Максим

– Твой брат Женя становится похожим на Игоря, – сообщил частный детектив Максиму. – Игорь, правда, тоже немного похудел. Но отец гораздо чаще видится с Игорем. Они что-то подолгу обсуждают. Похоже, задумали какое-то совместное дело. Только мне непонятно, зачем это нужно бизнесмену.

Потом выяснилось, что Женя с другом часто бывают в квартире, расположенной строго над той, в которой проживал Игорь.

Потом Игорь исчез, и его место занял Женя.

Но Игорь почему-то жил в квартире сестры одной из жительниц той самой коммунальной квартиры…

Частному детективу самому было интересно разобраться в этой истории. И Максим уже давно стал его другом. Хотелось помочь другу. Хотелось, чтобы друг никак не пострадал и, может, обрел родственников. Частный детектив знал, что Максиму очень одиноко из-за того, что не создал семью, из-за того, что у него никого нет… Вообще никого. Но нужны ли ему такие братья?

Следователь оказался приятным мужчиной лет тридцати пяти. С ним в кабинете сидел веснушчатый рыжий парень лет на десять моложе и с аппетитом ел мороженое.

– Поужинать не успел. И пообедать, – сказал парень, когда я вошла. – Так что не обращайте на меня внимания.

– Мороженое заменяет вам обед и ужин?

– Ага, – кивнул он.

– Десяток мороженых, – поправил старший товарищ. – И на завтрак тоже хорошо идет. У некоторых. Не будем показывать пальцем.

Я улыбнулась. Первое напряжение ушло. Я села на предложенный стул.

– Как я понимаю, спрашивать, почему вы и Игорь Олегович не обратились в правоохранительные органы, глупо и бессмысленно. Так?

Я кивнула.

– И говорить, что опасно самим заниматься расследованием – тоже.

Я рассмеялась.

– Но вы же должны понимать, что у нас больше возможностей?

Я неопределенно пожала плечами.

– Почему вы нам не верите?

– Ну…

– Можете не отвечать. Ответ знаю заранее. Но, пожалуйста, не судите обо всех органах по отдельным представителям.

– Я и не сужу. Только у нас достоянием общественности всегда становятся истории про паршивую овцу, затесавшуюся в стадо. И это касается не только органов. Журналистам не интересны рассказы о тех, кто просто выполняет свою работу так, как надо.

– В общем, да… Расскажите, пожалуйста, что вам известно про Игоря Олеговича. Что с ним произошло?

Я рассказала. Мне показалось, что этот человек может нам помочь. Только я не стала упоминать про математика Максима Михайловича Колычевского, потому что не успела про него сказать даже Игорю. И вообще я информацию о нем видела только в Интернете, в одиночестве, у себя в комнате… Я должна была ее обдумать, обсудить с Игорем, может, съездить к Максиму Михайловичу, познакомиться лично… Посмотреть на него живьем, а не на фотографиях в Интернете!

– М-да, – только и сказал следователь после того, как я закончила рассказ доставкой Нины в больницу.

– А с Ниной-то что?

– Я же вам сказал: с ней все в порядке. В относительном порядке. Она продолжает лечение от того, от чего ее и лечили изначально. Но в больницу на консультацию приезжал двойник Игоря Олеговича.

– Тот, который лежит в больнице с переломами и сотрясением мозга? Или сотрясения не было?

– Уже не лежит.

– Вы его арестовали?

– Пока нет.

– Где он?!

– Вероятно, в квартире, расположенной под вашей коммуналкой. Вы его не видели вчера или сегодня?

– Нет. Но что он делал в той больнице, где Нина? – не понимала я.

– Я же вам сказал: приезжал на консультацию. Там это рядовое явление. Приезжают в любое время дня и ночи. Люди же занятые. Врачи все понимают и получают совсем не так, как в государственных клиниках. Так что не было ничего необычного в том, что этот «Игорь Олегович» позвонил, договорился, приехал, потом уехал.

– И убил Сухомлинскую?!

