— Ну уж теперь мы окончательно влипли, — вздохнул астроботаник, — нам могут подсунуть кви про кво — одно вместо другого!

Микри Двамистыче промолчал и стал опрыскивать место, где только что сгорел Лжемолотков, из какой-то крошечной трубочки, которую он извлек неведомо откуда. Потемневшее пятно исчезло.

— Уважаемый Двамистыче! — обратился к предводителю микри академик после паузы, во время которой земляне тупо разглядывали место, где только что был сожжен Лжемолотков. — Почему вы терпите тиранию иоллитов, хотя у вас крепки связи с вашими собратьями, двигающими науку? Ведь вы с ними могли бы завоевать свободу!

— Отвечу кратко, — тихо произнес микри. — То, что произошло сейчас с роботом, является редчайшим исключением, поскольку над всеми нами осуществляется постоянный и очень строгий контроль. Особенно это касается тех, кто работает над совершенствованием нашего военного оружия. Ведь иоллита не сожжешь — он пропитан веществом, спасающим почти от всяких посягательств на его существование. Правда, Аг, например, может лишь заставить иоллита вертеться, как вентилятор. И только Гэ-эр-пэ в силах уничтожить иоллита.

— Вы не могли бы нам сказать, — подал голос Филипп Иванович, — почему у иоллитов две головы и ни одной ноги?

— Нам как-то раз объяснили это тем, что иоллит — это два существа, то есть муж и жена в одной оболочке. А ноги им не нужны — они же летают. Простите, но у нас теперь с вами осталось двенадцать минут до возвращения Ага и Эм-дэ-эс-тэ.

— Можно взглянуть на ваши часы? — поинтересовался Алик.

— Наши часы? — улыбнулся микри. — А это мы сами, понимаете?

— Вы сами? — удивился Алик. — То есть как?

— Клетки нашего организма запрограммированы и на ощущение времени. Вы же знаете, что у вас между тремя и четырьмя часами утра кукарекают петухи, в четыре просыпаются трясогузки и скворцы и так далее! Биологический ритм был расшифрован учеными Иоллы и блестяще использован.

— Кстати, — подал голос Блаженный, — у вас есть и трясогузки?

— Увы, — вздохнул Двамистыче, — у нас вообще отсутствует животный мир — он истреблен во время последней бойни. Это была страшная лучевая война — погибло более десяти миллиардов микри, погибли все леса, не стало животных и птиц.

— С кем же и когда вы воевали? — спросил астроботаник.

— Это длинная история, — горько усмехнулся микри, — и началась она восемьсот восемь миллионов лет назад.

Вообще вам трудно представить весь ужас нашей трагедии. Дело в том, что около миллиарда лет назад иоллиты были сконструированы нашими предками, рост которых приближался к двум метрам. А впоследствии те же иоллиты затеяли со своими создателями войну и, представьте, победили, после чего сами стали проделывать различные эксперименты с нами. Мало того, что иоллиты подчинили нас своей власти, так еще заставили нас воевать друг с другом — под воздействием дьявольских гипномозговых компьютеров!

— И долго длилась эта война?—спросил цитолог.

— Восемь часов, — ответил Алик, пристально глядя на микри.

— Правильно, — подтвердил Двамистыче. — — А потом мы восемь столетий приходили в себя. Восьмерка у нас роковая цифра.

— У меня тоже, — вздохнул астроботаник. — Теща родилась восьмого августа, живем мы в восьмиэтажном доме номер восемь, квартира восемьдесят восемь, вот уже восемь лет.

— Уважаемый Двамистыче, — после недолгого раздумья обратился к микри академик. — Мне, конечно, горько оттого, что идея, над осуществлением которой я бился всю жизнь, воплощена здесь тридцать миллионов лет назад. Я имею в виду автотрофность как спасение для человечества, обреченного на гибель из-за истощения ресурсов Земли. Ведь если учесть, что вся масса живого вещества нашей биосферы весит около двух с половиной триллионов тонн, для нас же съедобна лишь мизерная часть этой органики, то, принимая во внимание рост населения Земли и оскудение кладовых органического сырья, остается надеяться только и только на химический синтез питательных веществ из соединений неживой природы. Могли бы лично вы и ваши друзья, — тут Гелий Михайлович отвесил поклон молчаливой группе микри, — помочь нам овладеть секретом фотосинтетических заводов Иоллы?

