Фернану обиженных за спиной оставлять было никак нельзя.

   В экспедицию вложены большие деньги, и не только королевские. Не записывать же в вахтенном журнале: "Спасибо, что подбросили, прощайте"! Вернут. Да и зачем осложнять жизнь оставшейся в Испании семье: жене - Беатрис, сыновьям? И тестю... и шурину... они - хорошие люди, хотя и испанцы.

   Фернан позаботился о них в завещании. Не богатство, - но достаток. Если, конечно, молодой, энергичный Элькано благополучно завершит путешествие, и никто не обидится за неожиданный уход. Поэтому Фернан решает "умереть" на глазах у своей изрядно поредевшей команды. Он встречается с Франсишеком и посвящает его в детали "отхода".

   На следующий день мактанский дато Лапулапу в грубой форме отклоняет просьбу посланца далёкого короля Испании пристать к берегу. Матросы видят, что их капитан не верит своим ушам, он в бешенстве: погрязший в грязи и невежестве царёк клочка суши не принимает дружески протянутой руки великой просвещённой цивилизации.

   Забыв об осторожности и здравом смысле, Фернан с горсткой матросов рвётся к берегу. Нет. Никто из десанта не пострадал. Кроме капитана. Жертвы чуть позже выдумал для правдоподобности венецианец Антонио Пигафетта, боцман "Виктории". И если бы Фернан узнал об этом, он был бы весьма благодарен своему матросу за это украшательство.

   27 апреля 1521 года Фернан закончил свою одиссею в прибое острова Мактан Филиппинского архипелага. Экипаж видел, как кровожадные туземцы вытащили израненного капитана на берег. Ни уговоры, ни посулы должного действия не возымели: дикари не выдали тело капитана испанцам.

   Ещё бы!

   Даже у дикарей не принято выдавать "тело" живого человека...

   Отец встретил дружеским рукопожатием.

   - Роман Аркадьич, - представился он. - Наслышан о тебе, герой...

   Константин, не ожидавший тёплого приёма, смешался и промолчал. Они расположились в гостиной комнате. Лариса Яковлевна, Галкина мама, принесла чай. "Киевский" торт был благосклонно принят, нарезан и разложен по блюдечкам.

   - А Галину... можно видеть? - несмело спросил Костя.

   - Конечно, - хмыкнул Роман Аркадьич. - Минут через двадцать должна быть. Но её-то мнение известно. А вот с тобой что делать?

   Костик поперхнулся чаем, на глазах выступили слёзы. Но от участливого предложения Ларисы Яковлевны "постучать по спине" жестом отказался. Ему до дрожи хотелось узнать хоть немного о "мнении" Галины. Но, судя по всему, обсуждать этот вопрос родители пока не собирались.

   - В деканате юрфака мне рассказали о твоих необыкновенных лингвистических способностях, - сказал отец. - Это правда?

   Костик пожал плечами.

   Глупейшая история, которая произошла с полгода назад. Он не придал ей никакого значения. А вот, поди же ты... Кто-то запомнил. И доложил.

   - Не знаю, - скромно сказал Костик. - В школе как-то не очень. А тут, вдруг, пропёрло...

   Галкины родители переглянулись. Мама с непонятным возмущением, а отец весело, даже как-то по-приятельски.

   - Так "пропёрло", что сумел делегации из Мозамбика объяснить дорогу до кафедры иностранных языков? Вас же, юрфаковских "заушников", за идиотов держат! Где ты слышал суахили?

   - Нигде, - угрюмо признался Костик. Разговор принимал неожиданный оборот. Он никак не мог понять, к чему, собственно... - Все от них шарахались, а мне жалко стало. Высокие, чёрные, в хламидах... Красиво. Ну, я и подошёл. Разговорились...

   Отец хлопнул ладонями по коленям и гулко рассмеялся:

   - Нет, мать! Ты послушай, о чём этот парень толкует! "Разговорились"... - и вдруг, без всякого перехода гортанно зарычал: - Anata wa supai desyoka. sobietona roshiya de minkeikeikan wa gairo ga torichigaete imasu. Minkeikeikan ja nai desu yo!- его рычание перешло в крик: - Supai desu ka. Hakuzyo shiyoц![1]

   У Костика потемнело в глазах:

   - Iie - едва выдавил он. Трясущейся рукой поставил на стол чашку. - zyoshi-san, supai de wa arimasen ! machi ga wakarimasen.[2]

   Роман Аркадьич откинулся на спинку стула, как-то обмяк и посерьёзнел:

   - anata wa tensai desu ka.

   - supai ja nai![3] - угрюмо стоял на своём Костик.

   - Так ты, парень, гений? - по-русски повторил вопрос Роман Аркадьич.

   - В каком смысле?

   - Понятно. В команду не думал возвращаться?

   - Не знаю, - честно признался Константин. - Хотелось бы чего-то большего...

   Лариса Яковлевна вдруг страшно засуетилась, долила им чаю и убежала на кухню. Из приоткрытых дверей повалил вкусный, настоянный на вишне и яблоках запах свежей выпечки.

   - Большего? - задумчиво переспросил Роман Аркадьич. - Как насчёт МГИМО?..

   В коридоре коротко вякнул звонок.

   Костя вскочил. К чёрту МГИМО! К чёрту Мозамбик! Он уже тридцать четыре дня не видел Галку...

   Вот дурак! Что я, Африки не видел, что ли? Да и питомник номенклатурных птенцов от самого основания в моей собственности значится.

   Только про "дурака" - это я напрасно. У Константина всё сложилось вполне благополучно: Галина, МГИМО, столичные родители... Карьера! А когда коммунизм полетел... гм! ко мне на темечко (рога, чтоб вы знали, - выдумки атеистов!), клан Тульчиных не без Костиного активного участия, вполне успешно адаптировался к новым условиям. Не Ротшильды, конечно, но с бедностью никогда не знакомились...

   Фернан "устроился" тоже неплохо, но у его испанской родни не "сложилось": Беатрис ничего не получила. И дело было не в королевской обиде. С этим - порядок. Того, что привёз в трюме "Виктории" Элькано, с лихвой хватило, чтобы окупить все расходы на экспедицию. Дело было в другом: Фернан стартовал, имея на бортах двести шестьдесят пять человек, а в Лиссабон вернулось восемнадцать. Цена кому-то показалась чересчур высокой. Тем не менее, Беатрис не голодала. А когда сыновья подросли и взяли на себя заботу о своей матушке, то и вовсе всё наладилось.