Ворсела буквально трясло от желания немедленно броситься в драку. Из всех присутствовавших он был самым заклятым врагом правителей. Он пылал жгучей, неутихающей ненавистью, желая отомстить за страдания своего народа.

Валерианцам не терпелось вступить в бой потому, что предстояла рукопашная схватка. Рукопашный бой был их единственным увлечением и доставлял невыразимое удовольствие. Убить правителей для них было проще простого, но сначала они должны помочь Киннисону получить от дельгонцев всю имевшуюся у них информацию.

Надрек шел в бой только для того, чтобы пополнить свой обширный запас знаний. Им владело исключительно научное любопытство. Последнее время он стал интересоваться различными филологическими и лингвистическими проблемами, но ни из одного словаря не мог уяснить точного значения таких слов и выражений, как "раскаяние", "угрызения совести" и "запоздалое сожаление о содеянном". Все такие данные он надеялся почерпнуть из мыслей правителей Дельгона.

Тригонси согласился участвовать, чтобы в случае необходимости помочь Киннисону.

Киннисон точно знал, чем закончится битва, и не имел особого желания участвовать на ее последнем этапе. Надрек прочитал мысли линзмена и понял его состояние.

— Друг Киннисон! Почему бы тебе не остаться на корабле, раз твое присутствие на планете вовсе не обязательно? — спросил он в вкрадчивой манере, хорошо знакомой Киннисону. — Пусть мои способности невелики, но даже я чувствую в себе достаточно сил, чтобы справиться с примитивными созданиями и выведать у них всю нужную тебе информацию. Я не понимаю твоих эмоций, но знаю, что они составляют важную часть твоего существа. Не думаю, что может найтись серьезное оправдание для такого стресса и психологической травмы, которым ты хочешь подвергнуть себя.

После такого благоразумного совета Киннисон и Тригонси с радостью ухватились за повод не участвовать в предстоявшей битве и остались на корабле.

Произошедшая в мрачной глубине подземного убежища битва заняла немало времени и унесла жизни многих валерианцев. Во время битвы, пока последнее чудовище не было повержено и лишено возможности двигаться, Ворсел получил несколько ран и ожогов. Один Надрек остался невредимым. Как он сам торжествующе объяснил, — потому что пошел в пещеру не сражаться, а ради науки.

Самое ужасное началось сразу после окончания битвы. Дельгонцы, отличавшиеся хладнокровием, упрямством и безжалостностью даже к самим себе, не поддавались ни на какие уговоры. Для преодоления их твердолобого упрямства пришлось воспользоваться их собственными орудиями пыток. Рассвирепевший Ворсел орудовал ими с жестокостью, которую хотя бы отчасти можно объяснить неутоленной жаждой возмездия. Однако Надрек применял орудия пыток с такой бесчеловечной старательностью, что даже от созерцания его холодной сосредоточенности у Киннисона бегали по спине мурашки.

Наконец все было закончено. Подобрав убитых и раненых, потрепанный отряд Патруля вернулся на корабль. Вскоре прогремел залп из всех орудий "Неустрашимого", после чего пещера и все, что еще осталось в ней, просто перестало существовать. Оба корабля покинули орбиту. — "Торговое" судно Картиффа взяло курс к Земле, "Неустрашимый" должен доставить Элен и ее самолет в аэропорт и затем присоединиться к эскадре таких же супердредноутов, которые уже собирались во Впадине номер Девяносто Четыре.

— Ким, ты можешь зайти ко мне? — послышался вскоре вызов Клариссы. — Я предписала нашей гостье постельный режим, но она настаивает на встрече с тобой. Она хочет увидеть тебя прежде, чем покинет корабль.

— Гм-м… это неспроста! — воскликнул линзмен и поспешил в каюту медсестры.

Королева Лирейна стояла посреди каюты. Она была на несколько сантиметров выше Клариссы при ее почти двухметровом росте и на полтора десятка килограммов тяжелее. Стройная и крепкая, Элен застыла, как бронзовая статуя, огненно-рыжие волосы роскошными волнами ниспадали на плечи. Не опуская гордо поднятой головы, она снисходительно взглянула в спокойные глаза землянина.

— Благодарю тебя, Киннисон, за все, что ты и твои люди сделали для меня, — сказала она и протянула руку для рукопожатия, — ей уже был известен этот земной жест вежливости.

