Окончив академию, Чарли отказался от военной карьеры и посвятил себя театру, не желая, как и его отец, следовать традициям. Вскоре он понял, что не обладает ни талантом актера, ни способностями режиссера. Зато он умел общаться с людьми искусства. Сложности и противоречия их характеров приводили Чарли в восторг. Человеческие слабости, которые он давно научился подмечать, теперь вызывали у него сочувствие.

Он решил стать театральным агентом, чтобы защищать этих талантливых, хотя и запутавшихся людей. А познакомившись, по долгу службы, с многочисленными прохвостами от искусства, Чарли понял, что актеры, которых он представляет, действительно нуждаются в такой защите. С ними он был мягок и предупредителен. Отец, духовник и нянька в одном лице. К остальным Гамильтон относился иначе. Многие критики сравнивали его с тигром, имея в виду его коварство. С деловыми партнерами Чарли поступал как со своими наставниками в военной академии, и если в интересах того или иного актера требовалось публично «распотрошить» очередного прохвоста, он не колебался.

Впрочем, человека в нем видели не только актеры. Файона, на которой он женился, окончив Сандхорст, лучше других знала подлинного Чарли Гамильтона. Будущие супруги познакомились на охотничьем балу в Нортхемптоншире. Файона Грей была одной из самых красивых дебютанток, которых в этом сезоне родители вывезли в свет. Увидев ее, Чарли сразу решил, что она должна принадлежать ему.

Добиться этого оказалось нетрудно. Файона, очень мягкая и уступчивая, привыкла делать то, чего от нее ожидают окружающие. Да и высокий, темноволосый, хорошо сложенный молодой человек показался удивительно симпатичным. Поэтому когда он сделал ей предложение, — а это произошло в их вторую встречу, — Файона не сопротивлялась. Родители хотели найти дочери приличного жениха, а кто бы стал возражать против младшего сына английского баронета?

Семейная жизнь оправдала все ее ожидания. Чарли не уставал восторгаться женой. Она была необыкновенно милым созданием, занятым своими маленькими женскими секретами, недоступными для мужского понимания. Впрочем, Чарли и не пытался их понимать. У него своих забот по горло, и дела порой надолго отрывали его от жены и дома. Зато он знал, что Файона, слава Богу, не скучает.

Когда родилась дочь Мария, супруги решили, что больше Файона рожать не будет. Так рекомендовали врачи.

Ребенок укрепил их брак. Теперь у них появилось что-то общее, о чем можно было поговорить между собой.

И если бы лошадь не сбросила Файону на охоте, безмятежная жизнь Чарли продолжалась бы до глубокой старости. Но в тридцать девять лет он неожиданно стал вдовцом.

Чарли с головой ушел в работу, забыв прежних друзей и знакомых, которые напоминали ему о жене. Он предпочитал скорбеть в одиночку.

Траур закончился так же неожиданно, как и начался. Гамильтона соблазнила голливудская актриса, и он, к своему облегчению, понял, что не испытывает вины. Они провели вместе несколько недель, почти не вылезая из постели.

Чарли будто открылся новый мир. Мир актрис и моделей, которые выражали явное желание разделить с ним ложе. В те дни Чарли Гамильтон осознал, как много потерял в жизни. Секс с Файоной приносил ему удовлетворение, было приятно заниматься любовью, но обоим не хватало изобретательности, и в свои сорок лет он оказался зеленым новичком. Впрочем, он недолго оставался таковым. Всему в жизни он учился быстро.

После голливудской актрисы у него было еще немало романов «на одну ночь», хотя его не покидала мысль, что чего-то все же не хватает.

С этими женщинами не о чем было говорить. Именно тогда он впервые подумал о Кейт. В американке было нечто интригующее. Увидев ее впервые, Гамильтон хотел приударить за ней, но его удержала верность Файоне. Да и у Кейт был любовник.

Лишь спустя долгое время он случайно увидел ее в американском клубе с Джефом. Тогда он решил, что они должны снова встретиться.

Сначала он хотел позвонить ей, но передумал. А что если она так и не рассталась со своим другом?

В конце концов, он уговорил Джефа устроить званый ужин и пригласить Кейт.

