Замечательно! Том благодушно поглядел на всех этих новых Венирингов за бесконечно длинным столом и попытался поймать взгляд Бет, но его жена разговаривала с Джойс Литвиновой.

После поедания клубники, ноябрьской, прошедшей сквозь гидропонические пытки, большинство мужчин проследовали на «самый новый» газон курить сигары. Тот, кого звали Джек, предложил сигару и Тому.

— Кубинские, — похвастался он, — мне их из Ванкувера[66] доставляют по воздуху.

— Не смею, — ответил Том, — я бывший заядлый курильщик, а теперь перевоспитался. Могу только дым понюхать.

Аромат сигар доставил Тому удовольствие. Джек обратился к стоявшему рядом мужчине:

— Ларри, вон вдалеке не Шивы ли Рэя дом?

— Думаю, нет. Он, по-моему, обретается в Медине. — Ларри показал на другой берег озера, где огни отражались в воде серебристой каемкой. — Там есть тихое и уединенное место — посередине, между особняком Билла и усадьбой Симоньи.

— А я думал, он в Лески.

— Нет, точно в Медине.

— Я знаю Шиву Рэя, — сказал Том.

Оба мужчины уставились на него с искренним удивлением.

— Откуда? — грубовато спросил Джек.

— Он спонсирует писательскую программу в Вашингтонском университете. А я там преподаю.

— А, — сказал Ларри.

— Шива звонит мне раза два в неделю — обсудить денежные вопросы. Но вот что забавно — звонит непременно из самолета.

— О, похоже на Шиву Рэя, — ответил Джек.

Двадцать минут спустя, сидя в машине, Том спросил:

— Так, значит, это была благотворительная акция?

— Да. — Бет переключилась на третью скорость.

— И сколько мы внесли?

— Четыреста баксов.

— И ты, и я?

— Нет. Двести с человека.

— Ну, не так уж плохо. Музыка, мне показалось, вполне, вполне. — Том попытался затянуть фальцетом: — «О, где ты, где ты, моя услада…»

— Рядом с тобой бутылок, что ли, много стояло?

— Наверное, им деньги нужны на покупку новых гобоев и псалтерионов, и прочих…

— Нет, они хотят пригласить на свой фестиваль разные европейские группы.

— Скорее оркестры, а не группы.

— Да не важно.

— А чем конкретно занимается этот Юргенсен?

— Раньше был вице-президентом «Майкрософт», потом ушел оттуда и открыл собственную компанию. Производит цифровые ароматы.

— Что производит?!

— Ай, не спрашивай. Я тебя прошу, не спрашивай. Ну, производит он их.

— Чудно. — Том посмотрел в окно на проплывающую мимо темную массу деревьев ботанического сада.

Бет злилась. Литвинов дважды наколол ее — сначала несчастное приглашение, потом битый час в магазине «Барни», где она купила эту жутко манерную тряпку от Кельвина Кляйна. Мог бы ей кто-нибудь и намекнуть, что Стив и его шатия, оказывается, имеют привычку скорее раздеваться, чем одеваться к ужину.

Наконец добрались до дома. Кортни была какая-то присмиревшая и слегка растрепанная. Девица отказалась, когда Том предложил проводить ее домой, и, громко топая, сбежала по ступеням крыльца. Прибираясь на кухне, Бет нашла в мусорном ведре под раковиной использованный презерватив. Неужели трудно хоть завернуть во что-нибудь, черт возьми? Том появился в спальне с «Нашим общим другом» в руках. Вот и последняя капля.

Том в наушниках сидел один в большой новой студии радиостанции «KUOW» на Юниверсити-уэй.

В аппаратной за стеклянной перегородкой звукорежиссер Нед поднял большие пальцы вверх — «порядок» — и на линии послышался голос продюсера, Мириам Глэйзбрук, находившейся в студии Национального радио в Вашингтоне, округ Колумбия.

— Привет, Том. Как идут дела в дождливом Сиэтле?

Мириам любила так говорить и всегда делала это специально.

— Очень по-сиэтловски. Мы с Бет вчера посетили благотворительный концерт. Принимал нас бывший менеджер высшего звена компании «Майкрософт» — недавно он открыл собственную фирму. Производит цифровые ароматы. Подключаешь к компьютеру небольшую коробчонку и… Может, ты уже ею обзавелась?..

