Ермаков, который в этих делах тоже был отнюдь не кроликом, понял, куда клонит генерал… Его вербовали! Просто и банально. Как солдата-салагу в учебном центре. Важно не то, что говорилось, а — как говорилось. Вокруг слов витала магия, которой удав ломает волю кролика.

— Рано или поздно тебе придется решить, к кому примкнуть. Если поздно — плохо. Придется просить. Сейчас тебе самому протягивают руку. Это выигрышное положение. И тебе нет смысла отказываться от взаимовыгодного сотрудничества. Думаю, ты прекрасно понял?

Петля затянулась. Сдавленная тушка кролика медленно приближалась к пасти удава. От пленника уже ничего не зависело.

Ермакову претило, что его пытались сделать пешкой, мелким стукачком. Но ему прозрачно давали понять, как он уязвим. Его тайный бизнес, хоть и приносил пользу делу, самого Анатолия подставлял. Он переступил черту, за которой начинаются совсем другие правила игры.

— Вы предлагаете мне работать на Корсакова? — спросил Ермаков, внутренне напрягаясь.

— Ты человек Степанова? — ответил вопросом на вопрос Полуяхтов.

— То есть?

— Ты служишь в ФСК. Степанов — директор ФСК. Вопрос: ты являешься человеком Степанова? Ты входишь в его команду?

— Нет.

— Ты получил ответ на свой вопрос.

— Я бы хотел знать поточнее.

— Анатолий, ты опытный человек. Не мне тебе говорить, что некоторые ответы должны оставаться за кадром. Но поскольку мы, смею надеяться, друзья, постараюсь намекнуть. — Полуяхтов помахал над тарелкой, отгоняя мошкару. — Я представляю людей, которым небезразлична судьба родины. И предлагаю тебе стать не секретным сотрудником службы безопасности президента, как ты подумал, а нашим другом. Мы служим в разных ведомствах, не все из нас носят погоны. Но мы единомышленники. Вот и все, больше пока сказать не могу.

Больше в тот день они к этому вопросу не возвращались, болтали о пустяках.

Полуяхтов не стал давить на Ермакова. Позволил несколько недель привыкнуть к новым отношениям. Потом позвонил и предложил встретиться на конспиративной квартире. Ермаков оценил, что с него не потребовали расписки о сотрудничестве. Хотя у Ермакова в памяти всплыл анекдот, который ему рассказал один специалист по вербовке. Ловит мужик такси, останавливается машина. «— Такси? — Такси! — А почему без шашечек? — А тебе ехать надо или шашечки?» Так что расписки не всегда нужны. А может, отношения у них действительно были особые, не как у обычного агента с хозяевами. Чем черт не шутит, может, это действительно была секретная команда доброжелателей родины? Но с другой стороны, стоит ли этот геморрой свеч?

— У нас большие проблемы в Чечне, — начал Полуяхтов. Наши мудрецы притащили туда Дудаева. Теперь и сами жалеют. Кое-кто нашептывает туловищу, что неплохо бы теперь туда ввести войска.

— Какие, на хрен, войска? Пашка все развалил, — воскликнул Ермаков. — У нас в округе офицеры ходят часовыми и кочегарки топят. Забыли, когда на стрельбы последний раз ездили. И этот округ не самый захудалый. А что творится на периферии!

— Война будет катастрофой. Но толстозадых не переубедишь. И Пашка, если рогом упрется, может дров наломать. Поэтому их надо опередить.

— Что вы предлагаете?

— У меня есть в Чечне хорошие знакомые. Они горят желанием сами разобраться с Дудаевым. Люди хорошие, проверенные. Я тебя с ними познакомлю. Помоги им чем можешь.

Ермакову больше ничего не пришлось объяснять. Дудаева хотели сместить руками его земляков. Чтобы со стороны это выглядело как внутричеченские разборки. Но после во главе республики должен был встать промосковский лидер.

Чем помогать, тоже понятно: оружием, специалистами. Ермаков стал прикидывать, как все получше обставить, кому поручить.

— И еще: надо что-то с Пашкой делать, — произнес Полуяхтов. — А то он армию угробит.

— Уже угробил.

— Что ты слышал про сорок пятый полк?

— Личная гвардия Паши. Специалисты высшей пробы.

— Насколько они опасны?

— В смысле? — Анатолий внимательно посмотрел на генерала. Тот ничего не ответил. — Как профессионалы опасны. Но ребята в принципе хорошие.

