Глава 21. «Скорее на сбор!»
Воскресенье выдалось на славу. Лёня приподнял с подушки голову и посмотрел в окно. Во дворе между корпусами ещё лежали холодные синие тени. Небо чистое и голубое, тоже казалось холодным, но чувствовалось: солнце обогреет — ночная прохлада исчезнет бесследно.
Лёня решил ещё поспать, но встала мать, начала ходить по комнате, стучать посудой, хлопнула дверью, а соседка за стенкой включила радио, и сон уже не шёл, хотя Лёня упорно не открывал глаз и ворочался с боку на бок, натягивая на уши одеяло. Наконец прозвучал голос матери:
— Вставай, сынок.
Затарахтела сковородка — очевидно, мать собиралась печь оладьи.
Лёня, вздохнув, потянулся. Он подумал, что можно не очень торопиться: времени до двенадцати много. Однако понежиться не удалось: мать попросила срочно нащепать растопки для плиты. Лёня вскочил, приседая, выкинул раза два в стороны руки, потом сунул босые ноги в тапочки и, как был в одной майке, поддергивая трусики, побежал в кухню.
Отнекиваться от материнской просьбы он сегодня не стал. А то ещё рассердится и никуда не отпустит. Ведь она и не знает, что у них намечен такой сбор — поход в лес. Вообще за последнее время Лёня старается поменьше вводить мать в курс своих школьных дел. Чего доброго, начнешь рассказывать об одном, а она заинтересуется совсем другим, например отметками… Уж лучше, пока не напоминает, помалкивать.
Вот и о сборе он рассчитывал умолчать, а после завтрака пошел бы на улицу и между прочим объявил бы, что вернется не скоро. И уж, конечно, ни в какие планы не входило сообщать матери о завтрашнем родительском собрании. Помимо того, что это грозило серьезной взбучкой впоследствии, неизвестно, как пошёл бы разговор и сейчас. Лучше предотвратить опасность!
Лёня, даже не помывшись и не причесавшись, принялся яростно всаживать нож в дерево, колотить доской об пол и налегать на нож обеими руками. А чтобы уж совсем ничего не омрачало горизонта, он и с соседкой Еленой Максимовной поздоровался вежливо, когда она появилась из своей комнаты.
Елена Максимовна кивнула.
— Трудимся, товарищ Галкин? Так-то приятнее. Замок бы ещё наладил. Совсем не действует.
— Сделаю, — ответил Лёня.
— Сговорчивый сегодня, — удивилась Елена Максимовна.
— Ради воскресного дня, должно быть, — засмеявшись, отозвалась мать, разливая по шипящей сковородке жидкое тесто.
Лёня и впрямь думал сходить за отверткой, чтобы подкрутить немного шурупы: после такого незначительного ремонта замок обычно на короткое время переставал хлябать и взрослые оставляли Лёню в покое.
Но сейчас он не успел осуществить свое намерение: мать заговорила с соседкой о каком-то контролёре, который попал-таки в беду с завскладом, и Лёня нарочно задержался в кухне, захотелось услышать подробнее об этой, видимо очень интересной, истории. Но мать не стала ничего объяснять — Елена Максимовна, должно быть, и так всё понимала, потому что ответила:
— Дружки подвели.
— Вот именно, — подтвердила мать. — Не знаю, о чём люди думают.
— Для таких и сказано, — отозвалась Елена Максимовна, — «с разбором заводи знакомства».
Разговор оказался для Лёни неинтересным, но и за отверткой идти было поздно — мать приказала:
— Умывайся, у меня готово!
Лёня не заставил себя ждать.
В отличном настроении, полный самых лучших надежд на благополучное завершение завтрака, он сел за стол. Мать поставила тарелку, наполненную румяными оладьями.
В это мгновение в дверь с улицы постучали. Надтреснутым голосом спросила Елена Максимовна:
— Кто там? — И щёлкнул замок.
Лёня прислушался. Соседка с кем-то заговорила, потом крикнула:
— Товарищ Галкина, к вам!
Мать встала, повернулась к двери, Лёня глянул и… поперхнулся. На пороге стояла Смирнова.