— Да-а, ясно, чем у вас народ занимается.

— Уж в округе Колумбия кто бы говорил!

— Триш информирует, у нас хороший уровень. Поехали.

— Каждое утро жена первым делом…

— Извините, небольшая накладка. Еще разок.

— Каждое утро жена первым делом узнает из газеты свою судьбу. Приходит худосочный выпуск «Нью-Йорк таймс» — газеты, у которой, увы, нет штатного астролога, но…

— …Увы, нет штатного астролога, но Бет вполне довольствуется последним разделом…

В час пик на Первой авеню стояла огромная пробка. Голос Тома звучал странно и одновременно смешно из восьми динамиков сразу. Когда муж выступал по радио, «р» у него дрожало и вибрировало — на венгерский манер, считала Бет. В лучшие времена раскатистое «р» коробило раздражающей манерностью, теперь же здесь слышалась издевка. Бет стиснула руль, и клокотавший у нее внутри гнев сменился ледяным холодом. Как вообще он смеет? Том ни словом не обмолвился о написанном тексте. На передачу Бет наткнулась случайно, пока искала, где передают новости.

— Томас Дженвей ведет творческие семинары для начинающих писателей в Вашингтонском университете. Его репортажи регулярно выходят на радиостанции «KUOW», дочерней станции Национального радио в…

Бет ткнула кнопку «Power» — хотелось заткнуть трескотню ведущего.

Том ничего — совсем ничего! — не знает о компании «НайдиДом», даже не ориентируется на сайте. Ему невдомек, как формируются доходы, а он зудит, безграмотно и самодовольно, со своим проклятым раскатистым «р», о «перррерррасходе». Просто невыносимо! Свифт? Поуп? Крах «Компании Южных морей»[67]? Черт побери! А приплести сюда Бет и ее опцион? Унизительное снисхождение, проявление немыслимой напыщенности. В онлайновом мире Том смыслит не больше, чем в молекулярной физике. Его волнуют одни идиотские викторианские романы и еще более идиотские книжонки о Второй мировой, и тем не менее ему, черт дери, хватает наглости высказывать по радио свое жалкое мнение о журнале «Новая экономика» и фирме, где Бет ежедневно бьется, только бы удержаться на плаву. Боже, ведь многие слушают передачу «Все учтено»! И как Бет покажется на глаза девятому этажу? «Моя жена Бет»! Черт, превратил ее в подопытного кролика. Роберт мог слышать? А Лиза? А Стив? От последней мысли Бет затошнило.

Не сворачивая налево, на улицу Гейлер, Бет поехала дальше по Квин-Энн-авеню с единственной целью — гнать и гнать машину вперед. Женщина пыталась хотя бы отчасти восстановить обычное равновесие. Лишь когда Фримонтский мост остался позади и автомобиль пополз вверх по склону Финни Ридж, она более-менее пришла в себя.

Том по природе своей не мог действовать со злым умыслом. Он в принципе не умеет замышлять ничего дурного, слишком погруженный в свои книги и считающий себя проницательным, поскольку усердно постигает события в романах. На самом деле Том абсолютно слеп, ему бы собака-поводырь не помешала. Он даже не виноват, обижая Бет — вот как сейчас. Осуждать мужа за подобные выходки: все равно что бранить котенка, спутавшего клубок ниток. Том безнадежно наивен. А когда-то Бет казалось, будто он необычайно умен.

Значит, подумала женщина, век живи, век, ко всем чертям, учись.

Когда через полчаса Бет вернулась домой, Том и Финн бегали по гостиной на четвереньках, рыча и лая друг на друга.

Том поднялся, поцеловал жену.

— Как день прошел, милая?

— Прекрасно, — ответила она.

Чик присматривался к американским мужчинам, он не желал отличаться от них, стремясь слиться с толпой. Большинство модных парней его возраста придерживались одного стиля: бритые — на голове только пушок, с аккуратными усиками, и многие — с золотым кольцом в одном ухе.

Чик начал отращивать усы и заплатил десять долларов парикмахеру, обрившему ему голову. Денег, конечно, жаль, но стрижка Чику понравилась. Случайно заметил свое отражение в витрине магазина — почти американец, хотя еще не одну неделю придется терпеливо ждать, пока усы станут такими пышными и мягкими, как он хотел.