— Но Эд, — захныкала Трейси, — ты никогда не говорил, что тебе нужны эти обзоры. Я тоже умею их делать. Я напишу любой обзор с завязанными глазами, только попроси.

«Вот-вот, — усмехнулся про себя Кремер. — Твой обзор и выглядеть будет так, словно его писали с завязанными глазами».

— Сегодня Рут заходила ко мне. И у нас состоялся очень полезный разговор. Очень полезный.

— О да! — воскликнула Трейси, и в ее голосе появились ледяные нотки. — И какие же вы приняли решения?

— Самые удачные, — ответил Кремер, похлопав ее по щеке. — Перестань беспокоиться о своей колонке. Она нравится Рут так же, как и мне.

То, что Рут на самом деле сказала об этой колонке, у него язык не поворачивался повторить. Да Трейси и не обязательно это знать. Пока, во всяком случае.

— К тому же, — продолжал он, — у тебя хватает забот и без обзоров. Пусть ими занимается Рут. Но я отдал ей только обзоры. Больше ничего.

Трейси быстро взглянула на Кремера из-под длинных ресниц: «Он что, считает меня круглой идиоткой?»

— То есть Рут по-прежнему руководит отделом, а мне лишь позволят делать свою колонку?

— Конечно, дорогая, — улыбнулся Кремер.

— Если Рут будет заправлять отделом, — прошипела сквозь зубы Трейси, — она будет это делать без меня. В течение восьми месяцев я обходилась без понуканий этой жирной коровы и не собираюсь возвращаться к прежнему. Плевать мне на все ее таланты.

— Трейси, будь благоразумна.

— Сам будь благоразумен. Я готова работать сутками, но лишь в качестве редактора отдела. Иначе…

— Иначе? — негромко переспросил он.

— Ты меня больше не увидишь. Ни на работе. Ни здесь. Я выражаюсь ясно?

— Вполне.

Он уже хотел добавить: «Поэтому собирай вещи и пиши заявление об уходе». Но передумал. Трейси была его слабостью. Несмотря на свою тупость, алчность и, мягко говоря, недостаток трудолюбия. Она честолюбива. Таланта не хватает, но она может компенсировать его решительностью. Кому еще под силу за какой-то месяц превратиться из обычной девчонки в красавицу? А ведь она сделала это для него. Чтобы ему было приятно на нее глядеть.

Кремер снова ощутил эрекцию.

«А что для меня сделала Рут? Да, она выполняет свою работу. У нее хорошо получается, с этим не поспоришь. Но она делает все это назло мне. Попробуй ей возразить, она такое закатит!.. Уж без этого-то я смогу обойтись». А сможет ли обойтись и без всего остального? На этот вопрос у него ответа не было.

Зато он понял, что ему необходимо выиграть время. Скоро он узнает, такая ли уж Рут незаменимая. И можно ли отыскать среди подчиненных человека, способного потянуть ее возок? Только с улыбкой, с улыбкой. Вторая Рут ему не нужна.

Если появится способ избавиться от Рут без ущерба для газеты, он от нее избавится. Но пока нужно избавиться от Трейси. На время. Если кто-то заподозрит, что он готовит выгодное местечко для своей любовницы, — чего будет стоить один факт наличия у него любовницы! — благочестивый хозяин «Ньюс» просто его закопает!

Нет, рисковать нельзя. Трейси должна убраться с авансцены. Но куда?

И тут ему в голову пришла блестящая идея.

— Дорогая, — весело сказал он, — а как бы ты посмотрела на то, чтобы съездить на юг Франции? За счет газеты, разумеется.

— Но там нет показов мод, — смутилась Трейси.

— Верно, но я хочу, чтобы ты недельки на две оставила моду в покое. Думаю, стоит командировать тебя на Каннский кинофестиваль. Справишься?

Она просияла. Солнце, песок, загорелые кинозвезды… Когда ты постоянно вынуждена удовлетворять старика, это сильно утомляет. Трейси давно хотелось развлечься.

Но она тут же спохватилась. Что он задумал? Хочет купить ее или вообще перевести в другой отдел? Ничего не выйдет. Она твердо решила стать редактором отдела моды. И станет, черт возьми.

— Не знаю, — осторожно сказала она. — Ведь это никак не повлияет на судьбу Рут?

— Ошибаешься. Пока ты будешь отсутствовать, ситуация с Рут может измениться. Но у меня не должны быть связаны руки. А когда ты рядом, мне трудно сосредоточиться.