— Нет такой должности — «хороший парень». Они пойдут с Ткачевым до конца, если что?

— Да.

«К чему он клонит? — удивленно подумал Анатолий. — Пока Ткачев в силе, он не даст тронуть личную гвардию. А Ткачев сидит крепко. Он личный друг президента России, и вряд ли у службы безопасности, пусть и завербовавшей команду единомышленников, хватит силенок свалить министра».

— С кем ты сотрудничаешь в «Столичной молодежи»? — Полуяхтов сменил тему разговора.

— С Белугиным. С Тинкиным.

— Ясно. Но не пора ли наладить связи и с другими газетами? И не забывай про конспирацию.

— Обижаете, Иннокентий Тимофеевич.

— Может, и обижаю. Но, по-моему, уже каждая собака знает, что ты в «Столичную молодежь» бегаешь. Нехорошо это. Непрофессионально.

«Он еще мне выговаривать будет», — разозлился Ермаков. Он вдруг увидел, что тонкая шея Полуяхтова, выглядывавшая из расстегнутого ворота сорочки, похожа на ножку поганки. Захотелось рубануть по ней.

— Будет обидно, если слух о твоих связях с газетой просочится, — объяснил генерал. — Это может помешать твоему назначению.

— Какому назначению? — заинтересовался Ермаков.

— Через год-полтора уйдет на пенсию зам Брайчука. Ты знаешь, о ком я говорю?

Ермаков кивнул. Того зама звали Дедом. О том, что он вот-вот уйдет на пенсию, говорили давно. Но Дед уходить не хотел, хотя контрразведчики шутили, что он чистит пистолет, подаренный еще Дзержинским.

Выгнать Деда мешали две причины: его интриганский опыт и друзья-ученики, занимавшие влиятельные посты. Тем не менее не вечно же Деду служить. Правда, к его месту присматривались многие.

— Есть мнение, что ты прекрасно подходишь для этой должности, — сказал Полуяхтов.

Анатолий почувствовал расположение к нему, хотя и понимал, что «мнение» не более чем кость, показанная издалека. Слишком много претендентов на любое генеральское кресло.

Это только штатским кажется, что между полковником и генералом всего одна ступень. На самом деле это не ступень, а пропасть. Генералы — особая каста. Чтобы попасть в нее, мало служебного рвения, помноженного на талант. Нужны удача и связи.

Брайчук, конечно, поддержал бы назначение Ермакова замом. Но в этом вопросе от него зависело мало. Приказы о генеральских званиях, как и браки, утверждались на небесах.

«Что это обещание? — рассуждал Ермаков. — Пустой звук. Завтра о нем забудут. Тем более когда еще Дед уйдет на пенсию? Да он всех нас пересидит. Пустая затея. Даже не надейся, Анатолий. Тебя хотят купить как мальчишку. Хм… Контр-адмирал Ермаков… Звучит».

И вот теперь, спустя почти восемь лет после того разговора, контр-адмирал Анатолий Борисович Ермаков сидел в мягком кресле и перелистывал дела людей с оперативными псевдонимами Кузнец и Сторож.

Смутные времена, как и предсказывал Полуяхтов, закончились. Новые горизонты, которые открылись перед Анатолием, обещали сказочные перспективы.

Контр-адмирал Ермаков, заместитель начальника Управления по Центральному военному округу, чувствовал себя абсолютно счастливым.

«Пора звонить Полуяхтову», — подумал Анатолий и снял трубку телефона.

Смерть Вощевоза потрясла Гольцова и Михальского. Первым порывом Георгия было поехать в Сергиев Посад и проведать Ольгу. Но, подумав, он сдержался. Решил: «Вряд ли им про нее известно. Но если за нами наблюдают, то мы можем ее выдать. Так же как подставили Вощевоза». Чтобы предупредить Ольгу об опасности, надо выбрать момент и тщательно подготовиться.

Георгий ни на секунду не поверил версии о несчастном случае. Такие люди случайно не гибнут. И криминальные разборки вокруг рынка ни при чем. Из-за них просто срезают автоматной очередью или взрывают в автомобиле. Гольцов только теперь по-настоящему осознал, насколько подлы люди, стоящие за смертью Белугина, а теперь и Вощевоза. За семь лет они не растворились, а, скорее всего, даже нарастили силу. «Тем лучше и тем хуже, — думал Георгий. — Они действуют, — значит, их можно найти. Но драка будет кровавой. Эх, Саня, Саня. Прости нас».