Но я просто не могла больше сидеть в этой комнате и должна была заняться делом.

— Идем, — сказала я Шарлеману, толчком распахивая дверь,— Вперед!

Я собиралась спуститься вниз, но изменила курс, когда услышала в другом конце коридора, за углом, биение человеческого сердца. Люси. Я обнаружила ее стоящей у окна вместе с Соланж.

— Изабо,— Соланж встревоженно всмотрелась в мое лицо.— Тебе уже лучше?

Я кивнула и спросила:

— А где твой охотник?

Соланж слегка поморщилась и ответила:

— Ушел домой. Мы подумали, что так будет лучше.— Тревога в ее глазах сменилась предостережением.— Он находится под защитой Дрейков.

— Я тоже. По крайней мере, мне дали это понять.

— Само собой, ты тоже,— сказала Люси, прижимаясь носом к оконному стеклу.— Недопонимание. Невелико дело.

— Ты могла бы говорить и законченными предложениями, Люси,— усмехнулась Соланж.

— Не могу. Некогда.

Я невольно удивилась.

— Что она делает?

— Слюни пускает,— с нежностью в голосе пояснила Соланж.

— Это точно,— ничуть не смутившись, согласилась Люси.— Вообще-то я просто смотрю на них.

Люси подвинулась, освобождая мне место. Оказалось, она наблюдает за семью братьями Дрейк, которые чинили внешнюю стену фермерского дома как раз под нашим окном. Я должна была признать, что картина и в самом деле была впечатляющей. Семеро красивых молодых парней, бледнокожие, без рубашек, с мускулами, поблескивающими в лунном свете... Я невольно поискала взглядом Логана, но он как раз уходил куда-то.

Соланж со скучающим видом прислонилась спиной к стене и спросила:

— Что, насмотрелась?

— Нет, черт побери! — ответила Люси.

Она все так же прижимала нос к стеклу. Николас посмотрел вверх и подмигнул.

— Упс! Засекли.— Люси покраснела.

— Я же говорила, что они слышат биение твоего сердца,— сказала Соланж.— И оттуда.

— Я не могла удержаться. Даже если они сами знают, что хороши собой и невыносимо высокомерны,— добавила она громче.— Это они тоже слышат?

— Да.

— Вот и отлично,— Люси посмотрела на меня. Очень аппетитны, правда?

— Я уверена, Изабо сейчас лучше сосредоточиться на себе, чтобы вернуть силы, а не глазеть на моих братьев,— сказала Соланж.— Ты хоть помнишь, как себя чувствовала после гипнотического порошка?

— Ох, умоляю! — нахмурилась Люси,— Не надо об этом.

Когда Люси все же позволила оттащить себя от окна, мы спустились в главную гостиную. Одно окно здесь было забито досками, а запах дыма оставался очень сильным. Люси непрерывно болтала, и это облегчало дело. Соланж, похоже, была такой же замкнутой, как и я, и без этой бодрой человеческой особы мы могли бы почувствовать себя неловко и неуютно.

— Татуировки у тебя просто роскошные,— заявила Люси.— Мне тоже ужасно хочется сделать какую-нибудь, но мама заявила, что не раньше восемнадцати лет,— Люси состроила гримаску.— Предки вечно придумывают какие-то престранные запреты! У мамы аж три татуировки, и у папы одна есть. Это ведь нечестно, правда?

Моя туника без рукавов оставляла на виду руки, сплошь покрытые татуировками. Было очень нелегко добиться того, чтобы они остались на моей коже. Мне пришлось трижды их возобновлять. Способность вампиров к самоизлечению приводит к тому, что их кожа выталкивает чернила и древесный уголь, которыми наносятся рисунки.

— Я никогда не видела ничего подобного,— продолжала Люси.— Это ведь не в каком-то салоне сработано, да?

— Нет, их делала Кала, древесным углем и иголкой.

Большая часть моих татуировок была нанесена во время ритуала, когда я получила посвящение, позволяющее служить Кале. Самую первую мне сделали еще до того, как я окончательно пришла в себя, когда меня только что нашли собаки. Это было изображение волкодава, кольцом охватившее мое левое предплечье. Пес вцепился зубами в собственный хвост. Вокруг него располагались кельтские письмена. У всех Гончих были такие татуировки.

— Ох...— Люси поморщилась при мысли о том, как много времени должно было занять нанесение этих рисунков.

Большая их часть тоже изображала собак, бегущих одна за другой вверх по моим рукам. Их подчеркивал рисунок вен.

— Все равно они жутко крутые.

— Ты меня не боишься.

Я не спрашивала, а утверждала. Люси явно удивилась, услышав это.

— Нет. А что, надо бы? Ты же спасла Соланж.

— Даже вампиры нервничают рядом с куан мамау,— напомнила я, хотя и сама не совсем понимала, почему настаивала на том, что она должна бояться.

Просто меня не слишком часто принимали вот так безоговорочно, ни в революционном Париже, ни, само собой, в среде других вампиров. Я чувствовала необходимость разобраться в странном новом ощущении. Так некоторые испытывают потребность постоянно дотрагиваться языком до больного зуба.

— Это из-за того, что ты носишь всякие кости, и проводишь странные ритуалы в пещерах и раскрашиваешь лицо? — с усмешкой спросила Люси.— Ох, умоляю! Мои родители постоянно занимаются тем же самым. Они просто обожают участвовать в шаманских ритуалах и танцевать голышом в полнолуние.

— Это все объясняет, не правда ли? — Соланж осмотрела на меня с застенчивой улыбкой, предлагая включиться в игру.

— Да... она не как все,— согласилась я. '

— Причем совсем рядом,— благодушно пробормотала Люси.— Я вас слышу даже с моими никудышными человеческими ушами.

Все это выглядело совершенно нереальным. Если бы моя жизнь пошла по другому пути, я могла бы спокойно посиживать в шелковом платье, вместе с подругами попивая чай и угощаясь птифурами. Но так уж случилось, что ничего такого мне до сих пор делать не приходилось. Я попыталась представить, чем сейчас могла бы заниматься Магда. То ли исследует пещеры, то ли скандалит со стражниками. Я могла бы поспорить на что угодно, что Магда обязательно с кем-нибудь поругается.

— Можно дать тебе один совет? — спросила Люси.

— Наверное, да.

— У тебя сильный французский акцент. Так что если какой-нибудь парень спросит, почему ты не носишь французские платья, врежь ему ногой по коленке.

— Особенно если это будет один из моих братьев,— согласилась Соланж.

Шарлеман вдруг зарычал. Я нахмурилась и быстро оглядела комнату в поисках причины его тревоги, но ничего не увидела. Потом кто-то постучал в переднюю дверь. Мы выбежали в холл, причем Люси весьма рассудительно держалась за нашими спинами. Соланж посмотрела в глазок, потом взялась за дверную ручку.

— Еще один подарок,— вздохнула она.— Если честно, я думала, что, когда мои феромоны угомонятся после обращения, они от меня отстанут.

На террасе лежал пакет, завернутый в красную фольгу, вокруг него были рассыпаны лепестки белых роз.

Соланж потянулась, чтобы взять пакет, но я схватила ее за руку и сказала:

— Не надо. Это Монмартр. Я чую его запах.— Я подтолкнула ее в спину и взялась за меч.— Иди в дом.

Я не стала ждать, пока она послушается, а просто втолкнула внутрь и захлопнула дверь перед ее носом. Я уже осторожно спускалась по ступенькам, когда рядом со мной вдруг возникла какая-то бледная тень.

Я чуть не снесла голову Логану. Он грациозно, как настоящий танцор, уклонился от моего клинка. Его симпатичное лицо было мрачным.

— В лесу кто-то есть,— тихо сказал Логан.

— Знаю. Это воинство.

Я учуяла этот запах, каким бы слабым он ни был,— кровь, лилии и вино. Личная армия Монмартра всегда пахла именно так.

— Стой здесь,— приказал Логан.

— Я Гончая,— возразила я.— Это мое дело. А вот ты останься тут.

— Черта с два.

— Тогда не путайся у меня под ногами.

— Черта с два,— повторил он.

Мы двигались легко, как дым, между кедрами и кленами, стоявшими вдоль подъездной дороги, к полю, граничившему с лесом. Я держала меч низко, чтобы лунные лучи не отразились от лезвия и не выдали нас. Шарлеман мягко топал рядом со мной, готовый к битве, но не издающий ни звука. Деревья, обросшие мхом, высились над нашими головами, в ветвях между густыми листьями сидели совы и спящие ястребы. Земля под ногами была мягкой, папоротники щекотали нас. Даже насекомые затихли, ни единая цикада или кузнечик не выдавали себя. Лишь река вдали что-то негромко напевала себе под нос.