Она с удивлением смотрит на меня. Глаза в пол-мира. Когда-то я в этих глазах заблудился. Почти год выход искал.

   - А ещё мне кажется, что вас зовут Марина...

   Вроде, узнаёт. В шоке. Конвой - в шоке. Все в шоке. А я счастлив:

   - ... Что значит море, и шорох волной потревоженной гальки.

   Ха! Конечно, узнала. Ещё бы...

   - Семён? - а глаза-то какие круглые!

   Конвой в полном ауте. Для них, я - недочеловек. А медсестра из свободных мутанов - считай, богиня. Они на неё смотреть боятся, не то чтоб разговаривать. А тут на тебе: из грязи в князи.

   - Семён, ты как здесь?

   - Семён Смолин, дисбат "Кассиди". Неподчинение приказу, - докладываю историю своей болезни.

   И вдруг осознаю, что это фарт! Неслыханная удача пёрла на меня тяжёлым танком. Давила и плющила. Будто железнодорожный состав, свободно спускаемый с горки.

   - На что жалуетесь?

   Глаза блестят. А я счастлив! Господи! Ты не забыл обо мне!

   - У меня это... - я тону в её глазах. - Боли у меня. Дышать трудно. Здесь...

   Я держусь за сердце. Она укладывает меня на кушетку. Широкий обруч с тихим шуршанием делает несколько проходов взад-вперёд. Маринка возвращается к компьютеру, несколько минут колдует над клавиатурой.

   - Трещины в двух рёбрах, - выносит суровый вердикт ангел в белом халате. - Будем госпитализировать...

   Бойцы изо всех сил вытягивают шеи, чтобы рассмотреть картинку на экране.

   - Рядовые, куда смотрите?! - отрыкивает лейтенант медицинской службы хорошо поставленным командирским голосом. - Смирна!

   Конвой мгновенно выполняет команду.

   - Это вам цирк, солдаты? Развлечение? Ждать за дверью, пока не позовут...

   К сожалению, у дверей они не сталкиваются: первым выходит тот, что справа... жаль. Если бы столкнулись, было бы веселее.

   - Так что у тебя, Семён? - она поднимается со стула и подходит ко мне.

   - Не бери в голову, Маринка, - вскакиваю с кушетки и привлекаю её к себе, она не сопротивляется. - У меня - порядок.

   - А дисбат?

   - Это "дисбат"? - я ухмыляюсь. - Это санаторий с неудачной программой развлечений.

   - Мне позвонили, - драка...

   - Чепуха...

   Я пытаюсь прижать её к себе, но она отстраняется:

   - Милый, тебе нужно в душ.

   Я вспоминаю, чем кончилась попытка убраться в душевой. Да. Собственно для помывки и вызывался в наряд.

   - Ты права, - соглашаюсь и делаю шаг назад. - Без стационара не обойтись: водные процедуры, усиленное питание и полный покой...

   Она смеётся:

   - Недели хватит?

   - Ну, разве что для разминки...

   - А там и сборы кончатся... - соображает она.

   - Ещё полгода: студент спит, а служба идёт.

   - Ну, со мной ты сильно не поспишь... - обещает Маринка.

4

   Бытие. Гл. 3. Ст. 6:

   "И увидела жена,

   что дерево хорошо для пищи..."

   Мутуалы неприхотливы в еде.

   Ровное свечение лампы вновь сменилось болезненной судорогой. Один, четыре, восемь... и череда перепадов темнее-ярче. Минута... и ровный свет.

   Я никак не могу придумать, чтобы это могло значить? Может, запускают что-то большое и мощное? Может, генератор, по мере набора оборотов, вибрирует на своих неплотных кронштейнах? Только зачем на "Кассиди" генераторы? Огромный цилиндр: километр в диаметре и чуть больше километра в длину, - на орбите Меркурия. Кубический километр биосферы. Электричество от полупроводниковых панелей, которыми выложена вся наружная боковая поверхность станции.

   Главный звёздный центр Солнечной Системы. Главный? - единственный!

   Здесь, в этом "беличьем колесе", куётся звёздное будущее человечества. Отсюда это будущее радиально расползается по космосу. Равномерно и прямолинейно. Как и положено долиуму - без всяких загибов, поворотов и вывертов. Только вперёд! Величаво и не спеша. Ибо торопиться мутуалам незачем: регенерация и вечная молодость.

   Такое, вот, повальное бедствие. Чтоб им всем пусто было!

   Так что, вернее всего, просто неисправная проводка. Где-то коротит... но тогда тем более непонятно: чем тут электрики занимаются? Найти и устранить, об исполнении доложить.

   Входит Маринка с подносом. В халатике "на мне что-то надето": едва ягодицы прикрывает, бесстыжая!.. Но первым делом - ужин. Тот самый, что на подносе.

   - Милый, ты должен выпить это.

   Она протягивает мне стакан, до половины наполненный тягучей бурой жидкостью.

   - Что это?

   - Тебе не всё равно?

   Она права. Пью тёрпкую жидкость. Ничего. Терпимо.

   - Утром и вечером, Сёма, - говорит она, усаживаясь в кресло напротив. Полы халатика послушно ползут вверх по крепким загорелым ногам и останавливаются в сантиметре от самого интересного. - Через день кровь очистится от сексоингибитора, но в туалет придётся побегать...

   - Напугала! - я запускаю вилку в пластиковую посудину с салатом из капусты.

   - Для лимаксы - минутное дело. Шутя кровь чистит, может, согласишься? Это как гирудотерапия...

   Нет. Это как ушат холодной воды. Сразу хочется назад, в камеру. К простой и ясной жизни арестанта.

   - Ладно, забудь, - она досадливо машет рукой. Соломенные волосы от резкого движения вздрагивают вместе с грудью. - Не напрягайся. Мы уже один раз сделали ошибку. Не нужно ничего рвать. И доказывать ничего не нужно. Просто поешь котлеты с макаронами. А после всё обсудим.

   - После котлет? - я возвращаюсь к ужину; в камере кормят по-другому.

   В конце концов, за эти пять лет много чего произошло. И от того максимализма, который когда-то будил во мне безрассудство, мало что осталось. Наверное, поэтому, когда она закурила, я только спросил: