К тому времени десятки тысяч неприятельских солдат уже нашли свою смерть на одесских рубежах. Но редели и ряды защитников города. Мы говорили о двенадцати лётчиках, которые стали Героями Советского Союза, но трое из них получили это звание посмертно… Подкрепления прибывали в Одессу скудные, сам город уже не давал бойцов – все, кто мог держать оружие, были в боях или окончили их, с честью сложив головы.

В такой обстановке командование OOP – Одесского оборонительного района – решилось просить у Ставки стрелковую дивизию в подкрепление. Дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза Николай Иванович Крылов в то время в звании полковника был начальником штаба Отдельной Приморской армии, он вспоминал: «Руководители Одесской обороны отдавали себе отчёт, что общая обстановка на юге не улучшилась с тех пор, когда нам отказывали в выделении дивизии. Прислать её в Одессу было, вероятно, ещё труднее, чем раньше. И всё же Военный совет не мог не повторить свою просьбу ещё раз. Слишком велика была опасность, что без свежих боевых сил не устоять: наш фронт, напряжённый, как натянутая до предела струна, и проходящий местами всего в 10-15 километрах от города, мог не выдержать очередного натиска врага.

Ответ из Москвы пришёл меньше чем через сутки. Он был совершенно необычным:

«Передайте просьбу Ставки Верховного Командования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6-7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооружённого пополнения… И. Сталин».

Мы не раз получали от старших начальников телеграфные приказы, в которых вновь и вновь повторялось требование: «Ни шагу назад». Но такой телеграммы я ещё не видел… Ставка ничего не приказывала. Ставка просила защитников Одессы продержаться ещё неделю, обещая за это время помощь… Такая просьба значила больше, чем любой приказ. И хотя положение на нашем фронте стало за последние сутки ещё более трудным, чувствовалось: люди как-то приободрились, воодушевились».

Помощь – 157-я стрелковая дивизия и другие части, больше 20 тысяч бойцов – начала прибывать морем на три дня раньше обещанного срока.

Военачальники, руководившие обороной города, могли бы по мере высадки частей на берег направлять их на участки, где неприятель угрожал вот-вот прорваться через последний рубеж. Плохие командиры так и поступили бы – полк в одну брешь, полк в другую, батальон туда, батальон сюда, и наступление было бы остановлено. Но надолго ли?.. Командование OOP поступило иначе. Оно решило, получив сильную дивизию, в корне улучшить положение на своём фронте. Несколько дней, тревожась за судьбу старых частей, нёсших большие потери в боях, оно ждало, когда вся дивизия соберётся в Одессе, и не трогало её, не отщипывало от неё ни артиллерии, ни пулемётов, ни связи.

Что нужно было сделать, чтобы не просто остановить наступление врага, а улучшить общее положение наших войск? Нужно было отбросить левый фланг неприятеля, оттеснить его из восточного сектора километров на десять. Тогда город и, главное, порт избавились бы от губительных артиллерийских обстрелов. Транспорты и корабли, приходившие в последнее время в Одессу, разгружались под градом снарядов. Если бы противнику удалось прервать подвоз боеприпасов, то он мог бы считать себя победителем – одними штыками приморцы долго не навоевали бы.

157-я дивизия вместе со старыми войсками и должна была нанести контрудар по румынам – в восточном секторе, от берега моря до Куяльницкого лимана. В западном и южном секторах наши войска – пусть без продвижения вперёд – одновременно должны были контратаковать противника: это для того, чтобы румыны не смогли перебросить отсюда части на помощь к восточному сектору. Но это не всё. Было решено подкрепить контрудар высадкой морского десанта в районе Григорьевки, у Аджалыкского лимана. Десантникам – около 2 тысяч морских пехотинцев – надлежало пройти на северо-запад по тылам противника и соединиться с наступающими частями в районе Старой Дофиновки и Новой Дофиновки. И ещё – предполагалось выбросить в тыл неприятеля группу моряков-парашютистов. В их задачу входило посеять панику налётами на штабы, на артиллерийские батареи, порчей связи и другими диверсиями.

Контрудар назначили на 22 сентября 1941 года.

Подготовка войск и флота к контрудару велась втайне. Морские пехотинцы, к примеру, узнали о том, куда и зачем они направляются, лишь в море, когда отряд кораблей уже вышел из Севастополя.

Десантный отряд, направлявшийся в Одессу, состоял из крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцев «Бойкий», «Безупречный», «Беспощадный» и «Фрунзе». Общее руководство было возложено на командующего эскадрой контр-адмирала Л. А. Владимирского. Командиром высадки был назначен командир бригады крейсеров контр-адмирал С. Г. Горшков. Большие корабли не могли подойти к самому берегу для высадки моряков. Поэтому в 0 часов 00 минут 22 сентября они должны были встретиться в море, в условленной точке (по-морскому она называется «точка рандеву»), с отрядом высадочных средств – с катерами и баркасами. Этот отряд находился в Одессе, его командиры ничего не знали о предстоящем деле. Подробный план и порядок действий высадочного отряда должен был доставить эскадренный миноносец «Фрунзе», который вышел из Севастополя несколько раньше с контрадмиралом Л. А. Владимирским на борту.

Случилось так, что именно в этот день в районе Одессы появились в большом количестве «Юнкерсы-87» – пикирующие бомбардировщики. Как выяснилось, немцы перебросили на Чёрное море целый авиакорпус со Средиземного моря. Фашистские лётчики два года воевали там с английскими кораблями и имели большой опыт в потоплении кораблей с воздуха. И вот первой жертвой пикировщиков стала у Тендровской косы канонерская лодка «Красная Армения». «Фрунзе», когда лодка начала погружаться в воду, оказался в том районе, он принялся спасать моряков. В этот момент снова появились пикировщики, они атаковали эсминец. Разбитый эсминец выбросился на мель. К «Фрунзе» подошёл буксир, он принял на борт моряков эсминца и канонерской лодки. Однако буксир потопили всё те же пикировщики. Теперь людей спасали катера и шлюпки. Среди спасённых был раненый контр-адмирал Владимирский. Добрался он в Одессу на торпедном катере и только во время высадки был доставлен на крейсер «Красный Кавказ».

Отряд десантно-высадочных средств не прибыл в назначенное время в точку рандеву, что могло повлечь срыв высадки десанта.

Контр-адмирал С. Г. Горшков, на которого после гибели «Фрунзе» Военный совет флота возложил руководство операцией, решил высаживать десант с помощью корабельных плавсредств.

Во втором часу ночи крейсеры и эсминцы, не доходя 15 кабельтовых до берега, встали на якорь. 16 минут корабельные орудия обрабатывали место высадки, а затем к берегу пошли шлюпки с десантниками. Чуть раньше в тылу румынских частей приземлились 23 моряка-парашютиста. Контрудар начался. Все дальнейшие действия развивались по плану.

Об отваге и дерзости моряков-парашютистов ты прочтёшь в рассказе Леонида Соболева «Батальон четверых». Рассказ входит в его книгу «Морская душа», без этой книги тому, кто хочет знать военные события на Чёрном море, не обойтись, так что ищи её. А я скажу только – панику моряки у румын устроили изрядную. Неприятелю показалось, будто у него в тылу не горстка храбрых людей, а большой отряд…

В три часа ночи контратаковали противника войска южного сектора. Получасом позже бомбардировщики, прилетев с крымского аэродрома, сбросили бомбы на резервы и тылы противника. Следом самолёты майора Шестакова провели штурмовку двух немецких аэродромов, на одном стояли «мессершмитты», на другом – «юнкерсы». Многие лётчики, спавшие в палатках, погибли от пулемётных очередей «ястребков», были взорваны склады горючего и боеприпасов, и было уничтожено больше двух десятков вражеских машин (из сорока).