Состязание брони и снаряда шло с переменным успехом. На более сильный снаряд броня отвечала повышением прочности. К 1890 году опять создалось положение, когда снаряды не пробивали броневую защиту корабля. Что было делать?

Макаров С. О.

Жил в то время удивительный адмирал, русскому флоту он дал так много, что просто не верится – по силам ли такое одному человеку? Ему, Степану Осиповичу Макарову, и принадлежит слава победителя брони.

Лучшую броневую сталь тогда делала английская фирма «Гарвей». Она продавала её другим странам. Продавала честно: прежде – испытания на полигоне. Разобьёт снаряд плиту – не покупайте, навязывать не будем. Не разобьёт – выкладывайте денежки. Однажды под Петербургом шли такие испытания. Стреляли из мощных 229-миллиметровых орудий. Снаряды оставляли чуть заметную вмятину в плите, а сами раскалывались.

И тут произошёл случай – одну плиту поставили не той стороной к орудию – мягкой. Снаряды пробили её навылет. Все поняли ошибку, другие плиты ставили внимательнее. Англичане уже рассчитывали на крупный заказ, на большие деньги. Но на полигоне был Макаров. И он один из всех – такой уж был человек – задал себе вопрос: «Почему снаряд, ударив сначала в мягкий слой, так легко пробил потом слой закалённый, твёрдый?» После размышлений адмирал записал в дневнике:

«Так как… деформация снаряда происходит главным образом в первый момент соприкосновения вершины снаряда с весьма закалённым слоем плиты, то есть основания полагать, что если бы поверх закалённого слоя имелся бы хотя небольшой толщины слой из более вязкой массы, то снаряды не будут столь сильно деформироваться, так как головная часть будет работать, уже будучи как бы сжатой в вязком металлическом обруче, который и удержит снаряд от разрушения».

Через некоторое время англичан снова пригласили на полигон. По их броневым плитам теперь стреляли из 152-миллимегрового орудия. Первый снаряд пробил плиту и раскололся на две части. Второй, пробив, остался целым. В боевых условиях он взорвался бы в корпусе корабля.

Весь военный мир охватила сенсация: у русских появился снаряд, пробивающий практически любую броню. Как это ни странно, ни сам адмирал Макаров, ни другие адмиралы и офицеры не сочли нужным – из-за простоты устройства – засекретить изобретение. Такие снаряды вскоре стали делать во многих странах. Что же придумал Макаров? Он надевал на головку снаряда колпачок из мягкой и вязкой стали. При ударе о броню колпачок (или наконечник) как бы прилипал к броне, создавая тот самый «небольшой толщины слой из более вязкой массы». Новые бронебойные снаряды повсюду называли «макаровскими колпачками».

Хорошие орудия, хорошие снаряды были важным приобретением корабельной артиллерии. Но морскому артиллеристу редко приходится стрелять при спокойной воде. Волны качают корабль и, следовательно, орудие. Небольшое изменение угла наводки – снаряд, пролетев десяток километров, падает далеко от цели. Многие люди думали, как улучшить точность стрельбы корабельных пушек. И никому это не удавалось.

В 1877 году началась очередная война России Турцией. Как всегда, в странах Европы с пристрастием следили за её событиями. Скоро умы военных моряков взбудоражило сообщение о победе русского торгового парохода «Веста» над турецким броненосцем «Фетхибуленд». Суда встретились недалеко от Констанцы. Турки намеревались потопить «Весту», так как знали, что пароход в плен не сдастся. «Веста» приняла бой, хотя по числу орудий и по их калибру во много раз уступал броненосцу. Пять часов длилась артиллерийская дуэль. Неприятельские снаряды попадали редко, но причинили пароходу, не защищённому бронёй большие разрушения. Много матросов и офицеров было убито. Однако «Веста» отвечала меткими залпами, и броненосец был так повреждён, что бежал от парохода.

