— Молчать, дурак! — проговорил Киннисон тоном такого превосходства, что посланник Блико невольно повиновался. Отличный психолог, линзмен знал, что человек, имевший за своими плечами двадцать лет слепого, беспрекословного подчинения Блико, попросту терялся, когда имел дело с напористым и самоуверенным противником, — Ты не сможешь даже сесть в кресло в моем присутствии, если я тебе не разрешу. Ты пришел сюда, чтобы дать мне какие-то инструкции и указания. Но тебе придется слушать — разговор буду вест и я. Итак, первое. Ты вошел в мой кабинет и еще жив только потому, что ни ты, ни Блико не обучены хорошим манерам. Если в следующий раз кто-нибудь из вас приблизится ко мне подобным образом, то будет убит еще до нашей встречи. Второе. Понимая, что имею дело с такими безмозглыми типами, как ты и Блико, догадываюсь, что сейчас он подсматривает за мной с помощью следящего луча. Я не заблокировал его, так как хочу, чтобы он получил неискаженную информацию. У меня нет сомнения в том, что у тебя не хватит мужества передать ее своему тупоголовому боссу, ничего не переврав. Третье. Я давно искал планету, которая бы мне понравилась, и наконец нашел ее. Лонабар меня вполне устраивает. Я считаю, что здесь хватит места для нас обоих. Четвертое. Будучи человеком исключительно мирной профессии, я пришел сюда с миром и предпочитаю жить в мире со всеми. В то же время пусть каждый отчетливо осознает, что я не намерен пресмыкаться ни перед одним человеком или существом — живым, мертвым или еще не рожденным. И пятое. Скажи Блико, что всякий раз, приближаясь ко мне, он приближается к айсбергу и что опасность с каждым разом возрастает. Теперь все-можешь идти.

— А-а… — заикаясь, пролепетал гость. — Айсбергу?

— Да, айсбергу, — заверил его Киннисон. — Не пытайся думать о моих словах сам, так как у тебя все равно не хватит извилин. Однако твой моральный и интеллектуальный уродец Блико все-таки умеет думать — хотя и в очень узком смысле слова, — и я советую ему отнестись к сказанному мной с максимальной серьезностью и тщательностью. А теперь живо удирай отсюда — так, чтобы я видел, как дымятся подошвы твоих ботинок.

Каре побледнел и, тщетно стараясь сохранить остатки достоинства, покинул магазин. Клерки смотрели на него с тупым изумлением. Затем они разом повернули головы и с благоговейным трепетом уставились на своего хозяина.

— Работаем, как обычно, мальчики, — довольно весело объявил тот, — До наступления темноты наше заведение не взлетит на воздух.

Клерки разошлись по местам и с удвоенным рвением принялись за работу. Однако перед закрытием магазина Картифф собрал их у себя в кабинете и, достав из сейфа всю имевшуюся там наличность, поделил всем поровну.

— Всякое может случиться, ребята, — в заключение сказал он. — Если завтра утром вы не найдете этих стен стоящими на прежнем месте, то можете считать, что получили внеочередной отпуск. Как только он закончится, я снова вызову вас.

Когда клерки ушли, Киннисон первым делом включил устройство для блокирования следящих лучей, которое было куплено на Лонабаре и поэтому уступало в мощности аппарату Блико. Затем о чем-то сосредоточенно задумался. Однако его преследователи не знали, что их подопечный успел незаметно включить совершенно секретные приборы, и после его ухода даже самый сильный взрыв не смог бы причинить серьезного ущерба магазину. Конечно, фасадная стена не выдержала бы и рухнула. Но и пусть; иначе у него не было бы веских оснований совершить то, к чему он готовился уже несколько дней.

Поскольку в особняке Картиффа не было никаких блокирующих устройств, шпионы Блико привыкли отключать подглядывающую аппаратуру всякий раз, когда объект слежки ложился спать. Однако Киннисон не заснул. Полежав в постели ровно столько времени, сколько должно было понадобиться для отключения следящих лучей, он встал, оделся и вышел на улицу, где взял такси и поехал в аэропорт. Там пересел в одноместный реактивный самолет, который давно стоял на старте, дожидаясь его.