И вот они сидят рядом. Конечно, шаг к сближению должен сделать он. Чарли ненавязчиво расспросил ее, как она проводит время в Лондоне, и, пока Кейт рассказывала, внимательно слушал. Она ни разу не упомянула о Теде Геблере. Значит, с ним все кончено.

Затем он попытался осторожно выяснить, есть ли у нее сейчас мужчина, ибо Чарли не выносил женских слез и истерик. Любовь являлась для него приятным развлечением и всегда сводилась к одному и тому же.

Кейт с удивлением обнаружила, что с Гамильтоном ей легко, хотя и не ожидала этого. Ее сбила с толку реакция Чарли на вопрос о жене. А сейчас он такой же, каким она запомнила его по Нью-Йорку, и понимает ее проблемы, связанные с новой работой в «Пост». О Джереми Бойле он рассказал Кейт немало интересного. Как выяснилось, Чарли встречался с ним на светских раутах, и его остроумные замечания о Джереми вызвали у Кейт улыбку. Чарли обладал чувством юмора. Даже сарказма.

После ужина он проводил ее в гостиную и как бы невзначай спросил:

— Вы собираетесь провести остаток вечера здесь? Или не отказались бы пойти куда-нибудь со мной?

Кейт усмехнулась. Если он думает, что она побежит к нему домой, то ошибается.

— Полагаю, можно сходить в «Аннабел», потанцевать, выпить по чашечке кофе с коньяком.

Он попал в «десятку». За неделю до этого Алан сказал ей, что «Аннабел» — такое место, куда нужно сходить хотя бы разок, и цинично добавил:

— Там происходит сближение богатых представителей среднего класса с Ближним Востоком.

«Там произойдет и сближение Кейт Кеннеди с Чарли Гамильтоном», — подумала она.

Едва они вышли на улицу, перед ними тут же остановился темно-синий «роллс-ройс», и шофер в фуражке распахнул для Кейт заднюю дверцу.

«Он еще и богат. Не ожидала».

Впервые за этот вечер Кейт насторожилась.

Клуб не обманул ее ожиданий. Сюда заходили состоятельные женщины, чтобы блеснуть лучшими нарядами. Но не они привлекли внимание Кейт. Другие представительницы слабого пола, не такие богатые, но молодые и красивые, с жадными глазами, пришли сюда на охоту.

Кейт огляделась, и ее охватила тревога.

Центральное место занимала небольшая круглая танцплощадка, погруженная, несмотря на цветомузыку, в таинственный полумрак. Она как бы специально предназначалась для того, чтобы там кто-то кого-то соблазнял.

Мысль о том, что во время танца Чарли прижмет ее к себе, вызвала у Кейт легкое головокружение. Господи, она будто школьница на первом свидании.

Когда Чарли пригласил ее на танец, она испугалась:

— Лучше я чего-нибудь выпью. Надеюсь, вы не против?

Если он и был раздосадован, то не показал виду:

— Хотите пойти в бар? Или сядем за мой столик?

«Мой столик. Значит, у тебя даже есть собственное место».

— Лучше в бар.

Там было еще темнее, чем на танцплощадке. Бармен, видимо, хорошо знавший Чарли, сразу налил ему бренди.

— Составите мне компанию? Или предпочитаете что-нибудь другое?

— Пожалуй, бренди, — ответила Кейт, но через минуту пожалела о своем выборе.

Взяв в руки теплый хрустальный стаканчик, она поднесла его к лицу, слегка вдохнула аромат. У нее сразу закружилась голова. «Ну и черт с ним!» — подумала она, делая большой глоток.

— Успокойтесь, — сочувствующе и вроде бы удивленно произнес Чарли. — Неужели вы меня так боитесь?

— Разумеется, нет. С чего это вдруг?

— Иначе вы не отказались бы потанцевать со мной.

— Так нечестно.

— Бедняжка Кейт. У вас сложилось неправильное представление о том, что честно, а что нет. Почему бы вам не расслабиться? Плывите по течению.

— А потом? — спросила она, чувствуя, как бьется ее сердце.

— Это зависит от вас.

Он забрал у нее стакан, поставил на стойку и, обняв за талию, повел танцевать.

На мгновение Кейт вспомнила Теда, но лишь на мгновение. Тед остался в прошлом, а сейчас она могла думать только о том, что ждет впереди. О неизбежном исходе этого вечера.