Очевидно, на шлюзе есть сигнализация. Она сработала, и монахи послали человека на поиски Индиры.

Она двинулась дальше, дошла до места, где к оболочке купола был грубо приварен наклонный колодец с металлическими ступеньками. Когда Индира сошла вниз, скафандр доложил, что нагревается — словно от теплого воздуха, Действительно, у основания лестницы по сторонам высокого коридора стояли тепловые генераторы. Они деловито рокотали, однако змеевики были покрыты инеем.

Следовательно, тепло откачивали из станции и передавали… куда?

Вот куда — за плотно закрытую дверь с универсальным знаком биологической опасности (черный трилистник на светящемся оранжевом фоне).

Индира колебалась всего секунду. На ней глухой скафандр. Если она подвергнется воздействию любого биологического агента, то сможет стерилизовать скафандр, просто вернувшись на поверхность Европы, где почти полный вакуум и температура минус 150 °C.

Тяжелая стальная дверь была закрыта, но не заперта. Чмокнули залипшие прокладки, дверь повернулась на массивных петлях. Индира переступила через порог и очутилась в воздушном шлюзе. Когда он заполнился и открылась вторая дверь, датчик на скафандре отметил внезапный подъем температуры на 50 градусов. Впереди, в обширном помещении, под высоким потолком висели на цепях лампы. Они были видны только в инфракрасном свете. Индира обвела зал лучом нашлемного фонаря. Под лампами тянулись ряды больших квадратных баков, соединенных коричневыми пластмассовыми трубами. В баках стояла темная вода — на разных уровнях; они были покрыты желтоватым соляным налетом. Океанская вода, подумала Индира. Соленая, насыщенная сульфидами вода океана Европы. Температура: чуть выше нуля. Атмосфера: 90 процентов азота и 10 процентов углекислого газа со следами серной кислоты и водорода.

В баках не было ничего, кроме воды. Циркуляционные насосы выключены, в термостатах, стоящих вдоль стены оказались только обвисшие, покрытые солями пластиковые рукава. На кафельном рабочем столе у другой стены обнаружились пятна от химикатов. И пустой флакон коричневого стекла, выпавший из гнезда. Индира с трудом ухватила его перчаткой и стерла с ярлыка иней. Содержимое: смесь из связанных нуклеотидов и лигазы. Обычно эта смесь использовалась для внедрения генов в бактерии при клонировании — либо с целью идентификации генов, либо для генинженерных работ.

Индира взяла пробу воды из бака и через шлюз на другой стороне зала прошла в длинный наклонный колодец. Поднявшись по нему, пролезла в открытый люк и очутилась в знакомом месте, под куполом монастыря. За поворотом изогнутого коридора настойчиво вспыхивала красная мигалка — тревожный сигнал багажного контейнера.

Контейнер объяснил:

— После вашего отбытия пришли несколько человек. Пытались меня открыть. Я включил защиту второй степени, как и предписано в разделе втором третьего параграфа.

Индира спросила:

— Конкретно: что ты сделал?

— Включил сигнал тревоги и дал два предупреждения. Когда это не подействовало, пропустил ток низкого напряжения по внешней оболочке. Один из людей потерял сознание.

— Им удалось тебя открыть?

— Конечно, нет. После включения защиты они ушли. Двое из них были вынуждены нести человека, выведенного из строя.

— Ты хочешь сказать, мертвого?

— Шок был достаточен для лишения сознания, но не для смерти здорового взрослого человека, как и предписано в разделе…

— Похоже, из-за тебя я по уши в дерьме.

Контейнер ответил, что не понимает этого выражения. Индира объяснила:

— Будут неприятности.

— Приношу свои извинения, — отрапортовал контейнер. — Я поступил по инструкции.

— Откройся. Мне надо уложить скафандр.

К тому времени, как появился брат Халга с известием, что Рссер хочет поговорить с Индирой, она успела снять скафандр и пропустить пробу воды через своего «химнюхача». Халга не обмолвился ни словом о попытке открыть контейнер — Индира тоже.

Как и в прошлый раз, Рссер стоял перед гудящим камином: если зал был символом его власти, то пламя — ее знамением. Индиру ждал завтрак: жидкая каша, водянистый кофе и какой-то бледно-желтый напиток. Манговый сок, как объяснил Рссер. В скафандре у нее была хорошая еда, но из вежливости пришлось выпить кофе. Он был еще слабее, чем объяснения, которые она по пути сюда дала Халге — насчет своего визита на старую шахтную станцию.

