– Сейчас лучше, дорогой? – спросила она, рукой вытирая слезы с детских щечек. Он протянул руку к волосам Лили и издал булькающий звук.

– Что смешного? – пробормотала Лили и застыла на месте. – Мои волосы!

Она ринулась в ванную, а малыш от испуга прижался к ней еще крепче. Заскочив в детскую, Лили посадила сына в кроватку и включила игрушку-аквариум, прикрепленную к перекладинам.

Выдернув фольгу из волос, она залезла в ванную и повернула кран. В лицо ударила ледяная струя. Лили вскрикнула и, отскочив в сторону, едва не упала. Отрегулировав воду, подставила голову под душ (одну из тех моделей размером с руль, которые должны имитировать сильный дождь) и, крепко сжав губы, зажмурилась и подождала, пока краска смоется с волос.

«Если я все испортила, это поправимо», – напомнила она себе, выйдя из ванной. Затем глубоко вздохнула и, собравшись с духом, взглянула на себя в зеркало.

Волосы были совсем мокрыми, но Лили все равно поняла – случилось ужасное. Вдоль лица свисали толстые светлые пряди, и на той стороне, с которой она начинала, они были гораздо светлее. Волосы на затылке по-прежнему оставались каштановыми. Опять все как в пятом классе, только на этот раз мама не виновата. Выбора не остается. Нужно позвонить Эрнесто и договориться, чтобы он немедленно ее принял.

– «Л’эр ателье», здравствуйте. Est-ce que je peux vous aidez?[7] – промурлыкала администратор салона с акцентом уроженки Лонг-Айленда.

– Привет, это Лили Бартоломью. У меня возникли проблемы, и я должна немедленно попасть к Эрнесто.

– Что случилось?

– Цвет волос.

– Вы пытались сами покрасить волосы?

– Да.

– Эрнесто не исправляет чужие ошибки, – резко произнесла девушка и повесила трубку.

– Какого черта? – закричала в трубку Лили.

Такой ответ ее не устраивал. Она стриглась у Эрнесто – или Несто, как он просил называть себя нескольких избранных, – уже два года. Четыре раза в год она выкладывала пятьсот долларов (целое состояние) плюс чаевые (десять долларов ассистенту, который мыл волосы, десять тому, кто смешивал краску, пятнадцать за укладку и сто – самому Несто). Она десятки раз рекомендовала его знакомым. И Несто у нее в долгу. Она пробьется к нему. Лили в панике позвонила Хасинте:

– Привет, ты занята сегодня днем?

– Нет, мамита, что случилось? С моим малышом все в порядке? – заволновалась девушка. Она стала называть Уилла «мой малыш», и Лили не возражала. Ей нравилось, что Хасинта любит Уилла так же сильно, как она сама.

– С ним все хорошо. Проблема со мной. Вернее, с моими волосами, – призналась Лили.

– Ох!

– Это еще мягко сказано.

– Хорошо, оставайся дома. Буду через двадцать минут.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

Лили побежала в детскую, достала из кроватки Уилла – ему уже наскучило смотреть на пузыри и пластиковых рыбок, плавающих в игрушечном аквариуме, – и усадила в развивающий центр, который незадолго до этого перенесла в спальню. Переодевшись в темные джинсы, шелковую бежевую рубашку с кружевной отделкой и серый кашемировый кардиган, она натянула сапоги на высоких каблуках, повязала вокруг головы черно-белый шарф от Гуччи и достала очки от солнца из ящика прикроватной тумбочки. Теперь ее вид можно было назвать или роскошным, в стиле еще не похудевшей Лиз Херли, прячущейся от папарацци, или ужасным, как у сумасшедшей дамы, употребляющей одновременно топамакс, занакс и наркотики.

Прежде чем Лили смогла решить, на кого именно она похожа, портье сообщил о приходе Хасинты. Она схватила детскую сумку, но потом передумала и переложила свои вещи в небольшую кожаную сумку-клатч с блестящей серебряной застежкой. Лили понимала, что ассистентка Несто тут же укажет ей на дверь, если она не будет выглядеть идеально.

В такси по пути в салон Лили ломала голову, пытаясь придумать достоверную причину, почему ее волосы оказались в таком состоянии, – ни в коем случае нельзя было допустить социального самоубийства. Если сказать Несто правду – что она пыталась сама покрасить волосы для экономии, – он тут же решит, что Лили переживает крайне тяжелые времена. Наверняка притворится, что сочувствует, но когда Лили выйдет из салона или даже раньше (в зависимости от того, кто придет туда в этот день), начнет рассказывать новость каждой светской даме, чей зад нулевого размера окажется в его кресле. И это будет продолжаться до тех пор, пока не найдется более привлекательный повод для сплетен.

«Все не так уж плохо», – успокаивала себя Лили.

– И о чем я только думала? – вздохнув, пробормотала она.

Немного задыхаясь от быстрой ходьбы, Лили наконец подошла к дому на Медисон-авеню, где на втором и третьем этажах располагалось «Л’эр ателье». Она отдышалась и, поднявшись по лестнице, открыла тяжелую позолоченную дверь салона, оформленного в стиле будуара французских королей. На стенах набивные обои серого и розовато-лилового оттенков, зеркала в позолоченных рамах, белые орхидеи в горшках из настоящего севрского фарфора и банкетки, обитые бежевым шелковым муаром из «Скаламандр». Ходили слухи, будто Несто родился в трущобах в пригороде Санто-Паоло, но годы работы в лучших салонах Парижа сделали свое дело. У него был более тонкий вкус, чем у всех дам с Парк-авеню. И если бы он не красил волосы, мог бы прилично заработать как дизайнер.

Бледная блондинка, очень похожая на афганскую борзую, поздоровалась с Лили из-за стола красного дерева с зеркальной столешницей.

– Bonjour. Вы записаны?

– Нет, гм-м, но Несто ждет меня, – солгала Лили.

– Вы уверены? – Девушка снова сгорбилась в кресле.

– Да.

«Лучше быть краткой. Когда лжешь, главное – говорить меньше и не пускаться в объяснения».

Девушка недовольно вздохнула, уткнулась длинным носом в журнал предварительной записи.

– Вы же понимаете, я должна спросить у него. Как ваше имя?

– Скажи, что пришла Лили.

«Никаких фамилий. Иначе может сложиться впечатление, что я с Эрнесто не знакома».

– Одну секунду. – Девушка исчезла за углом.

Лили присела на диван и сняла фиолетовые очки. Над столом появилась картина – ее не было там раньше. Писсаро. Неплохо.

– Лили, это ты?

Она замерла, а потом автоматически повернулась в ту сторону, откуда звучал высокий голос.

– Сноу!

– Дорогая, как дела? А мы все гадаем, куда ты подевалась? Все время: «Где Лили? Кто-нибудь видел ее? Куда она пропала?» – Сноу, как обычно, выдавала огромное количество слов в минуту. Сняв черный плащ с меховой подкладкой, она уселась напротив Лили в кресло в стиле Людовика XIV. – Ну, дорогая, где же ты была?

– Здесь. – Лили пожала плечами. – Наслаждаюсь материнскими обязанностями, и все в этом духе. Ты же знаешь, как это бывает.

– Да, конечно, они такие хорошенькие, эти маленькие негодники. Моя Лекси уже болтает. Она очень опережает своих сверстников в развитии.

– О, замечательно!

– На днях я услышала от нее слово «шик»! Это ведь потрясающе? Няня принесла ее ко мне посмотреть, как работает визажист. Он как раз заканчивал макияж. А от Валентино прислали шикарное красное платье для бала в Метрополитен-музее. Это было – Боже мой! – потрясающее событие, ведь там были все! Я сидела рядом с Кейт Босуорт… и тут Лекси говорит своим тоненьким детским голоском: «Шик!» – Сноу взвизгнула и захлопала в ладоши.

– Чудесно!

– Так и есть. Ты должна прийти к нам с Уиллом поиграть!

– С удовольствием! А сколько сейчас Лекси?

– Одиннадцать, нет, подожди, почти двенадцать месяцев! Ха! Я сбилась со счета! – Сноу захихикала, и ее медовые локоны затряслись. – Кстати, я как раз вспомнила: в следующий вторник мы празднуем ее первый день рождения! Придешь? Не будет ничего особенного – у меня нет времени организовывать что-то грандиозное типа праздника-съемки с героями мультфильмов, как у Ди Миддлинг в клубе «Сохо-хаус». Ты представляешь, она пригласила Надин Джонсон заниматься связями с общественностью. И естественно, туда заявился Андре Балаз. И на «Шестой странице» появился репортаж с праздника. – Округлив глаза, Сноу принялась рыться в сумочке от Фенди из кожи питона. – И все же мы устраиваем небольшую вечеринку у нас дома с шампанским и мини-чизбургерами из «Ди-би-бистро» – ты должна знать, такие с фуа-гра и трюфелями в центре, – а праздничный торт будет с физалисом и маленькими марципановыми фруктами.