Трейси воодушевилась. Значит, она все-таки своего добьется. Старый козел хочет дать Рут под зад, но при этом сохранить лицо. Что ж, его можно понять.

Затем она подумала о двух неделях в Канне, и настроение стало еще лучше. Сегодня она сыграла по-крупному. И выиграла.

Трейси медленно направилась в спальню:

— По-моему, самое время избавиться от дурацкого наряда. Как ты считаешь, милый?

Кремер вздохнул. Она хотя бы предсказуема.

Зал для получения багажа был заполнен до отказа. И вообще в дни кинофестиваля аэропорт Ниццы превращался в настоящий базар. Кинопромышленники со свитой, восходящие звезды, отбивающиеся от рекламных агентов, репортеров и просто зевак.

Цепляясь за тележку, Кейт с отчаянием глядела на движущуюся ленту и пыталась найти там свою сумку.

Она любила ездить в командировки подготовленной, а сегодня прилетела из Лондона, не имея ни договоренностей, ни четкого плана. Как руководитель европейского бюро она не могла себе позволить даром терять время, у нее должна быть стопроцентная уверенность в результате.

Но к Каннскому фестивалю такие правила игры не применимы. Хочешь получить материал, лови шанс наравне с другими. Никаких предварительных договоренностей, никаких гарантий.

«И зачем я в это ввязалась?» — раздраженно думала Кейт. Фестиваль в Канне заинтересовал ее тем, что от Америки был заявлен фильм компании «Парамаунт» с Дэвидом О'Нейлом в главной роли. Картинам с его участием всегда был гарантирован кассовый успех.

Зрители привыкли видеть О'Нейла на экране задиристым, бесшабашным героем на фоне попоек, шумных ссор и драк. Он играл донжуанов, которые на завтрак едят женские сердца, запивая их порцией виски. Он прославил свое имя такими лентами, как «Джим по прозвищу «Джунгли» или «Ответный удар дона», где много приключений, но мало пищи для ума.

Новая картина под названием «Последнее прощание» выделялась из общего ряда. О'Нейл играл больного СПИДом гомосексуалиста, оказавшегося один на один со смертью. Тема уже обыгрывалась в нескольких телепостановках, но Голливуд крепился до последнего. И вот «Последнее прощание». На карту было поставлено все. О'Нейл понимал, что, если запорет выигрышную роль, у него возникнут серьезные проблемы с работой.

Кейт связалась с компанией «Парамаунт» и попросила устроить закрытый просмотр. Ей отказали. Только в Канне. И если она так заинтересовалась картиной, пусть летит во Францию. Тогда Кейт позвонила в нью-йоркский офис. Не могут ли они раздобыть для нее пленку? Нет. Они могут только связать ее с Филом Денверсом, кинокритиком, ему удалось посмотреть ленту в Лос-Анджелесе.

Услышав голос Фила, она сразу поняла, что без поездки в Канн не обойтись. Критик был просто в экстазе.

— Работу такого класса можно было бы ожидать разве что от Ричарда Дрейфуса или от Оливье. Это бесспорно лучшая роль О'Нейла. Когда пошли заключительные титры, мне хотелось рыдать, а такое со мной редко случается. Если просматриваешь по четыре фильма в неделю, эмоции быстро стираются.

— О'кей, Фил, верю тебе на слово. Как бы мне увидеться с О'Нейлом?

— Вообще-то его рекламой занимаются Роджерс и Коуэн. Но сейчас они его прячут. И говорят, не подпустят к нему близко ни души, пока фильм не выйдет на экран. О'Нейла даже не фотографируют.

— А «Парамаунт»? Разве там не готовят интервью?

— Не готовят. Похоже, ждут первой реакции критики. А до этого не дадут ему и рта раскрыть.

— Разве нет какой-нибудь лазейки, Фил? Если нельзя поговорить сейчас, можно заранее условиться о встрече на фестивале. Тогда я сама полечу во Францию.

— Мне кажется, что ты все равно туда поедешь. Я слышал, «Ньюс» специально посылает во Францию своего человека из Нью-Йорка. «Тайм» и «Ньюсуик» тоже.

— О'кей. Но ты все же подумай.

На другом конце провода возникла долгая пауза, и Кейт даже испугалась, что их разъединили. Затем вновь послышался голос Фила: