Лолу спасла присущая кроликам глупость — а может, туристы избаловали их, прикармливая с рук. Как бы то ни было, пища, которую в изобилии раскидали по лагерю детишки, не годилась для пришельцев, но заинтересовала кроликов: они явно не могли противиться искушению. Первого, самого крупного, она подстрелила из укрытия, с расстояния семи футов, пока он поедал корнфлекс. Второго, который только что вылез из кустов, испугался и отпрянул, но чуть позже вернулся и занялся сублимированным мороженым, тоже настигла Лолина стрела. Хватит для начала, подумала она и вышла из зарослей. Подойдя к маме с детишками, Лола начала рыться в рюкзаке в поисках пустой кастрюльки и армейского финского ножа. Она дрожала — отчасти от непривычного напряжения, отчасти от страха, что все усилия были потрачены понапрасну. С уверенностью, поразившей ее саму, поскольку до сих пор она имела дело только с ободранным, разделанным и завернутым в пластиковую упаковку животным на прилавке супермаркета, Лола перерезала горло первому кролику и подставила под струйку кастрюлю…

Малыши сгрудились у кастрюли, опустили внутрь присоски и принялись за дело… Кровь первого кролика они осушили за несколько секунд. Лола и мама тревожно наблюдали за ними — но полминуты спустя сияние начало разгораться все ярче и ярче. Лола взяла второго кролика.

Теперь малыши напоминали приплюснутые лампочки на рождественской елке и явно ощущали довольство. Мама продолжала наблюдать за ними — и за Лолой. И обе пары глаз смотрели с очень похожим выражением.

Вскоре малыши наелись и, отвалившись от кастрюльки, плюхнулись на землю. Они лежали, сплющившись, а свет в них сиял все ярче.

Мама подождала, пока не отвалился последний малыш, только тогда прошлепала к кастрюльке и расправилась с остатком содержимого. Ее сияние тоже усилилось. Оно было не таким ярким, как у малышей, но тон стал глубже и пульсация заметнее.

Лола подняла кастрюлю и внимательно осмотрела.

— Хорошо бы приспособить вас мыть посуду, — сказала она.

Мама издала негромкий звук. Детеныши вновь распрямились и придвинулись к ней.

С минуту Лола и мама молча смотрели друг на друга.

— Какая жалость, что вы не умеете читать мысли, — сказала Лола.

Взгляд мамы ясно выражал, что телепатия — это еще не все.

— Вы хотите запустить ваш корабль и побыстрее вернуться домой, — сказала Лола. — Понимаю.

Мама повторила тот же звук и подтолкнула детишек вверх по склону.

Лола пошла с ними. На верхушке холма мама остановилась, уставилась на Лолу всеми своими глазами и громко застонала. Лола расшифровала это так: держись подальше, иначе можешь пострадать при взлете.

— Ну что ж, — сказала Лола. — Счастливого пути домой. И без лихачества на этот раз, ладно?

Глазки мамы быстро скользнули на верхушку туловища, потом съехали на бок. Она начала спускаться с холма. Малыши — за ней.

У подножия все они сгрудились около шара, который лежал, слегка зарывшись в землю. Сначала он был серым и холодным, точно камень, но они начали по очереди прижиматься к его размытой, туманной поверхности, словно пытаясь погрузиться в нее. Лола в точности не видела, что там делалось, но в конце концов все они исчезли внутри, и шар начал светиться и пульсировать, вобрав, подумала Лола, совокупное сияние существ.

Совершенно бесшумно шар поднялся над лощиной, прочертил дугу в ночном небе и помчался все быстрее, становясь меньше и меньше, пока не исчез окончательно. Ни грохота, ни вспышки света: просто звезда затерялась среди звезд.

Лола отвернулась и направилась обратно к лагерю. Круг был затоптан так, что его с трудом можно было различить. По всей стоянке валялись продукты — большей частью в совершенно непригодном состоянии. Чтобы собрать уцелевшее, ей предстоит нелегкая работенка.

Тут же поедал корнфлекс еще один кролик.

