Вернувшись домой, Патрик застает Генри на нижней ступеньке лестницы – тот сидит понурившись, стиснув голову руками. Когда Патрик подходит к двери, он поднимает голову, трет заметно уставшие глаза.

– Ну и где она? – спрашивает он.

Патрик внутренне напрягается.

– Не пришла. Не захотела.

– Так почему ты, мать твою, не заставилее прийти сюда?

– Я не смог, папа.

Генри встает, медленно приближается к Патрику.

– Не смог? Или не захотел?

– Прости, пап.

– Прости-и, пап… – Генри злобно, по-волчьи оскаливается.

– Я правда старался, – говорит Патрик.

– Я пра-авда стара-ался… – подвывает Генри.

– Ну правда.

– Ну пра-авда…

Он влепляет Патрику тяжелую оплеуху. Ухватывает его за волосы и пригибает к полу. Несколько быстрых тычков по уху и щеке, после чего Генри разворачивает сына и швыряет его об стену. Следуют четыре злых удара ребром ладони по почкам, после чего он с силой впивается Патрику в макушку. Паренек заливается слезами и, подвизгивая, умоляет отпустить его. Генри сплевывает кусок скальпа с волосами размером с монетку.

Когда-то давно – сколько уж лет прошло! – Генри заставил Патрика истязать собаку, немецкую овчарку, зверя умного и благородного. Экзекуцию Генри затеял в саду, выдав Патрику для этого цепь.

Вначале, как только Патрик полоснул овчарку цепью в первый раз, она зарычала и грозно ощерилась. Потом, щелкнув зубами, метнулась на своего обидчика. В конце концов, когда псина вся уже обоссалась и обосралась, запачкав Патрика своими экскрементами и кровью, она приползла к своему мучителю на брюхе. Приползла на одних только передних лапах – уши заложены назад, сама пронзительно скулит, с трудом виляя хвостом.

– Видишь? – сказал тогда Генри. – Вот теперь она тебя любит.

Отцовскую любовь Генри вколачивал в голову Патрика годами. Но то, что происходит сейчас, – отнюдь не любовная трепка. Это кровавое месилово, и Патрик хорошо осознает эту разницу.

Генри нависает над Патриком – страшный, волосы дыбом, потное лицо искажено гримасой отвращения. Из ноздрей ко рту тянутся бледные дорожки соплей.

– И что, что, что, мать твою, нам теперь делать?! – орет он. – Какого хрена делать мне? Ты понимаешь, что я теперь в их глазах – ублюдочный похититель детей?! Срань!

Он еще раз пинает Патрика, после чего, сплюнув, удаляется на кухню, обхватив голову руками. Патрик, свернувшись калачиком, лежит на полу. Лежит и не двигается.

Мэгги Рейли пятьдесят один год, но выглядит она безукоризненно. В этом смысле она не делает исключения даже для студии, где ее не видит никто, кроме продюсера и звукорежиссера. На ней серый брючный костюм, светло-вишневая блузка и лакированные туфли на высоком каблуке.

Для того чтобы здесь обосноваться, Мэгги проделала прихотливый и по нынешним меркам довольно старомодный путь: в восемнадцать, сразу же после школьной скамьи, – бристольский «Ивнинг пост». В двадцать пять – ход конем на телевидение, в качестве репортера дневных новостей под бойким названием «На запад!». Через два года перед ней открыл двери Лондон, взяв в программу теленовостей. Были и отдельные попадания в призовые шорт-листы, причем одно из них – в номинации «Задница года». Известность Мэгги принесло участие в качестве журналистки в одном громком бракоразводном процессе…

А вообще жизнь складывалась по-разному. Случалось, в прессу просачивались ее фотоснимки, на которых она, мягко говоря, была не комильфо. Особенно нашумела та, где Мэгги, безвкусно одетая и явно с бодуна, выходит из какого-то притона: неудачная игра света и тени добавила ей там два десятка лет и несколько подбородков. Год или два она провела в опале – ей пришлось тогда вести колонку в газете, выдавая на гора мнения, которых сама она вовсе не придерживалась или придерживалась разве что из приличия.

И вот Мэгги, вновь воспрянув к жизни, появляется в сетке рейтинговой, хотя и второразрядной, передачи «Лондон ток FM» – на коротких волнах, в промежутке эфира с трех до семи, в так называемое автомобильное время.

Вчера, на углу возле Камбервеллского арт-колледжа, занесло автобус, и водитель насмерть сбил пожилую мигрантку. Как известно, ничто так не будоражит лондонцев, как смерть под автобусом. Мэгги уже три раза кряду выходила в эфир по этому поводу, так что тема несколько поистерлась. В поисках чего-нибудь свеженького Мэгги нажимает эфирную кнопку и выходит на четвертый канал.

– Пит Блэк из Уокинга! – победно возглашает она. – Поздравляю, вы в прямом эфире с Мэгги Рейли из «Лондон ток Эф-эм»!

– Привет, Мэгги! – прорезается в эфире голос Пита Блэка из Уокинга. – Первым бью в набат, давний ваш фанат.

– Отлично! – радостно восклицает она, краем глаза следя за монитором в углу стола. – У девушек лишних поклонников не бывает!

– Лично я среди них с девяносто пятого, – признается Пит из Уокинга. – Я жил тогда в Бристоле.

– Уа-ау! – переходит она на тамошний акцент. – В самом деле, солнышко мое?

Тот в ответ только посмеивается.

– Я помню те штуки, что вы откалывали тогда, – говорит он. – Взять хотя бы малыша Эдриана Йорка.

Мэгги смеется своим фирменным прокуренным смехом.

– Будь я сегодня чуточку не в духе, сказала бы, что вы несколько отстали от времени. Так что́ вас сегодня беспокоит, Пит?

– Меня? Ах да. На самом деле я позвонил, чтобы сказать, что это я убил Тома и Сару Ламберт. Да-да, это был я.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.