Маленький, но необычайно мощный самолет вертикального взлета поднялся в ночное небо. Всего через несколько минут его двигатели отключились из-за недостатка воздуха. Силовое поле захватило самолет и осторожно втянуло в огромный корабль Киннисона, который вскоре завис над самым богатым алмазным месторождением Лонабара.

Как и многие другие, шахта была частной собственностью Меньо Блико. Чтобы не допускать перепроизводства алмазов, добыча велась лишь в дневную смену. Сейчас в шахте оставались только ночные сторожа. Черный космический корабль висел неподвижно и выжидал.

— А если они ничего не предпримут, Ким? — спросил Уотсон.

— Тогда мы будем дежурить здесь каждую ночь, пока не добьемся своего, — угрюмо ответил Киннисон. — Но они все сделают сегодня ночью, ручаюсь! Если будут медлить, то пострадает авторитет Блико.

Часа через два наблюдатели доложили, что на месте магазина Картиффа зарегистрирована яркая вспышка. Патрульные тотчас же приступили к действиям.

Блико не убил ни одного из служащих Картиффа, и земляне тоже решили не допустить кровопролития. Все десять огромных самонаводящихся торпед были нацелены точно в жерло шахты и в тоннели, ведущие к подземным разработкам, а охранники предупреждены об опасности для жизни, которой смогут избежать, если успеют сесть в вертолеты и за десять минут преодолеть расстояние в пятьдесят миль. Те не медлили ни секунды.

Ровно через десять минут вся планета содрогнулась от одновременного взрыва десяти зарядов дуодека. Гора, под которой находились алмазные копи, просто перестала существовать, а на ее месте образовалась глубокая впадина. Все, что находилось поблизости от места попадания торпед, в первое же мгновение рассыпалось от детонации на молекулы и атомы.

Окружающие скалы вздыбились и начали расползаться, как тающий студень. Затем потоки расплавленной породы хлынули в расступившуюся бездну, которая все еще продолжала извергать огромные камни и чудовищно раскаленные снопы пламени. На несколько минут вся окрестность озарилась ослепительно ярким светом, а потом скрылась под выросшим облаком черной пыли — гораздо более черной, чем ночное небо над Лонабаром.

Когда облако развеялось, поверхность под ним уже не имела ничего общего с той, которая была раньше. От шахты и оборудования не осталось ни малейшего следа. На ее месте теперь зиял абсолютно непригодный для какой-либо деятельности кратер, а окружающий ландшафт давал полное представление о силе недавнего катаклизма.

Киннисон мрачно взглянул на кратер и не почувствовал ничего, кроме отвращения к тому, что совершил. Но он обязан так поступить — уже потому, что был линзменом. Вернувшись в Лонию, Киннисон на такси доехал до дома, принял душ и лег спать.

А на следующее утро рабочие начали восстанавливать магазин Картиффа.

Надежно укрепленный магазин Картиффа был разрушен лишь с фасада, и понадобилось совсем немного времени на его ремонт. Дело налаживалось не столько из-за случившегося, сколько из-за странной особенности высших слоев лонабарского общества, на которые снобизм Картиффа произвел благоприятное впечатление. Тем не менее линзмен не уделял большого внимания бизнесу. Сидя в своем удобном кресле, он разве что внешне сохранял спокойствие.

Картифф рассчитывал — и до сих пор не видел ошибки в своих расчетах, — что Блико сам сделает следующий шаг, направленный на примирение. Однако с недавних пор он стал все чаще сомневаться в правильности своих выводов, отчего по спине пробегала легкая дрожь. Уже одно то обстоятельство, что его здешние враги носили мыслезащитные экраны, могло означать их полную осведомленность о нем. Линзмен — неизвестный патрульный, успевший за короткий срок причинить так много вреда Боскопии. Если они все знали, то он должен погибнуть.

Однако Картифф не допустил ни единого промаха, они ничего не могли заподозрить. Иначе черный космический корабль, не покидавший орбиты Лонабара и оборудованный самой совершенной разведывательной аппаратурой, уже сообщил бы о военных приготовлениях на планете или вблизи нее.