— Ты б хоть посмотрел, как они выглядят! — встряхнула Лена фотоальбомом перед носом у Сергея.

— Зачем? Я и так знаю.

Марченко скривилась:

— Конечно, посмотрел на фотографии в деле.

Сергей покачал головой:

— Ну вот смотри… ты же смотрела фотографии. Оля — Диме до плеча ростом, такая аккуратненькая, ладненькая, любит длинные юбки, улыбчивая, носит косы, чаще всего две, но иногда заплетает одну, над правым плечом. Дима высокий, не качок, но с мышцами, тренированный такой, стрижётся коротко, глаза до-о-обрые…

— Серёж.

— А?

— Ты говоришь о них, как о живых.

— Да? Эм… ну, прости. Просто я их… вижу, ну вот прямо сейчас.

— Где? — Лена поёжилась, представив, что с ними в комнате сейчас — призраки улыбчивой такой «Джульетты» и «Ромео» с глазами до-о-обрыми.

Скрипка посмотрел на неё с укоризной:

— Это не призраки. Это просто то, что я вижу. Это… это ну как бы общее информационное поле фотографий и дисков, которые ты принесла. Понимаешь?

— Понимаю, — быстро согласилась Елена. — Увы. Понимаю, что я зверски устала за день. Я получила такой объём информации! Так жалею, что не включила диктофон в начале беседы…

— Лена! Ты записывала ваш разговор на диктофон?! Не спросив у них разрешения?! — возмутился Сергей.

— Спросила! И они дали согласие. Но я же не сразу спросила… то есть, не сразу включила…

— Лена! И ты, записав разговор на диктофон, пытаешься заставить меня смотреть фотографии, но не хочешь дать послушать диктофонную запись?!

— А то ты не чуешь, чего я там хочу, а чего не хочу.

— Нет, я что, должен ежеминутно пользоваться своим даром? Ты вот тоже умеешь нырять с аквалангом, но почему-то не ходишь в нём постоянно!

— Эх…

— Что, опять вспоминаешь путешествия? — смягчился Серёжа.

Что поделать, любил он слушать, как Марченко рассказывает о своих поездках! Она как-то так говорила, что он сразу начинал видеть.

Лена отвернулась к окну:

— Да, вспоминаю. Вот напомнил ты про акваланги, а я вспомнила про Палау.

— Кого?

— Па-ла-у! Это не «кого», а такой архипелаг в Тихом океане и ещё республика. И у них там, представь, есть Озеро медуз.

— Фу-у-у…

— Чего – «фу»?

— Фу — медузы! Был я на море, всего обстрекали.

— А-а! Так то на море, там и меня тоже… всю. А в Озере медуз водятся такие специальные, неядовитые. Они там двух сортов, и их там на сравнительно малой площади — два миллиона!

— Брр!

— Вот опять ты… а знаешь, как красиво они плавают? Они, когда снизу вверх смотришь, такие… переливаются. Я там сначала днём погружалась. Днём вода в озере прозрачная, бирюзовая-бирюзовая, а медузы двух пород, золотистые и лунные. Которые лунные, те просто бежеватые, а вот золотистые… они действительно блестят, как позолоченные, особенно, когда на них лучи солнца попадают. И вот представь, ты погружаешься от бирюзы в густой индиго, а перед тобой облака из медуз. А потом поднимаешься наверх, и чем ближе поверхность, тем сильнее мерцание… а ночью с прожектором! Это вообще сказка!

— Спасибо, Лена!

— Что, скажешь, снова увидел? — прищурилась Марченко.

— Разумеется. Ты очень хорошо рассказываешь.

— Ну… — внезапно смутилась Елена, — ну, спасибо. Но давай всё-таки послушаем диктофон, раз ты на медуз уже насмотрелся, а фотки смотреть не будешь.

Диктофон исправно воспроизводил беседу.

Лена сидела за столом, поставив локти на самый краешек и подперев кулаками подбородок.

Сергей ходил по комнате от двери до окна, задерживаясь то там, то там. И, если ещё можно было понять, на что он смотрит у окна, то… что привлекало его взгляд в гладкой двери?

— Мне кажется, мы можем не слушать дальше, — сказал он, в очередной раз разглядывая натуральный шпон дуба.

— Но вдруг там всё же было что-то…

— Крайне маловероятно, — вздохнул Скрипка. — Ты разговаривала с ними пять с половиной часов. Четыре часа ты вела запись. Два часа мы уже отслушали… я не думаю, что где-то на оставшихся двух часах Валентина или Буся назовут нам имя убийцы.

