Вдруг он увидел, что все присутствующие повскакивали со своих мест и встали навытяжку, повернув головы к двери. Даже омоновец ослабил свою хватку, и Муса, освободив руку, сумел стереть кровь с глаз.

В дверях стоял невысокий пожилой человек в генеральской форме.

Муса вышел из гостиницы примерно через час. Генерал Петров, подробно допросив его и выяснив, откуда ему знакомо его имя и что он знает о связях с Рустамом, отпустил Мусу на все четыре стороны. Допрос происходил в отдельной комнате, так что их никто не слышал.

Спрашивал Петров и про Аничкина. И, увидев, как по лицу чеченца пробежала гримаса, генерал тонко улыбнулся…

На прощанье Петров вручил ему свою визитную карточку, наказав «звонить в случае чего».

Муса ехал и думал о том, что теперь именно ему придется мстить за смерть, вернее, за убийство брата. Причем сделать это он должен был как можно скорее, чтобы убийцу не успели арестовать.

Муса вздохнул. Он с гораздо большей охотой предоставил бы право вершить правосудие милиции. Но по чеченским законам он обязан был взяться за оружие и истребить врага. Тем более Муса не мог и оправдаться тем, что не знает убийцу.

С другой стороны, общение со следователем заставило его вспомнить и о том, что все-таки он родился не где-нибудь, а в стране, где обид не прощают. Его избили, унизили, растоптали. И хоть Мусе и удалось избежать гораздо худших последствий, которые могли бы наступить, не появись генерал Петров в гостиничном номере, душа его горела огнем.

Когда он пришел домой, жена ужаснулась, увидев разбитое лицо, и прошептала:

— Брат приехал.

У Мусы голова пошла кругом. Утром смерть Рустама, и вот теперь опять брат…

Это был Салман — один из братьев Мажидовых, который работал прокурором Кызылкалинской области Чечни. Муса и Салман обнялись, поцеловались. Они не виделись довольно давно, но Муса сразу почувствовал, что приехал брат не с радостными вестями.

— Неделю назад убили Ахмеда и Эльдара.

Муса немного помолчал, а потом, глядя в сторону, проговорил:

— Сегодня утром застрелили Рустама.

Салман вздрогнул:

— Да, опасная работа у него была. Но его смерть хоть чем-то оправдана. А Эльдар и Ахмед просто по улице шли. Проезжал БТР, очередь из пулемета — и все. И ищи ветра в поле. Многие сейчас так в Чечне погибают…

Салман скоро ушел: он прилетел всего на полдня в составе какой-то делегации. На прощанье сказал Мусе:

— Я прокурор и поэтому не могу взять в руки оружие. Но ведь кто-то должен отомстить за кровь наших братьев?

Да, кроме Мусы, это сделать было просто не кому.

Самое главное, что он теперь полностью осознавал это. Он хотел мстить всем и каждому — Аничкину, тому бандиту-следователю, Президенту России, каждому солдату федеральных войск… Всем русским, которые отныне стали его врагами…

Но прежде всего он должен был найти Аничкина. По двум причинам — тот должен был ответить за смерть Рустама, и еще у него (говорил Рустам) было какое-то страшное оружие вроде атомной бомбы. Это оружие должно было попасть в руки Мусы. И вот тогда он закончит дело брата. Отомстит не только за смерть Рустама, Ахмеда и Эльдара. Каждая капля крови погибших чеченцев будет смыта. И каждая смерть будет отплачена.

Несколько часов Аничкин бесцельно мотался по городу. Жутко болела голова, видимо, у него было небольшое сотрясение мозга. Кроме того, рана на руке время от времени начинала кровоточить. Ведя машину, он то и дело раздражал ее. Однако в больницу он обратиться не мог. Зная структуру сохранившейся с советских времен системы тотального присутствия секретных агентов, Аничкин мог с уверенностью предположить, что в главном здании (если его уже ищут, а в этом он почти не сомневался) о нем узнают максимум через час. И тогда вычислить его будет не так уж сложно.

Не мог Аничкин появиться и дома. Скорее всего, и там уже была засада. Вот и приходилось ему совершенно без всякой цели мотаться по городу, что было тоже крайне небезопасно.

