Какое счастье – вновь поверить и, ощущая под своими пальцами теплоту его кожи, осознать, что близкий человек не покинул ее, что не только он небезразличен ей, но и она – ему.

Вскрикнув, Александра бросилась к де Готье, приникла к его груди и обняла его. Крепко вцепившись в его одежду, она боялась ослабить хватку, страшилась вновь потерять обретенное. Ангелы, посланцы Бога, имеют привычку так поступать.

Слезы катились градом по ее лицу. Обхватив Люсьена за шею, девушка почувствовала, как горе и отчаяние сменились надеждой и умиротворением.

Он не оставил ее, не позволил своей ненависти к Байярдам взять над ним верх. В его ли силах это признать, но де Готье все же волнуется за нее, так велит Бог, а она волнуется за него.

Александра запрокинула голову и заглянула в аметистовые глаза, которые она больше не надеялась увидеть.

– Люсьен, – выдохнула она.

– Александра.

Девушка нежно улыбнулась.

– Какое счастье, ты не бросил меня. Люсьен застонал:

– Нет, хотя и надо было так сделать.

Он долго не видел ее, его чувства несколько успокоились, но все-таки они были, и сейчас вырвались наружу.

– Прости меня, – прошептала счастливая Александра и, поднявшись на цыпочки, прижала губы к его губам. Она вдыхала аромат его великолепно сложенного тела, пахнувшего морем и мускусом. К сожалению, радость ее была сильно приправлена гневом на себя, на свое глупое поведение.

Несмотря на то, что Люсьен стоял неподвижно, не отвечая на ее ласки, Александра чувствовала себя великолепно. Поклявшись себе, что ей удастся заставить де Готье видеть в ней не дочь врага, а женщину, она начала страстно целовать его.

Люсьен отстранился, по-прежнему не выражая никаких эмоций.

– Ты ожидала капитана, да, госпожа?

Капитан... капитан Жиро! Как же могла несчастная пленница это забыть? В отчаянии девушка сжала руку Люсьена.

– Люсьен, капитан... – воскликнула она, меряя его глазами, полными тревоги. – Нам надо спешить, иначе он обнаружит нас. Он посланник сатаны и...

– Правда?

Возбуждение сменилось изумлением, Александра растерянно заморгала. Почему де Готье так спокоен? Разве он проник на корабль не ради ее спасения, а если это так, то почему он теряет время? Наверно ему удалось устранить каким-то образом Жиро. А как же команда?

– Тыне понимаешь, – начала было объяснять девушка.

– Нет, ошибаешься, – Люсьен отвернулся. – Тебе нечего бояться, Александра. Все идет, как надо.

Смущенная, она наблюдала, как Люсьен прошел по каюте и вновь зажег фонарь, который она погасила незадолго до того, как взяла в руки палку.

Теперь Александра обратила внимание на его одежду. Его мускулистую фигуру облегала туника, выгодно подчеркивающая ее и схваченная в талии кожаным поясом. Исчез и тюрбан, а волосы держала тонкая витая полоска.

Так одеваются европейцы, Александра это знала. Жак Лебрек был тому подтверждением, хотя его одежда была намного лучше – дороже и чище.

Де Готье направился к сундуку, который незадолго до этого безуспешно, не имея ключа, пыталась открыть Александра. Он достал ключ, вставил его в замок и резко повернул. Откинув крышку, Люсьен покопался внутри и вынул одеяние темно-зеленого цвета и нечто пурпурное. Расправив руками, он протянул все это девушке.

– Тебе надо переодеться, – произнес мужчина, приподняв ее безвольно опущенную руку и повесив на нее одежду. – Затем мы поднимемся на палубу.

Тысячи вопросов немедленно родились в мозгу Александры и тут же сменились смутным подозрением.

– Не понимаю.

Де Готье отвернулся.

– Потом поймешь.

– Нет, лучше сейчас.

– Люсьен, почему ты привез меня в Танжер? Оран ведь находится ближе. – Она говорила о городе на побережье, который они проезжали. Люсьен настаивал на Танжере по причинам, известным только ему одному. Тогда девушка думала, . что они специально едут дальше на запад, чтобы сбить с о следа преследователей, посланных Раши-дом. Это как нельзя лучше ее устраивало, давало больше времени на организацию этого идиотского побега. Сейчас в душе Александры уже не было уверенности в правильности своей догадки.