— Скажи просто, тебе надоело и ты не хочешь включать логику, надеясь на видения.

— Да. Скажу просто. Надоело. Нет. На видения не надеюсь… но, сознайся. Ты не идёшь к себе в номер потому, что тебе тоже беспокойно.

— Мне? С чего вдруг? — начала было отрицать всё Лена, но поняла, что ей, действительно, слегка не по себе. И дело не в том, что она прониклась сознанием, что вокруг принесённых ею фотоальбомов и дисков есть информационное поле. Не в том, что её угнетает диктофонная запись, возвращая в сегодняшний день, очень тяжёлый в моральном плане.

Но в чём тогда…

— Я не могу понять, Лена. Всё-таки прошлое я вижу гораздо чётче, чем будущее. Но меня беспокоит, что Ярослав Олегович просил не выходить сегодня из номера и особо подчеркнул, что опасность ждёт на свежем воздухе. А завтра после полудня опасность исчезнет. К чему бы это он?

— Кто из нас двоих экстрасенс-провидец?

— Давай я тебе лучше мышечный зажим в плечах сниму, и мы ляжем спать.

— Давай.

Если бы Марченко не видела своими глазами, не поверила бы, что Сергей положил ей на плечи свои тонкие музыкальные пальцы, а не раскалённые металлические прутья.

— Ай!

— Спокойно… всё уже хорошо…

— Ой. Спасибо, правда, хорошо.

Лена ушла к себе в номер — но только затем, чтобы минут через сорок вернуться с подушкой и одеялом. Темнота, тишина и духота номера никак не давали ей успокоиться и уснуть.

Скрипке пришлось ещё раз прогревать ей плечи и шею, прежде чем она, наконец, задремала.

Сам он устроился в позе лотоса под окном.

Медитация не медитация, но в походно-полевых условиях ему нравилось проводить до десяти часов кряду в особом состоянии не-бодрствования.

К-кхрр!

Елена подпрыгнула на кровати. Прислушалась. Страшный хруст не повторялся. Проморгавшись после сна и оглядевшись, она вспомнила, что пришла ночевать в комнату Сергея.

Наверное, это он, умываясь в ванной, решил похрустеть пальчиками.

Бззз! Бззз!

Лена подпрыгнула ещё раз, но сразу же поняла, что это виброзвонок на её телефоне. Судорожно нашаривая трубку, она почему-то вспомнила предсказание Серёжи про звонок Игоря и чертыхнулась вслух, понимая, что Валуйский не станет звонить ей ни свет ни заря.

— Да, алло? — хрипло проговорила она, когда удалось, наконец, поймать трубку.

— Елена Валерьевна, это Владимир Фёдорович. Наш дом сожгли этой ночью.

— А…

Хлопнула дверь ванной, и в комнату вошёл Скрипка — при полном параде, но с полотенцем на голове. Кивнул на телефон в Лениной руке:

— Плохие вести?

— Хуже некуда. Дом Романовых сожгли.

— Ясно, — спокойно кивнул Сергей. — Собирайся, едем.

— Зачем? — Лена откинулась на кровать и уставилась в потолок.

Ее внимание привлекли шикарные трещины.

А ведь всё начиналось так хорошо. Елена столько надежд возлагала на следственный эксперимент! Она собиралась вести видеозапись, чтобы потом можно было ещё раз вернуться к анализу реакции всех участников… И где теперь все это проводить? Нарисовать контуры комнаты среди головешек?

— Что значит, зачем, — Скрипка энергично растёр волосы, отбросил полотенце на спинку стула. — Будем работать.

— С чем работать? — вяло возмутилась Лена. — Ты не понял, что ли? Дом сожгли!

Скрипка подошёл поближе. Заглянул Марченко в лицо:

— А кто поджёг?

До неё стало потихоньку доходить, что не всё потеряно.

— А ты сможешь узнать?

— Не знаю. Но проверить просто необходимо.

 Марченко, Скрипка, Романовы, Сташины, Карский и ещё два десятка полицейских растянулись неровным кольцом вокруг пепелища. Чуть поодаль сворачивали шланги две пожарные бригады. Сады соседей потихоньку набивались соболезнующими и просто любопытными. Все ещё хорошо помнили, что именно в этом доме произошла страшная трагедия — и вот спустя два года в треске пламени прекратил существование и сам дом.