— Очень романтично. И совсем на тебя не похоже. Когда я познакомлюсь с твоей Луизой?
— Как насчет следующего вторника? Мы ждем к ужину друзей. Кстати, среди них будет и твой знакомый.
— Кто? — удивилась Кейт.
— Чарли Гамильтон. Ты видела его в американском клубе, помнишь? Мы сидели вместе с ним.
У Кейт внутри что-то перевернулось. Чарли Гамильтон. Суровое лицо, отличный костюм из «Сэвил роу». Внезапное прощание, когда она спросила о его жене. Его погибшей жене.
«Я ему не понравилась. И никогда не нравилась».
Пауза затянулась.
— Что такое, Кейт? — спросил Джеф. — Или это имя действует тебе на нервы?
Чертов Джеф. Все-то он понимает!
— Ничего подобного. Мы вообще едва знакомы.
— Значит, решено. Приходи во вторник около восьми. Ничего, здесь ужинают и позже. Могу гарантировать, что Гамильтон будет несказанно рад тебя видеть.
— С чего ты взял?
— А с того, что вчера он лишь о тебе и говорил.
Не дожидаясь ответа, Джеф повесил трубку. Кейт вздохнула. Перезванивать не имело смысла.
«Ладно, поживем — увидим».
Во вторник утром Кейт поняла, что ей нечего надеть. Она стала лихорадочно искать выход. Можно было отменить деловой обед и съездить в «Гарродс». Невозможно. Два месяца она ловила американского посла и теперь отменять с ним встречу?
Можно позвонить в салон «Сен-Лоран» и распорядиться, чтобы ей привезли что-нибудь в офис. А если вещь ей не понравится? Платить все равно придется.
В конце концов, она решила не дергаться и надеть черное кружевное платье из «Бергдорфа», которое всегда гарантировало ей успех. Кейт улыбнулась, вспомнив те случаи, когда мужчин при взгляде на это платье охватывало желание спять его с нее. И порой им это удавалось…
Но улыбка быстро исчезла. «И что это мне вдруг пришло в голову надеть его сегодня? Будто я ищу приключений».
Но Кейт его все же надела.
Петерсоны жили на Честер-сквер в одном из высоких узких домов, которые частенько попадаются на глаза в центре Лондона. «Американское гетто», — думала Кейт, приближаясь к утопающему в зелени оазису. Алан Бейкер как-то сказал, что этот дорогой квартал пользуется необычайной популярностью у состоятельных американцев. Особенно когда за жилье платит фирма. Многие сотрудники из богатейших компаний даже оговаривали контрактом, чтобы в длительной командировке их поселили на Честер-сквер.
Кейт могла их понять. При величественном, чисто английском облике дома квартиры в нем вполне соответствовали нью-йоркским стандартам. Кейт вспомнила про свою маленькую гостиную и на минуту позволила себе позавидовать.
Первым человеком, которого она увидела, войдя в гостиную на втором этаже, оказался Клод Беккер. Он был с какой-то женщиной средних лет, увешанной бриллиантами. Видимо, с женой.
Беккер оживленно разговаривал с хозяевами дома. Обнявшись с Джефом, Кейт протянула руку Беккеру, которую тот пожал без всякого энтузиазма. Прежде чем он успел что-нибудь сказать, вмешался Джеф, решивший поздравить Кейт с успехами:
— Вы с Аланом — серьезные ребята, с такими нужно считаться. — И, обернувшись к Клоду, добавил: — Кажется, и с тобой велись переговоры? Но потом выяснилось, что Кейт не может позволить себе такое дорогое удовольствие.
Кейт облегченно вздохнула. Джеф ее спас.
— К сожалению, — улыбнулась она, — люди с опытом Клода не работают в мелких конторах вроде нашей. Но я польщена, что он уделил мне время и даже угостил.
— Чего там, дорогая, — отозвался Клод. — Такая уж у меня судьба, чокаться с заезжими ребятами. Для улучшения международной обстановки, ну и все прочее…
«Напыщенный болван. Слава Богу, что мы не работаем вместе».
К ним присоединилась стройная блондинка, и Кейт внутренне поежилась, отметив ее сходство с Санди Геблер.
Джеф обнял ее за талию и сказал:
— Вы еще не знакомы, Кейт? Это моя жена. Луиза. А это Кейт Кеннеди, мы давние коллеги. Но теперь она мой главный конкурент, ибо работает в «Пост».
— Джефф много о вас рассказывал, — ответила блондинка и приветливо улыбнулась.
Краем глаза Кейт увидела Чарли Гамильтона, который разговаривал с маленькой пухленькой брюнеткой. Должно быть, он рассказывал что-то забавное, поскольку женщина смеялась.
— Увидела знакомого? — спросил Джеф. — Хочешь, я приведу его? Или потерпишь до ужина?
— Не понимаю, о ком ты, — каким-то не своим голосом отозвалась Кейт. «Неужели у меня все написано на лбу?»
Заметив смущение гостьи, Луиза пришла ей на помощь:
— У меня к вам есть серьезные вопросы. Например, что сейчас модно? Кстати, вы знаете, где можно купить стоящие вещи? Не знаете? Давайте как-нибудь пройдемся по магазинам вместе? Приемы, званые ужины и покупки — моя страсть.
Кейт не мешала Луизе болтать. Однако жена Джефа была не такой простушкой, какой могла показаться. Это Кейт заметила по ее проницательному взгляду. Может, они еще станут друзьями, и новая подруга заполнит пустоту, которая образовалась из-за отсутствия Рут.
Кейт вновь украдкой покосилась на Чарли Гамильтона и брюнетку. Похоже, им очень было хорошо друг с другом. В таком случае она-то что здесь делает?
Однако все изменилось за ужином. Джеф не зря велел потерпеть. Он усадил Кейт слева от Гамильтона, справа оказалась некогда красивая миссис Беккер, а брюнетка заняла место в дальнем конце стола.
По виду Чарли Гамильтон был классическим английским джентльменом. Костюм от Хантсмана, сорочка из салона «Торнбулл энд Ассер», галстук выпускника Харроу запонки с фамильным гербом. Хорошо развит физически, будто с детства увлекался гольфом или регби. И лишь по выражению глаз можно было догадаться, что Гамильтон отнюдь не всегда играл по джентльменским правилам.
Впрочем, мало кто из людей, имевших с ним деловые отношения, замечал это выражение. Лишь оставшись в дураках, они понимали, что учтивый джентльмен на самом деле волк в овечьей шкуре. Ибо Чарли обладал инстинктом хищника, унаследованным от отца.
Сэр Сесил Гамильтон во время войны был летчиком-истребителем. Обычно люди его круга служили армейскими офицерами, но Сесил Гамильтон не желал отсиживаться в штабе или укрываться за броней танка. Он рвался туда, где, по его мнению, кипела настоящая схватка, поэтому вопреки неодобрению родных он записался в Королевские ВВС. Отец Чарли не дожил ни до победы, ни до рождения младшего сына. Он погиб в бою над Солентом, успев прихватить с собой на тот свет три «мессера» и один «дорнье».
Мать Чарли осталась вдовой. Годы, прожитые с сэром Гамильтоном, отбили у нее всякую охоту снова выходить замуж. Она желала покоя и мира. Не хотела, чтобы ей мешали заниматься благотворительностью и воспитывать двух сыновей, Роберта и Чарли.
Роберт, старший брат и наследник, решительностью и научным складом ума пошел в мать. Изучал в Оксфорде историю и классические дисциплины, что очень помогло ему при управлении обширным поместьем отца в Лестершире.
Чарли, наоборот, был сыном своего отца, и это действовало матери на нервы. Осознав сей прискорбный факт, она поступила так, как поступают с детьми, с которыми трудно найти общий язык, многие леди из аристократических семей: отослала Чарли сначала в частную школу, затем в Харроу и, наконец, в военную академию Сандхорст, где царили строгие порядки и дисциплина. Как правило, всяких сорвиголов там обламывали. Но не Чарли. Он выжил и приспособился. Когда его потом спрашивали, откуда в нем безжалостность и мужество, ответ всегда был одним: Сандхорст.
— Все преподаватели оказались садистами, — объяснял он. — И единственный способ выжить в академии — это превзойти их.
Благодаря уму и хитрости Чарли узнал слабости наставников. Один был гомосексуалистом. Другого можно подкупить. Третий любил выпить. И так далее. В один прекрасный момент он все бросил им в лицо.
После этого никто из преподавателей не переходил в общении с Чарли границ дозволенного. Никто. И если им нужно было наказать кого-то из курсантов, Гамильтон никогда не входил в их число.