Люсьен обернулся, стоя у двери, которую уже собирался открыть.

– Я все объясню позже.

– Мне ничего не ясно. Это капитан Жиро, да? – произнесла она, облекая свои подозрения в слова. – Ты знаешь его, да? Именно по этой причине ты настаивал на том, чтобы мы добрались до Танжера?

Сначала ей показалось, что де Готье будет отрицать этот факт, по крайней мере, не ответит, но он только небрежно пожал плечами.

– Николас мой двоюродный брат.

Жиро его кузен? Изумление сменилось гневом. Она-то думала, что мужчина с риском для Жизни пробрался на корабль ради ее спасения!

– Ублюдок! – выругалась она, швырнув одежду в стоящего де Готье. Пурпурно-рыжий комок ударился ему в грудь и лишь после этого плавно приземлился.

Двигая челюстями, Люсьен закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Так было нужно, Александра.

– Нужно?! – девушка почувствовала, как кровь от гнева прилила к лицу. – Ты позволил, чтобы меня продали с аукциона, как кусок конины. Тот человек, которого ты называешь кузеном, издевался надо мной. Он...

– Хватит! – Нахмурившись, Люсьен оторвался от стены и поднял брошенную одежду. Схватив девушку за руки, он опять поднял их и положил в них разноцветный комок.

– Мы предполагали, – проговорил он, – что Рашид или один из его людей вполне может находиться в толпе. Но наши опасения оказались напрасными, потому что никто не перебил цену, назначенную Николасом. Я очень сильно рисковал, появившись на аукционе, смерть буквально шла за мной по пятам, и если бы твой бывший жених увидел мое лицо, я был бы уже мертв. А тебя, Александра, отвезли бы обратно в Алжир и некому было бы за тебя заступиться.

Уже готовая спорить, Александра вынуждена была замолчать. Конечно, Люсьен прав. Начни он тогда торговаться, внимание окружающих тут же было бы привлечено к незнакомому человеку. И тогда арабы могли бы понять, что перед ними беглый англичанин. Значит, за это де Готье нельзя было винить.

И все же Люсьен не до конца разубедил ее, разрушив ее худшие опасения. Почему же, когда закончился аукцион, его безжалостный кузен не попытался поддержать ее? Ведь она, по его милости, провела несколько часов в темной каюте, где ее воображение рисовало картины одна ужаснее другой.

В конце концов Александра успокоилась и де Готье ощутил угрызения совести. Что-то в ее гневе привлекало его. Пламя ярости, так похожее на пламя страсти, напомнило мужчине стройные ноги, обвивавшие его бедра, напряженные груди и крик восторга, который умер, задушенный его рукой. В то же мгновение его тело отреагировало на воспоминание. Люсьен нахмурился и мысленно отругал себя за потерю контроля.

– Твой кузен... – проговорила девушка, – да знаешь ли ты, какие слова он мне говорил и какие взгляды бросал на мое тело?

Дс Готье перестал хмуриться и широко улыбнулся.

– Могу себе представить...

– Не надо представлять, я сама скажу тебе. Он говорил, что я скоро буду лежать в его постели...

– Но это и есть его постель, – мужчина кивнул на матрац, лежащий на деревянном настиле. – И здесь ты должна спать. Как видишь, он не солгал.

– Когда твой кузен говорил эти слова, он имел в виду совсем другое. Он намекнул, что... – Александра густо покраснела. – Николас это сделал намеренно, чтобы напугать меня.

Люсьен вновь лениво пожал плечами.

– Скорее всего мой брат хотел проучить непокорную рабыню.

– Проучить? Да какое право...

– Нам надо было отплывать еще два дня назад. – Он стоял, широко расставив ноги.– Твой побег ему дорого стоил, кузен потерял много времени и денег. И теперь его корабль придет в Англию позднее, чем другие суда.

«Это самое меньшее, чего Жиро заслуживает за тот ужас и испуг, который довелось испытать ей», – подумала Александра. Однако что-то похожее на чувство вины закралось в ее душу. Проглотив обидные слова, девушка опустила глаза вниз.