— Итак, мы допускаем вас к работе, — сказал Рссер. — Появились новые обстоятельства.

— Не уверена, что мне этого хочется. И вообще, лучше сработает мужчина, чем жалкая женщина.

— А, вы наводили о нас справки…

— Самые общие. Но мне хватило, чтобы понять, как сильно мне не нравятся ваши идеи.

Настоятель улыбнулся. У него были мелкие редкие зубы, как у маленького мальчика.

— Мы отнюдь не считаем женщин низшими существами. Толь-ко жалеем их, как и все человечество. У нас орден созерцателей, мы молимся об освобождении от клейма сатаны, лежащем на каждой клетке нашего тела.

— Очень мило с вашей стороны.

Рссер перестал улыбаться и твердо сказал:

— Вы будете на нас работать, миссис Дзурайсин, или заплатите неустойку, предусмотренную контрактом.

— От которого вы меня освободили.

— Только на словах. У вас имеется запись? Полагаю, что нет.

— Для святого вы маловато заботитесь об истине…

— Никто из нас не свят, дитя мое. Кроме того, небольшая ложь иногда служит высшей правде.

«Так можно оправдать все, что угодно, — подумала Индира. — Не удивительно, что на Европе куча неприятностей из-за верующих».

— Это не займет много времени, — тем временем вещал Рссер.

— Вы квалифицированный охотник, я выберу вам в помощь опытных водолазов. У нас есть люди всех специальностей, ибо мы стремимся ни от кого не зависеть… К слову сказать, надеюсь, что наша лаборатория произвела на вас впечатление.

Индира молча взглянула на него. Если он хотел ее упрекнуть, То ведь и она могла обвинить его в попытке обыскать ее вещи. Она отлично знала, что искали монахи, и сверх того, кое-что обнаружила в пробе воды, взятой из лаборатории.

— Теперь мы не используем лабораторию, — продолжал настоятель, — но именно она создала основу доходности нашей фермы. Поэтому… — Он опять улыбнулся. — Поэтому нам придется вас обыскать после окончания работы — убьете вы чудовище или нет.

— Не сомневайтесь, убью.

Покажу вам возможности женщин. Покажу вам, чего стоят все ваши предрассудки, — таков был смысл ее слов. Она не объединяла два обстоятельства: ее открытие и крутой поворот в намерениях Рссера. Объяснения насчет лаборатории были вполне правдоподобными — настоятель не мог знать, что у нее есть доказательства его лжи. «Все дело в гордости, — подумала Индира. — Его гордости. И моей».

Люди, назначенные ей в помощь, брат Фергус и брат Финн, были знающими специалистами, но не пытались скрыть неудовольствия от работы с женщиной. Фергус был темнокожий, жилистый, нервный. Финн — плотный и очень спокойный блондин; один из самых высоких людей на памяти Индиры — выше ее на пол метра. Голова его, обтянутая капюшоном «сухого» костюма, выглядела, как внушительных размеров валун. Борода у него была светло-золотистая, цвета спелой кукурузы; оба монаха забрали бороды в сеточки. И оба демонстрировали ущемленное чувство собственного достоинства. Информацией о драконе они не располагали. Ни записями сигналов сонара или видео, ни химанализами воды. Финн просто сказал:

— Мы знаем, что он есть.

— Тем не менее я хотела бы понять, какие у вас свидетельства, — ответила Индира. — Может быть, это другой организм. Нейротоксины, которые я использую, различны для разных классов монстров.

— Жуткое чудовище! — воскликнул Фергус. — Вот и все, что вам надо знать. Мы из-за него не можем работать на ферме.

Они уже были одеты и сидели в компрессионной камере. Монахи облачились в черные костюмы и такие же черные стабилизационные куртки; на Индире был белый костюм и желтая куртка; их подводные скутеры загромоздили всю камеру, так что пришлось задрать ноги. Все было готово, но Индира потребовала, чтобы сначала они поговорили. Хотела подготовить план действий и выделить главное. Она не доверяла монахам — сама заполнила воздухом баллоны (водолазы говорят «набила») и без посторонних глаз осмотрела костюм.