Сэммз направил вездеход к одной из таких проплешин и остановился там, заглушив двигатель.

"Не стоит спешить, приятель, - посоветовал он сам себе. - Пока ты не выяснишь, чем все-таки, черт побери, занимаются декситроболлеры, не вмешивайся ни во что."

Ни один ленсмен в те времена не знал, что обитатели ледяных миров лишь частично существуют в трех измерениях; Сэммз, однако, чувствовал, что видит вещи, понять которые не может. Они с Киннисоном обсуждали такие случаи без особых эмоций. И теперь он достаточно хорошо представлял ментальный образ полэнтиан, чтобы уловить их присутствие при помощи Линзы со значительно большего расстояния, чем то, на котором он находился.

"Таллик? Крагзекс? - послал он ментограмму. - Ленсмен Вирджил Сэммз с третьей планеты Солнечной системы вызывает Таллика и Крагзекса с Палайна VII."

"Таллик слышит тебя, Вирджил Сэммз," - почти молниеносно пришел ответ, столь же кристально-ясный, как и мысли Пилиниспи.

"Вы согласны побеседовать со мной?"

"В скором времени. Когда закончу занятия эмфозией."

Проклятье! Сначала декситроболлия, теперь еще это…

"Простите! - Сэммз был почти в отчаянии. - Боюсь, я не совсем понял смысл вашего ответа."

"Я это ощутил. Разумеется, это моя вина - я не сумел полностью настроить свой мозг на вашу волну. Однако, умоляю, не рассматривайте это как некий серьезный просчет или же недостаток мощности вашего разума."

"Я так не считаю. Скажите, я - первый землянин, которого вы встречаете?"

"Да."

"Некоторое время назад я обменивался мыслями с другим представителем вашей расы, и у меня возникли те же самые трудности. Я не могу ни понять, ни высказать их, словно различия между нами настолько фундаментальны, что в некоторых случаях взаимопонимание представляется абсолютно невозможным."

"Мастерское заключение - и, несомненно, истинное. Эмфозия…, если я правильно понял из ваших мыслей, ваша раса обладает только двумя полами?"

"Совершенно верно."

"Мне очень сложно осознать это - у нас нет близких аналогов. Однако, с вашей точки зрения, эмфозия должна быть связана с функцией воспроизводства."

"Понимаю…" - Это было не только чем-то совершенно новым в его знаниях, но и новым взглядом на силу и возможности Линзы.

Она являлась невероятно точным инструментом восприятия мыслей, которые переводились в термины английского языка. Естественно, возникали некоторые отклонения, но не слишком большие. Если же какое-либо понятие не имело эквивалента в английском, Линза присваивала ему определенный символ - символ, который с этого момента становился известным всем другим обладателям Линз, где бы они ни находились. Сэммз решил, что рано или поздно он все-таки сможет понять, чем в действительности занимались декситроболлеры и в чем заключалась эмфозия.

Наконец Таллик освободился, и Сэммз, по возможности ясно и четко, описал свои планы и соображения по поводу Галактического Патруля. Полэнтианин погрузился в раздумья; ленсмен ощущал его колебания и нерешительность.

"Известно, что я не совсем нормален, - заявил он, - возможно потому мне хотелось бы получить Линзу. Однако из ваших мыслей я сделал вывод, что Линза не предоставляется индивидууму для использования в его личных целях?"

"Ваш вывод вереи", - подтвердил Сэммз.

"О… - не только мысли Таллика, но и весь его ментальный образ принял весьма удрученный оттенок. - У меня есть, чем заняться. А ваши проекты исключительно трудны, а иногда они становятся просто опасными. С другой стороны. Линза может принести мне огромную пользу."

"Каким образом? - спросил Сэммз. - Если ваша работа важна для значительного количества разумных существ. Ментор, несомненно, предоставит вам Линзу."