– Вероятно. Доказательств нет. Камер видеонаблюдения в коридорах и тем более палатах нет. Элитные пациенты совсем не хотят, чтобы их не в самой лучшей форме фиксировали на каких-то носителях. Там же куча всяких артисток и певичек лечится. Точно знают, что врачи и медсестры не продадут информацию никаким журналистам. А в государственной больнице в этом нельзя быть уверенным, несмотря ни на какие врачебные тайны. В случае необходимости рядом с пациентом сидит сиделка. Есть кнопка экстренного вызова. К некоторым пациентам врачи или медсестры регулярно заглядывают – если есть необходимость с медицинской точки зрения. Хотя при входе, конечно, камеры есть. И в ту ночь приезжал только он один. Его опознала Нина Евгеньевна. То есть она сказала, что это двойник, рассказала, откуда он взялся, что сделали с Игорем Олеговичем. То, что знала. Вы, как я понял, знаете гораздо больше. Хотя вашему Игорю Олеговичу придется подтверждать алиби. Есть кому подтвердить?

– Есть, – кивнула я. Я не сомневалась, что мои сестра и племянник подтвердят, что Игорь находился в их квартире.

– И пройти процедуру УЗИ-диагностики.

– Зачем? – не поняла я.

– Чтобы подтвердить, что обследовали не его. Вашего Игоря Олеговича осмотрит тот же врач, который осматривал приезжавшего ночью пациента. Хотя и ваш Игорь Олегович мог там быть. Подумайте, Варвара Николаевна.

– Зачем ему убивать Нину? Ведь вы решили, что тот человек приходил убивать Нину, но что-то напутал и…

– В этой версии нас пыталась убедить Нина Евгеньевна. Но и другие люди должны посмотреть на двух двойников. И в жизни, и в записи. Мне самому интересно. Пока обвинение с вашего Игоря Олеговича не снято.

– Но его двойник…

– Выписался из больницы, где лежал. Должен долечиваться дома. На работу пока не выходил. И вообще-то он был в гипсе…

Я моргнула.

– Но Игорю-то зачем…

– Ради вас, например, Варвара Николаевна.

– Что ради меня?

– Вы же теперь – богатая наследница. Конечно, придется посудиться с родственниками усопшей певицы, но завещание составлено по всем правилам. Правда, еще нужно выяснить, успели ли аннулировать паспорт Нины Евгеньевны… Признали ли ее погибшей? Вы не в курсе, кого-то похоронили вместо нее?

– Понятия не имею.

– Ну, значит, могли и не аннулировать. В любом случае это слабая зацепка. Она жива и подтвердит, что Алла Сухомлинская при ней подписала завещание. Если кто-то вспомнит, что у нее не было с собой паспорта и она диктовала номер по памяти. Если кто-то сообразит, что номера паспортов разные – нового (если ей вообще придется новый делать) и старого. Нотариусу это точно не нужно. Вам тоже. Медикам не нужна лишняя головная боль с чужим завещанием. И Игорь Олегович подтвердит, что Сухомлинская все завещала вам. И главврач. И психиатр. И нотариус, который не хочет лишних проблем. Так что девяносто девять процентов, что вы унаследуете имущество Аллы Сухомлинской. С чем и могу вас поздравить. Переедете из коммунальной квартиры в отдельную.

– Вы серьезно?

– Про переезд? Но вы же не останетесь в коммуналке? Или у вас там так весело, что и уезжать не хочется?

– Хочется. Я про наследство. Вы про наследство серьезно говорите?

– Более чем. Но повторяю: родственники это дело так не оставят. Однако советую судиться. У вас есть все шансы выиграть дело.

Я смотрела на следователя, открыв рот.

– Я понимаю, что вы не восприняли подписание завещания серьезно. В особенности после того, как вам рассказали, сколько раз певица его меняла. Это на самом деле так. Но повторяю: завещание было составлено по всем правилам и подписано, пусть и с небольшими нарушениями. Кстати, можно и без свидетелей обойтись. Я вообще не знаю, зачем Сухомлинская их приглашала. Или просто любила публику? Но в случае смерти Сухомлинской вы – наследница. И Игорь Олегович это понял. И воспринял серьезно. У него был мотив убить ее. Вы становитесь богатой наследницей, он на вас женится… Или он просто хотел вас так отблагодарить за все, что вы для него сделали. И ведь он же не знает, что найдет, когда выйдет из тени. От фирмы могут остаться рожки да ножки. А тут приличное наследство, бизнес…