— Элен, я рад переменам, происходящим в тебе, — ответил Киннисон, не подавая ответно руки. — Не старайся полюбить людей быстрее или сильнее, чем доступно тебе, привыкай постепенно. Ты нам нравишься, мы уважаем тебя. Однако мы больше повидали и больше знаем. Например, я знаю, что сейчас ты не получила бы удовольствия от рукопожатия, — для тебя такой груз еще слишком тяжел. Поэтому давай не будем обращать внимания на соблюдение всех наших обычаев. Если понадобится помощь, то можешь связаться с нами по коммуникатору, который мы установили на твоем самолете. Желаю удачи и — чистого эфира!

— Вам также чистого эфира, Мак-Дугалл и Киннисон! — ответила Элен, и ее взгляд заметно смягчился. — Твои слова мне кажутся уместными и мудрыми. Может быть, ваша Цивилизация тоже состоит из личностей… по крайней мере в некотором смысле. Во всяком случае, я по-настоящему благодарна вам. И на этот раз говорю — до свидания.

Самолет Элен уже был выгружен. Выйдя на летное поле, она подошла к нему и стала смотреть за тем, как огромный космический крейсер стартовал и начал набирать высоту. Пока он не скрылся из виду, Элен стояла все так же прямо и неподвижно.

— По-моему, ей легче было бы вырвать у себя зуб, чем любезничать со мной, — усмехнувшись, проговорил Киннисон, — но она все-таки пересилила свою натуру. В своем роде она вовсе не так дурна.

— Ну что ты, Ким! — запротестовала Кларисса. — Если ты узнаешь ее ближе, то поймешь, какая она чудесная! И как очаровательна и прекрасна!

— Ну-ну, — без энтузиазма пробубнил Киннисон — Обложи ее листами нержавеющей стали, — хотя это ничего не прибавит к ее виду, — и можешь поставить на постамент, вместо статуи.

— Ким! Как тебе не стыдно! — воскликнула девушка. — Я в жизни не видела такого прекрасного создания! Помолчав, медсестра тихо добавила:

— Хотела бы я выглядеть, как Элен.

— Конечно, она по-своему восхитительна, — без всякого восхищения заметил линзмен. — Но ведь то же самое можно сказать и о раделийских кошкоптицах, и многих других существах или даже неодушевленных предметах. Но по-моему, подражать всем когда-либо жившим Еленам и Клеопатрам или Лессе Десплейн просто нелепо…

Разумеется, Кларисса не стала спорить, и разговор переключился на другие, менее важные темы.

Вскоре после того как "Неустрашимый" вышел за пределы стратосферы Лирейна, Надрек, который уже привел в порядок собранную информацию, пригласил линзменов на секретное совещание в свою каюту. Ворсел все еще находился в операционной.

— Все нормально, док? — небрежно спросил Киннисон. Он знал, что ничего серьезного быть не могло — Ворсел вышел из пещеры без посторонней помощи, а если велантийцы не погибали сразу, то поправлялись с поразительной быстротой и легкостью. — Трудно было накладывать швы?

— Еще бы не трудно! — усмехнулся хирург. — Пришлось воспользоваться электрической дрелью и самыми большими клещами, которые нашлись на складе. Но ничего — скоро он присоединится к вам.

И в самом деле, прошло всего несколько минут, и велантиец появился в каюте Надрека. Ворсел был весь перебинтован и не мог двигаться с обычной гибкостью, но тем не менее прямо-таки сиял от удовольствия. Он объявил, что почувствовал себя лучше с той минуты, как уничтожил одно из последних пристанищ дельгонцев.

Обменявшись некоторыми мыслями, линзмены приступили к просмотру полученной информации. Все данные были записаны на пленку и через специальный проектор транслировались непосредственно в их разум. Иногда изображение приостанавливалось, и тогда Ворсел или Надрек объясняли соответствующие мысли эйчей и правителей Дельгона. Все сведения Киннисон заносил на отдельную кассету, которую затем предстояло отослать на Главную Базу. По истечении срока секретности накопленные данные будут размножены, а копии поступят в центральные библиотеки, где их смогут изучать студенты и школьники. Разумеется, без них не могло обойтись ни одно серьезное историческое исследование о самоотверженных и отважных линзменах, живших в те далекие времена.