— Мы постараемся кое-что сделать, связавшись с нашими собратьями. Да, на Иолле осуществлен искусственный фотосинтез — атомы и молекулы с возрастающей частотой вступают в бесконечную цепь превращений, в результате чего у нас, например, нет органических отходов, а наша синтетическая пища — самый образцовый питательный продукт во всей Вселенной. Вопрос другой: для чего вам нужен этот секрет, если еще неизвестно, 108 вернетесь ли вы на Голубую планету? Ведь заветная мечта Гэ-эр-пэ — заселить нашу Иоллу такими четырехконечностными одноголовыми существами, как вы!

Вот почему ваш «Эллипс» был перехвачен нашими иоллитами возле самого Марса. Правда, здесь преследовалась еще одна цель — поиск дерева.

— Чего, чего? — переспросил доктор медицины. — Дерева?

— Да, да, именно дерева, — повторил микри. — Я же вам говорил, что в результате лучевой войны у нас был уничтожен животный мир и леса. Ну, над созданием псевдоживотного у нас работают вот уже пять миллионов лет (и, кажется, есть успехи — вотвот выйдут на конвейер двуногая летающая корова, рогатый тигр и травоядная пантера), однако для разведения леса у нас не хватало главного — живой клетки древесины. У вас на «Эллипсе» были какие-нибудь изделия из дерева?

— Кое-какая мелочь, — ответил астроботаник, — вроде табакерки моей, вечная ей память, курительной трубки и еще каких-то пустяков.

— Это, конечно, огромная ценность, — заметил микри, — но не то.

— А ведь в оранжерее я видел лимонное дерево! — вспомнил Алик.

— Лимонное дерево? — переспросил Двамистыче. — Это уже бесценная находка для Иоллы. За такую находку коекому вручат награды самых высоких степеней. — Микри наморщил лоб и произнес: — Осталась минута. Если от меня будут сигналы, Александр Филиппович, то учтите — без слова «лимон» они не действительны.

Не успел Двамистыче произнести последней фразы, как в верхней части сфероида образовалось отверстие, и сквозь него стремительно влетели Аг и Эм-дэ-эс-тэ. В тот же миг все микри выстроились полукругом и приветственно замахали крошечными ручонками.

— А куда делся Иван Сергеевич? — проскрипел Эм-дэ-эстэ.

— Просто как испарился, — ответил академик. — Сказал, что его куда-то пригласили, а куда именно — не объяснил.

— А у меня с досточтимым Агом новость. Потрясающая новость!

В глубине души обрадованные тем, что ни Аг, ни Эм-дэ-эстэ не придали особого значения отсутствию

Лжемолоткова, земляне, тем не менее, насторожились, не зная, что кроется под сообщением о каком-то известии, которое им предстоит выслушать.

Какую же новость вы хотите нам сообщить? — не выдержав напряжения, спросил астроботаник. — Надеюсь, мы не влипли в очеред...

— Прежде скажите, — проскрипел иоллит, — вы остались довольны звеном забав этих... — Он что-то прожужжал. — Этих микри?

— Мы просто в восторге! — воскликнул академик, и любой психолог мог бы на его лице прочесть исключительную искренность.

— В таком случае вы свободны и можете следовать в свой дворец, — паря над Двамистыче, проскрипел иоллит. — Ну?! Быстрее!

Не мешкая, все двенадцать микри подпрыгнули на несколько метров, сделали головокружительные сальто и исчезли в открывшемся наверху отверстии, которое тут же затянулось пленкой.

— У них имеется свой дворец? — с удивлением спросил цитолог.

— А как же, — проскрипел иоллит. — Сферическое здание, чуть больше ста квадратных метров, не говоря уже о кубатуре!