Когда она отошла, Финн сердито принялся за дело. Разрезал готовый парус надвое, взял соломинки, предназначавшиеся для мачт, покромсал на части. Отыскал среди них кусочки, подходящие для рук, ног и туловища человека-из-палочек. Голову он слепит из пластилина. Много разных ручек и ножек пришлось перебрать, пока не вышло то, что надо. Тогда Финн поднял руку.
— Эй, можно?.. Мне нужен клей!
— Положение ухудшается, — сказал Пол Нэйджел.
Детектив казался старше, чем запомнился Тому с первой беседы. Лицо, словно вылепленное из сырой глины, налитые кровью голубые глаза.
Было утро субботы, новое тысячелетие длилось уже девять с половиной часов. Даже если бы Нэйджел пил ночь напролет, вряд ли он выглядел бы хуже. Однако, похоже, не из-за встречи 2000 года лицо детектива стало таким измученным.
— Мам звонили и говорили, мол, видели вас на той тропе в феврале прошлого года. Двадцать восьмое число. Дата исчезновения Трэйси Гроу. Ее нашли мертвой в Айдахо, вы помните. И еще: вас видели там же семнадцатого ноября 98-го года, когда Николь Уэксмэн…
— Даже смешно. Я же вам объяснил, в понедельник я побывал там впервые за шесть лет.
— Так это ваше свидетельство, Томас, а другие люди сообщают другое.
— Я…
Мактюрк предупреждал: на предстоящие допросы ходить в сопровождении юриста, но Том пришел один. Ему казалось, что стоит только войти в здание суда вместе с адвокатом по уголовному праву, как неприятности сразу умножатся. Мактюрк не внушал симпатии, во время последней встречи он сунул счет за обед в новенькую папку с биркой «Дженвей», однако сейчас Том буквально жаждал его присутствия. Ощущение было такое, будто вместо твердой земли под ногами внезапно оказались болотные кочки и трясина, и куда бы ни ступил, обязательно по шею провалишься в черную жижу.
— Они ошибаются. Я не появлялся…
— В подобных ситуациях многие люди начинают припоминать события, которых не происходило.
— Вот спасибо.
Детектив открыл жестянку с леденцами, положил конфету в рот. Том ощущал его мятное дыхание.
— Кое-чего вы мне не рассказывали, Томас. Ваша жена… Элизабет. Пять недель назад она покинула ваш дом. В настоящее время проживает в кооперативной квартире в Беллтауне.
— Зачем мне вам об этом рассказывать? Это не важ…
— Одни события иногда связаны с другими самым невероятным образом. А ваш мальчик, Финн — имеется ли родительское соглашение касательно него?
Испытывая муки унижения, Том разъяснил составленный им с Бет еженедельный распорядок, однако умолчал о том, что не видел сына с воскресенья.
— Ага, это называется «совместная опека над несовершеннолетним ребенком в случае развода супругов». Вам трудно приспособиться к такому общению урывками, Томас?
— Нет. Мы с ней распределили дни, и поскольку мой дом совсем близко от детского сада…
— Вам повезло. А вот мои дети… Им разрешается проводить со мной два субботних вечера в месяц.
— Сегодня они у вас?
— Нет.
— Тяжело, наверное. Мне, например, трудно в плане…
— Папаша жены нанял ей классного адвоката. Из Сан-Франциско. Лихую бабенку, настоящую феминистку со стажем. В суде она вчистую размазала моего беднягу по стенке, хоть ложкой соскребай. Мне бы тоже надо было пригласить женщину. Да, не предусмотрел я, как дело повернется. Потому-то и изучаю в университете семейное право. Вы скажете — ну ведь работал же я в сфере юстиции и все такое, мог бы и разобраться сразу во всей этой хреновине. Но у меня мозгов не хватило. Из зала суда я вышел буквально с голой задницей, ни кола ни двора мне не оставили. — Глаза Нэйджела метали молнии, будто перед ним на стуле сидел не Том, а та адвокатша из Сан-Франциско. — Вот что я вам скажу, Томас. Когда дело дойдет до официального развода, ищите хорошую женщину-юриста, которая будет представлять ваши интересы.
От перемены в поведении детектива у Тома значительно прибавилось смелости, и он сказал:
— Знаете, я не уверен, но мне кажется, я все-таки кое-что запомнил во время той прогулки.
— Да, и что же?
— Вот мост, да? Там, где недалеко произошло… И рядом с ним автостоянка, небольшая — просто посыпанная гравием площадочка у дороги…
— Я слушаю.