Хорошо еще, что нет Тани, за границей она, в Швейцарии. А то наверняка перепугалась бы, если бы сейчас в их квартиру ворвались молодчики из спецподразделения ФСБ. Хотя у тех может хватить ума дождаться его и во дворе, где-нибудь на скамеечке, делая вид, что газеты читают.

Скорее всего, так и будет. Все-таки тесть его был в прошлом ответственным совминовским работником. А кроме того, он наверняка входил и в состав верхушки Стратегического управления. Да, они будут ждать во дворе.

Однако надо было что-то делать. Не мог же он до бесконечности ездить по Москве. Не пора ли выехать из города? В тот же Обнинск, где полно родственников и знакомых? Нет, нельзя подвергать такому риску людей… Впрочем, вряд ли удастся добраться до Обнинска: перехватят по дороге.

И потом, нужно было придумать, как оправдать это тройное убийство, которое он совершил утром в гостинице. Убийство есть убийство, и никакими ядерными чемоданчиками здесь не прикроешься. К тому же теперь ему не поможет уже даже эта пресловутая серебристая карточка, не говоря уже о полковничьих звездочках на погонах. Петров сделает все, чтобы засадить его на полную катушку.

Володя уже шестой раз огибал Садовое кольцо. Он подозревал, что только из-за огромного количества машин его и не задерживают. Ну как выхватить машину из третьего ряда, когда она находится в непрерывном потоке автомобилей?..

Если бы Мажидов был жив, Володя мог бы предъявить его в качестве свидетеля. Не соучастника, а именно свидетеля. С чеченца спрос другой — как его ни называй, хоть сепаратистом, хоть бандитом, у него своя, осознанная и, кстати, в достаточной мере оправданная цель: он защищает свою землю.

С Петровым и компанией все по-другому. Ради своих преступных планов они готовы поставить под угрозу жизни людей, раскрыть государственные секреты, даже развязать войну.

И первой жертвой должен был стать он, Володя Аничкин, которого они хотели подставить как неопытного дурачка.

Все-таки странно, неужели его тесть, Смирнов, не знает об этой операции? Но почему же тогда он позволяет так обойтись с мужем своей дочери?

А с другой стороны, кто знает, может быть, они и под Смирнова роют. С них станется…

Володя притормозил на минутку у лотка, где продавали пирожки. Он вдруг вспомнил, что с утра почти ничего не ел. Проглотив несколько пирожков, сразу почувствовал себя лучше.

Как же доказать, что эти убийства были оправданы? Его рассуждениям о ядерных чемоданчиках никто не поверит — это ясно с самого начала. К тому же они будут теперь усиленно охранять государственную тайну.

Аничкину нужен был человек, который бы знал о связях Мажидова, о том, что он хотел получить «Самумы», и о вчерашней встрече.

Погоди-ка… Вчера рядом с Мажидовым сидел какой-то человек. Судя по тому, что они были очень похожи, это был его брат. Вот кто может быть свидетелем. И его надо во что бы то ни стало найти.

Как это сделать? О, для полковника службы безопасности это не вопрос.

Конечно, Петрову доложат о том, что он обращался в Центральное адресное бюро. И тот сразу поймет, зачем Аничкину понадобился адрес брата Мажидова. Поэтому надо было спешить.

Увидев на пороге своей квартиры Аничкина, Муса Мажидов был ошеломлен. Еще бы, убийца брата пришел сам прямо к нему в руки.

Муса молча кивнул на дверь своей комнаты.

Аничкину понятны были мысли Мусы. Конечно, он уже сообразил, кто именно убил его брата. И теперь, каким бы он добропорядочным ни был, чеченская кровь должна была взять свое: он обязан отомстить Аничкину.

Поэтому, войдя в комнату, Аничкин без лишних слов достал свой пистолет и направил его на Мусу.

— Мне терять нечего. Все, что мог, я уже сделал. Атомные бомбы не попали в руки твоего брата, хотя для этого пришлось его убить. Пойми, Муса, он защищал свою страну, а я — свою. И поэтому, когда у нас за спиной целый народ, никакой пощады быть не может.