Специалисты понимали, что экипаж парохода и его командир капитан-лейтенант М. М. Баранов проявили редкое мужество в бою, но были отмечены также небывалая для того времени частота, сосредоточенность и меткость огня. «У русских появилось какое-то новшество в артиллерии» – к такому выводу пришли зарубежные наблюдатели.

Пароход на самом деле был оборудован «системой аппаратов автоматической стрельбы» – так назвал её сам изобретатель отставной морской офицер Алексей Павлович Давыдов. С помощью электромеханических приборов, которые учитывали крен корабля и другие величины, орудия одновременно автоматически наводились на цель и стреляли в тот момент, когда наводка была закончена.

Шпионы иностранной фирмы украли из мастерской Давыдова чертежи приборов. Но инженеры фирмы не могли связать их в единое целое. Из многих стран изобретателю посыпались предложения на покупку – за крупные деньги – его системы управления огнём. Давыдов жил в нужде, всё до копейки тратил на изобретательство, но приборы свои за границу не продал. Он знал: это ослабило бы силу родного флота. «Прибор нашего талантливого соотечественника, – писал в своём отзыве артиллерийский комитет Морского ведомства, – обеспечил нашим морским силам важный и могущественный перевес над иностранными флотами».

Давыдов своим изобретением дал начало целой отрасли артиллерийской техники.

Любая пробоина в корпусе корабля – неприятность. Опасная неприятность пробоина в подводной части. Подсчитано, что на глубине в 6 метров через отверстие в квадратный метр в одну секунду вливается 11 тонн воды. Но чем нанести удар в подводную часть корабля? Миной.

Мы говорили, что русские мины в Крымскую войну преградили путь англо-французской эскадре у Кронштадта. Хотя ни один из четырёх кораблей, подорвавшихся па минах, не утонул (оказался мал заряд), новое оружие испугало неприятеля, вскоре все 100 его кораблей ушли из Балтийского моря.

Англичане тогда выловили несколько мин и повезли их с собой. Адмирал Нэпир, который был с эскадрой у Кронштадта, дома, как большой специалист минного дела, взялся объяснять морским офицерам устройство нового оружия. Беседа шла на палубе корабля, там же укрепили на стойке трофейную мину. У адмирала вместо указки была трость. По окончании лекции он прислонил её к мине. И адмиралу, и его слушателям повезло. Когда они ушли от экспоната, ветром качнуло трость, и мина, как бы желая подтвердить, что с ней шутки плохи, взорвалась. Осколками и взрывной волной побило надстройки корабля, газами обожгло матросов.

Мина была похожа на металлическую воронку. Из её широкой части торчали вверх два железных прута. Они держали во взведённом состоянии пружину ударного механизма. Стоило тронуть эти «усы», как мина взрывалась. Устанавливали мину на якоре, укорачивая или удлиняя трос, чтобы мина не выглядывала из воды. Её создателем был действительный член Петербургской академии наук Борис Семёнович Якоби.

Мины совершенствовались, они стали мощнее, их ударные механизмы чутче. Но тридцать лет мины были только оборонительным оружием. Их ставили для защиты своих берегов, подходов к портам. Очень канительно отмеривать трос и ставить мину на якорь. Попробуй заниматься этим во владениях неприятеля! Тут же попадёшь под артиллерийский огонь и взлетишь на воздух от взрыва собственных мин. Но вот лейтенант Николай Николаевич Азаров придумал механизм, который автоматически ставил мину на нужную глубину. Стоило опустить мину в воду, как она была готова к разрушительной работе.

Потребовались специальные корабли для перевозки большого количества мин и постановки их. Русские кораблестроители дали флоту ещё один новый класс кораблей – минные заградители. В 1891 году были спущены на воду два минных заградителя «Буг» и «Дунай» водоизмещением по 1380 тонн. Через несколько лет вошли в состав флота «Амур» и «Енисей» водоизмещением по 2,5 тысячи тонн. Они могли пройти три тысячи миль без захода в порты и брали на борт две сотни мин. Эти корабли предназначались для постановки мин у берегов неприятеля.