— Возможно, были и другие машины, но мне помнится только одно транспортное средство. Облупившийся автоприцеп. Не мини-фургон и не дом на колесах, а скорее сборный вагончик…
— Переделанный из грузовика?
— Да, вроде того. Грязно-белый, местами вроде пожелтевший. И главное — старый и обшарпанный. Краска совершенно слезла. И по-моему, на окнах висели занавески в цветочек.
— Табличку с номерами заметили?
— Ох, разве возможно запомнить циф…
— Я вас про цифры не спрашиваю. Внутренние номера штата Вашингтон или какого-то другого?
— Аляска! — воскликнул Том, удивляясь сам себе. — Я почти уверен, там было написано «Аляска».
— Очень неплохо, Томас. Вообще-то номерные знаки фургона принадлежали штату Вашингтон, а на корпусе действительно значилось «Аляска» — это название фирмы-изготовителя. Владелец развалюшки выгуливал собак, он говорит, что ушел далеко в сторону Ботелла, когда… Впрочем, его показания подтверждаются. И думаю, мы наконец к чему-то приходим. Вы помните фургон, значит, живете в том же мире, что и прочие люди, хотя бы временами. А то я уже засомневался.
Чик все не отыскивался. Том отправил три сообщения ему на пейджер, и теперь медленно ехал по пересекающимся улицам, высматривая черный пикап. Поминутно на глаза попадались куда более солидные подрядчики, а «Замечательное строительство» растворилось в мрачном лабиринте города. Том затормозил на восточном склоне Квин-Энн и глянул вниз, на Сиэтл, привольно раскинувшийся среди озер и лесистых холмов. С выбранной точки наблюдения казалось, что серые бетонные новостройки тянутся миль на сорок, почти до самых заснеженных Каскадных гор. Подрядчик со своими мексиканцами мог находиться где угодно. У Чика не было ни привычек, известных Тому, ни связей, ни знакомств: он возник из небытия, подобно тому, как на островах вулканического происхождения нежданно-негаданно появляются растения, чьи семена переносят чайки. Чик — порождение чистой случайности, и нельзя предсказать, где ему случится временно укорениться в следующий раз.
На подходе к дому стало видно: длинная полоска скотча отклеилась от одного края крыльца и бьется на ветру нервным красным знаком вопроса. Том проворно перешагнул через две необструганные балки и вошел в парадную дверь. Он повернулся, желая закрыть ее, и тут готов был поклясться, что заметил вспышку молнии, хотя гром не гремел и в небе над головой лишь едва заметно белело несколько перистых облачков. Том осмотрелся. На всей улице — никого. Галлюцинации начинаются, не иначе.
Поднявшись в самое верхнее помещение дома — кабинет на третьем этаже, он обратился к неоконченным по сей день ЧУЖЕСТРАНЦАМ-doc, однако слишком нервничал и совершенно не мог сосредоточиться. Писать в таком состоянии не представлялось возможным. Том отыскал «Американские заметки», но от чтения диккенсовских описаний Атлантического океана на свирепом ветру лишь всплыло яркое непрошеное воспоминание о мутной Саммамишской Топи. Наконец Том сделал то, от чего уклонялся последние несколько дней: стал искать в Интернете информацию о Хэйли Топольски.
Он попеременно открывал окошки электронных изданий «Сиэтл таймс» и «Пост-интеллидженсер», прослеживая всю историю в развитии: от зернышка — полицейского отчета — до пышным цветом расцветшей газетной трагедии. Роль Тома в происходящем оказалась менее значительной, чем он опасался: «лицо, представляющее интерес для следствия» (полиция, оказывается, сначала вела розыск упомянутого лица) обнаружилось и было допрошено детективами. Представитель шерифа округа Кинг отказался назвать имя этого человека и утверждал, что он не рассматривается в качестве подозреваемого.
Более ста добровольцев прочесали поля в районе похищения и прощупали драгами дно речушки. Приводились слова одного участника поисков: «По крайней мере мы не нашли то, чего многие боялись». Соседи семьи Топольски весь субботний день привязывали ленточки к ветвям тополей, растущих вдоль тропы, дабы напомнить людям о Хэйли. Около ее дома возник импровизированный алтарь, куда доброжелатели клали открытки, бумажечки с молитвами, срезанные цветы, воздушные шарики, мягкие игрушки. В баптистской церкви на окраине Вудинвилла прошла ночная служба.