"Она нужна мне и только мне. Все обитатели Полэна, как вы, вероятно, уже поняли, эгоистичны, трусливы, хитры и скрытны. Того, что вы называете "храбростью", в нас нет и следа. Мы достигаем своих целей тайком, окольными путями, обманом и хитростью, - Линза безжалостно выдавала Сэммзу точные и бескомпромиссные английские эквиваленты раздумий полэнтианина. - Если нам приходится действовать открыто, мы действуем с тем минимумом персонального риска, какой только возможен. Наша психология - я в том не сомневаюсь - является серьезным препятствие для участия в проектах ленсменов. И это касается и лично меня, и любого представителя моей расы."

"Совершенно не обязательно."

Сэммз был потрясен.

– Не обязательно, - повторил он - и мысленно, и вслух, пытаясь перебороть отвращение. Это создание было монстром - бесстыдным и бессердечным чудовищем. Однако этот Таллик не относился к человеческой породе и не стоило судить его в рамках морали своего биологического вида. - "Вы сказали, - продолжал Сэммз, - что ваше мышление ущербно - но как тогда оценить слабость моего разума и разума всего человечества? Я могу постичь всего одну - и только человеческую - грань истины; если же смотреть на вещи более широко, то мотивы ваших действий могут оказаться столь же "благородными", как и наших. Скажите - вы, полэнтиане, работаете в контакте друг с другом, желая добиться какой-либо общей цели?"

"Да - иногда."

"Тогда вы можете представить себе и совместную работу с другими существами, не принадлежащими к вашей расе - такую работу, которая принесет пользу всем. Способны ли вы на это?"

"Если потребуется - да. Но я не вижу ни одной такой цели. Вы имеете конкретные предложения?"

"В настоящий момент - нет, - ушел от ответа Сэммз. - Но я, тем не менее, совершенно уверен, что если вы отправитесь на Аризию, вам будет рассказано о нескольких подобных проектах."

Последовало довольно длительное молчание; наконец Таллик передал:

"Я должен отправиться на Аризию. Я поговорю с вашим другом Ментором и, возможно, мы заключим соглашение. Если часть своего времени - думаю, процентов сорок или пятьдесят - я смогу тратить на собственные проблемы, то…"

"Тогда вперед, Таллик! - чисто по-человечески Сэммз постарался скрыть свое истинное отношение к планам этого существа. - Когда вы сможете отправиться на Аризию? Прямо сейчас?"

"Никоим образом. Сначала я должен завершить кое-какие дела здесь, на Полэне. Разве что через год…, может - кто знает? - немного раньше…"

Таллик прервал связь, и Сэммз невольно нахмурил брови. Он не знал продолжительности года на Полэне VII, но инстинктивно чувствовал, что это длинный, очень длинный промежуток времени.

Небольшой космический корабль-разведчик под управлением пилота Джона Киннисона и мастера-электроника Мэйсона Нортропа двигался в стороне от оживленных галактических трасс. Его оборудование сильно отличалось от принятого на простых разведчиках; иной была я команда. Рубку этого корабля заполняли стойки с аппаратурой и компьютерами - да так, что между ними едва-едва оставалось место для прохода; что касается экипажа, то вместо обычных двадцати человек он насчитывал лишь семерых - кока, трех инженеров и трех связитов-наблюдателей.

Молодой офицер, что-то внимательно изучавший па дисплее своего компьютера, сравнил изображение на нем с картой, прикрепленной к стойке прямо перед ним. Затем он повернулся к двум ленсменам с нарочито почтительным видом.

– Господа, кто из Ваших Сиятельств является сейчас командиром и готом выслушать мой доклад, безусловно недостойный вашего царственного внимания?

– Он, - Джек Киннисон небрежно ткнул сигаретой в сторону Нортропа. - Вот этот парень с крысиными хвостиками над верхней губой. Я не собираюсь заниматься служебными обязанностями еще по крайней мере…, ну, часов эдак сто пятьдесят…, ни одной драгоценной минуты, которую я могу уделить чему-либо действительно стоящему - мечтам о женщинах, например, - он задумчиво выпустил в воздух колечко. - Да, о женщинах, о земных красавицах, таких далеких сейчас - и во времени, и в пространстве!