Нахмурившись, Лола натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. «Все остальные поужинали, — подумала она, — чем я хуже?»

Спустя несколько часов, наевшись сытного горячего жаркого, Лола попыталась оценить результаты своего первого опыта в области магии. Поразмыслив, она пришла к выводу, что в общем и целом колдовство ей больше не потребуется.

Но в то же время Лола не забывала, что, согласно ее книгам, юная богиня-девственница, к которой она и взывала, была не просто патронессой лучников и охотников, она считалась еще и защитницей всех слабых и беспомощных, а также, хоть это и странно для девственницы, — покровительницей материнства и младенцев.

Но теперь это уже не казалось странным. Лола начала подозревать, что тут скрывалось нечто большее, чем она полагала прежде: что материнство не просто чисто биологическое явление — не более, чем девственность, — и что те, кто призывает богиню, должны быть готовы ко всяческим неожиданностям. Может, когда-нибудь позже… нет-нет, подумала она, ну ее, эту магию.

…Несколько лет спустя, когда Лола уже завоевала золотую медаль по стрельбе из лука на Летней олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, все восхищались ее умением сосредоточиться на мишени так, словно точное попадание было делом жизни и смерти. Но тем, кто спрашивал, как ей удалось развить такую способность к концентрации, она небрежно отвечала: «Тренировалась на кроликах, только и всего». Гораздо позже, совсем при других обстоятельствах, ей задавали тот же вопрос и получали тот же ответ.

А Лола лишь улыбалась и торопилась домой, к своим собственным малышам.

Кто-то схватил его за рукав. Незнакомец выпрыгнул из полумрака неожиданно — мягкий комбинезон, точно такой же, как у него самого, сливался с сумерками.

— Вы ведь с «Неуклонного»? — спросил неизвестный.

— Допустим, — он осторожно высвободил руку.

— Мне нужно в седьмой сектор.

— Ничем не могу помочь, — сказал он, — обратитесь к администратору. Правда, мест, кажется, больше нет.

— Знаю… — уныло ответил тот. — Там моя специальность никому не нужна. А в седьмой сектор идет только «Неуклонный».

— И что же у вас за специальность? — спросил он, чтобы отвязаться.

— Метеоролог.

— Не повезло.

Он попытался пройти, но парень преградил ему дорогу.

— Я вас умоляю… Мне очень нужно в седьмой сектор. Очень.

— Сочувствую.

— Послушайте, — незнакомец вновь вцепился ему в руку. — Все, что угодно… У меня… Я собрал… Моя кредитная карточка…

— На кой мне ваша кредитная карточка, — огрызнулся он, — а впрочем… Ладно. Я попытаюсь. Идите за мной.

Погрузка уже закончилась, и в чреве подъемника было пусто.

— Я отвлеку контролера, — сказал он. — А там действуйте сами.

Он так и не заметил, удалось ли парню пробраться на корабль, но не удивился, когда в дверь каюты тихо постучали и в образовавшуюся щель просунулся его новый знакомый.

— Я принес деньги. Как договаривались.

— Не надо, — ответил он великодушно. — Как тебя зовут?

— Джон.

— Это не имя. Всех людей зовут Джонами.

— Но я действительно Джон, — возразил тот.

Он пожал плечами.

— Джон так Джон… Как устроился, Джон?

— Неплохо. В трюме. Скучища там, правда. Сижу, стараюсь никому на глаза не показываться.

Он похлопал собеседника по плечу.

— Не бери в голову, Джон. Экипаж — сплошь арктурианцы да кшасы, они одного человека от другого не отличат. Навигатор — человек, но из рубки не выходит. Да еще третий механик, мой сменщик. Но этот — свой, не выдаст.

Новый знакомый нерешительно оглянулся.

— А можно… можно, я тут посижу?

Валяй, — согласился он.

Джон присел рядышком на койку. Какое-то время они сидели молча.

— Так куда ты направляешься? — спросил он наконец.

Парень нерешительно поглядел на него.

— А… ты не будешь смеяться?

— С чего бы?

— На Землю! — выпалил Джон и жалобно поглядел на него.