и остальным рабам приходилось грести из последних сил, чтобы спасти свои жизни и жизнь своих хозяев. Как ни странно, жизнь ему спасли цепи, которыми он был прикован к веслу за неповиновение. Многие его товарищи по несчастью нашли последний приют в пучине, их поглотившей.

– Хорошо, – произнес Николас и нахмурился. – Где Александра ?

Люсьен очнулся, отбросив мрачные воспоминания, и вернулся к действительности.

– Она в каюте, упражняется в правописании. Арабская вязь у девушки получалась отменно, а вот английские буквы плохо ложились на пергамент. Как всегда, упрямица спорила до хрипоты по поводу целесообразности письменных упражнений, но успокоилась и смирилась после того, как вырвала у своего мучителя-учителя обещание освободить ее от занятий на следующий день.

– Она должна оставаться там. Люсьен согласно кивнул.

– Я сейчас же спущусь и предупрежу ее, затем вернусь и попытаюсь помочь спасти корабль.

Николас смотрел вслед уходящему брату, потом снова перевел взгляд на небо. Если бы шторм застиг их днем, опасность не была бы так велика, однако через час наступит ночь, спустится мрак, наполняя горечью и страхом сердца отважных моряков.

Он отдал приказание приспустить паруса, затем возбужденные, волнующиеся воды Атлантики приковали его внимание.

– Шлюха, – пробормотал Жиро, – какова же будет твоя награда, если я одержу победу в этой схватке?

Интересно, сможет ли капитан и его команда прибыть в Англию раньше других судов? Не потеряет ли в цене груз на борту из-за поисков и спасения Александры, которые задержали «Иезавель» в гавани на несколько дней? Хотя вероятность получения большой прибыли казалась весьма призрачной, Николас принял вызов, брошенный ему судьбой, и улыбнулся.

– Ну, это же настоящий подвиг, – съязвил Люсьен.

Запачканное чернилами перо выскользнуло из пальцев Александры и мягко опустилось на пол.

– Ой! – вскрикнула она и, быстро выпрямившись, поджала ноги. Появление Люсьена было для нее полной неожиданностью. – Не думала, что ты так быстро вернешься. – С этими словами девушка положила ноги на матрац и устроилась поудобнее.

– Это заметно. – Пройдя по каюте, де Готье наклонился и поднял перо. – Так-то ты зарабатывала себе выходной!

Девушка потянулась за пергаментом.

– У меня устала рука, – начала объяснять она, – а пока я ждала, когда пальцы отдохнут, решила попробовать пописать ногами. На ногах ведь такие же пальцы, что и на руках, правда? – Говоря это, Александра по очереди подавала на суд эксперта три экземпляра своих тяжких трудов.

Люсьен поморщился.

– Если постараешься, можешь сделать лучше. Девушка забрала последний пергамент и внимательно взглянула на него.

– Что это ты говоришь? Вот этот гораздо лучше, посмотри.

Мужчина жестом выразил полное несогласие, затем, вспомнив о причине своего столь раннего возвращения, заговорил:

– Нас застиг шторм. Ты будешь оставаться здесь, пока я не позволю тебе выйти на палубу. Поняла?

– Нет, ни в коем случае! Я хочу увидеть разгул морской стихии, – протестующе воскликнула прирожденная бунтовщица, свешивая ноги с матраца и собираясь прыгнуть вниз.

Положив руку на плечо, Люсьен остановил ее.

– Не обязательно смотреть, ты можешь чувствовать, – произнес он с видимым раздражением. – А почувствуешь ты наверняка, не беспокойся.

– Но...

– Если потребуется, я запру тебя. Прекрасно зная, что именно так де Готье и поступит, Александра, застонав, и тем самым выразив свое разочарование и отчасти негодование, согласилась:

– Ну ладно, я останусь в каюте. Но обещай, что будешь приходить ко мне время от времени и сообщать, что происходит наверху.

– Если смогу...

Услышав это, девушка поняла, что он не сдержит обещание.

– Оставайся на кровати, – читал Люсьен наставление, – океан очень беснуется, он будет швырять корабль с волны на волну, а вместе с ним, будь уверена, полетим и мы, и все, что есть на борту. – Будто подтверждая его слова, судно накренилось, затем выровнялось и снова накренилось. – Ну вот, началось.

Александра безропотно легла на бок, положила голову на вытянутую руку и посмотрела на гиганта.

– Ты будешь держать все под контролем, правда, Люсьен? И беречь себя? – спросила она, внезапно испугавшись за его безопасность.

Лицо де Готье смягчилось. Наклонившись, он нежно провел рукой по изгибу ее подбородка, затем прижал ее щеку к губам.

– Все будет хорошо.

Девушка взглянула ему в глаза, светящиеся решимостью и отвагой. Его решимость и мужество передались и ей.

Подойдя к двери, Люсьен повернулся и посмотрел на Александру. Их глаза встретились. Через секунду мужчина задул светильник.