«Всё! — мелькнуло у Лёни в голове. — Сейчас объявит о сборе и всё испортит. Нашла время прийти!»
Аня, поздоровавшись с Лидией Тарасовной, сразу обратилась к Лёне:
— Я за тобой, пошли.
— Да ведь к двенадцати, — возразил он и робко покосился на мать.
— Было к двенадцати, а теперь изменили. Теперь по цепочке к одиннадцати. Давай скорее.
— Куда скорее? — заинтересовалась Лидия Тарасовна.
— Скорее на сбор, — простодушно ответила Аня.
Она, конечно, нисколько не сомневалась в том, что Лидия Тарасовна уже знает о намеченном походе в лес.
— На сбор, на сбор, — поспешно закивал Лёня. — У нас сегодня отрядный сбор, я думал, к двенадцати, а вот видишь…
Он смотрел на мать невинными глазами, как будто старался сказать: «Понимаешь, не успел ещё тебе сообщить, сам не знал, что к одиннадцати».
Мать нахмурилась и села за стол.
— Ешь! — Она положила на тарелку Лёни ещё одну пышную оладью.
Лёня откусил маслянистый бок и шустро зажевал.
— Садись и ты, — пригласила Лидия Тарасовна, оборачиваясь к девочке. — Горячие…
— Ой, что вы, спасибо! Только нам некогда. Тебе ведь тоже ещё к Зайцеву бежать. А поесть мы там успеем, вот! — она показала какой-то свёрток. — С собой все берут. Так Таисия Николаевна передать велела.
— Зачем же кусочничать, — заметила Лидия Тарасовна.
Лёня, обжигаясь, жевал, поглядывая на Аню.
— Ну, хорошо, — решила она вдруг. — Ты пока ешь, а я пойду. Ты потом сразу в школу беги!
— А к Зайцеву?
— Не надо! Прямо в школу! До свиданья.
Она выскочила за дверь.
— Что за спешка? — пожала плечами мать. — Не давись, не давись, жуй как следует.
Лёня сам не понимал, к чему такая спешка: ведь договорились к двенадцати, так нечего менять. Подумаешь, цепочка!
И всё-таки, уже торопясь, он съел оладьи, выпил чай, переодел рубашку, повязал галстук и тоже выскочил из комнаты.
— Долго зря не бегай, — напутствовала мать.
Лёня крикнул «Ладно!», завернул на кухню, схватил огромный кусище хлеба и сунул его в карман брюк.
Глава 22. Чьё звено лучше?
На площадке перед школой уже толпились ребята — все с красными галстуками. Издали Лёня увидел и вожатого Володю и Таисию Николаевну в зелёной кофточке. А рядом с классной руководительницей стояла какая-то женщина в тёмно-коричневом платье, высокая и худая. Лёня не сразу и разглядел, кто именно, и только когда приблизился, с удивлением обнаружил: да ведь это ботаничка Варвара Самсоновна! А она-то зачем здесь!
Ребята встретили Лёню радостными возгласами, но сейчас же словно забыли о нём: с другой стороны к школе подбегала Ляля Комарова, и её тоже шумно приветствовали. Должно быть, с нетерпением ждали всех прибывающих.
На ладони у Володи лежали часы, и в них беспрерывно заглядывали ребята:
— Полчаса, Володя!
— Тридцать три минуты!
— Уже тридцать пять!
— У вас ещё четыре человека, — сказал Володя Ляле Комаровой.
— У нас тоже не все, — вставила с грустью Маша Гусева. — Смирновой нет, Зайцева и Юдина.
— Вон, вон Эдик, — крикнул кто-то. — И Смирнова тоже!
Ребята повернули головы и увидели: придерживая очки, бежал Эдик, а за ним Смирнова.
— Смотрите, и Юдин тоже! Катится Жиркомбинат!
— Жует что-то!
— Не успел дома, на ходу доедает!
Ребята засмеялись.
— А вот и наши, — обрадовалась Ляля.
К школе подбегало несколько человек. Им кричали:
— Скорее, скорее!
Так со смехом и приняли прибывших в круг. Таисия Николаевна переговаривалась с Варварой Самсоновной. А Володя с Геной Кузевановым и другими активистами начал что-то подсчитывать, потом объявил:
