Слон!!!

Это был слон!

Серый, устрашающе огромный, с желтыми заскорузлыми бивнями и лопушистыми ушами, с хоботом! И вместе с тем – весь какой-то обыденный, покрытый желтоватой пылью. На спине животного было укреплено нечто вроде беседки, в которой сидело двое смуглых парней в сверкающих касках… в шлемах? Один был голый по пояс, на втором имелись какие-то латы, похожие на древний римский доспех – лорика сегментата.

Кто эти люди? Циркачи? Каскадеры? А, может быть, здесь просто снимают очередной фильм? Тогда где камера? Где режиссер, осветители, ассистенты, актеры наконец? Где?

– Никогда не видел слона? – спросил подошедший Ингульф. – А я видел, и не один раз. Вообще-то, справиться с ними довольно просто – надо лишь создать панику, и это чудище запросто потопчет своих. Так когда-то поступил Вульфард, хевдинг асдингов. Местные римляне бросили на него слонов… Собаки! Ведь сами же сначала и позвали, их правитель Бонифаций пригласил нас, вандалов. А так же еще и аланов. Сам император признал нас! И вот, послали слонов – думали нанести удар, подло, исподтишка…

Александр удивленно посмотрел на подростка: тот что-то слишком уж разговорился. Правда, все не по делу – хевдинги, вандалы, император. Мания величия у пацана?

Или… или все так, как он говорит? Ингульф – действительно вандал, юный воин, угодивший в плен? Тогда что же, выходит, старик антиквар прав?! Быть такого не может, потому что не может быть никогда! Скорее, они все тут сбрендили. Придурки.

– Ты, кажется, говорил про какой-то постоялый двор, хевдинг? – негромко напомнил Ингульф. – Мол, у тебя там знакомый хозяин. Так, может, у него найдется для нас кувшин воды и какая-нибудь пища?

– Ты прав, дружище, – Саша отвлекся от нахлынувших мыслей. – Я бы тоже сейчас чего-нибудь съел. И выпил. Боюсь только, знакомых мне здесь не найти. Все так изменилось… Эй, месье Бади, что вы на это скажете?

– Насчет чего?

– Насчет поесть и выпить. Можно ли нам рассчитывать на какую-то благотворительность? Нет? Так я и думал. Тогда надо что-нибудь продать на местном блошином рынке… А что мы можем продать? Ты что смеешься, Ингульф? Вот твое копье и продадим… и мое. Оба наконечника. Ну-ка, месье Бади, оцените опытным взглядом – сколько за них дадут?

– Сколько? – антиквар недоуменно скривился. – Вообще-то это хорошая бронза…

– По пять евро за штуку дадут? Ну хотя бы – по три? Или что тут у них… нет, не евро – динары. Ну, что встали? Пошли поищем толкучку.

Рынок нашелся быстро, первый же водонос тут же указал дорогу. Торговали там всем – какими-то горшками, кувшинами, золотыми и серебряными блюдами, украшениями, самой разнообразной едой… странно, но ворованных мобильников нигде видно не было. Опасались полиции?

Отыскав антикварно-оружейный ряд – римские мечи, круглые и овальные щиты, шлемы, доспехи, – Саша предложил торговцу наконечники копий. Вот ведь, хорошо, что не выкинули их, заткнули за пояса в надежде – авось пригодятся. Пригодились.

Торговец – тучный кривоносый араб или бербер – поначалу скривился и показал один палец. Александр не очень-то любил торговаться, да и не умел, честно сказать… А вот Ингульфу, похоже, это дело нравилось. Он и вступил, сразу показав обе пятерни – десять.

– Децим? – торговец презрительно сплюнул. – Так они же старые, эти ваши наконечники, к тому же – медные, мягкие… Никто такое оружие не купит!

– И вовсе они не медные, – усмехнулся юный вандал. – Бронза! Очень хорошая закаленная бронза.

– Ну, бронза. Было бы железо – был бы и разговор.

– И просим мы немного – всего восемь денариев. Маленьких серебряных денариев…

– Уйди с моих глаз, парень!

– Ну, хорошо – семь.

– Три! И ни монетки больше!

Согласились на четырех – и на эту сумму, в пересчете на еду, оказавшейся не такой уж и маленькой, начали шиковать в ближайшей таверне, накупив жаренной на вертеле рыбы, каких-то пирожков, сильно перченное мясо, овощи, три… нет, потом – и четыре – кувшина вина, очень даже неплохого вина, терпкого, красного, чем-то напоминающего очень хорошее бордо урожая девяносто восьмого года.

Насытившись, Саша наконец-то осмотрелся по сторонам: кроме трех беглецов, в небольшом полуподвальчике, уютном, прохладном и неожиданно чистом, находилось еще с десяток человек, по виду – весьма колоритных личностей, матросов или даже актеров. Кто-то был в сандалиях, кто-то бос, кто-то – в длинных футболках без всякой рекламы, типа древних туник, а кто и в жилетках из козьих шкур, наброшенных прямо на голое тело. А сколько было украшений! Браслеты, цепочки, серьги! Чернобородые, горбоносые, смуглые, обладатели всех этих сокровищ чем-то напоминали пиратов. Им еще б песню спеть.

– Йо-хо-хо! И бутылка рому!

– Ну? – сыто рыгнул Ингульф. – Как вам здесь нравится? Мне – так очень. Так бы никуда и не уходил.

Александр ухмыльнулся:

– Ага, не уходил… А деньги? Копья мы проели, и дальше что? Вообще, не знал, что здесь ходят такие антикварные монетки. Надо было б хоть одну оставить, на сувенир, как вы считаете, месье Бади?

Антиквар ничего не ответил, лишь хмуро отмахнулся. И что он все хмурится? Будто даже не рад.

– Сидели бы себе спокойно на вилле, – наклонив голову, тихо пробормотал старик. – Ну, раз не вышло, надо искать другое убежище…

– Убежище? – Саша поднял глаза. – О чем вы говорите, месье Бади? Уже не хотите возвращаться в свой Сус?

Антиквар устало прищурил глаза:

– Я уже устал вам говорить, Александр, – этот мир не наш. Мы в нем – незваные гости. И было бы лучше получить хоть какое-то прибежище… Монастырь!!! Вовсе не худший вариант!

Александр обернулся, перехватив устремленный куда-то взгляд старика. В таверну как раз вошли какие-то люди в длинных черных хламидах, многие – седобородые, с покрытыми морщинами лицами. Двое – явные берберы, остальные – явно европейского облика, ну разве что слишком уж смуглые.

Так и сам Саша, и Ингульф, да и месье Бади тоже, как-никак, загорели, не слишком-то отличаясь от местных!

– Патер ностер! – перед началом скромной трапезы вошедшие громко читали молитвы.

Антиквар оказался прав – монахи!

Вот, помолившись, уселись.

– Да поможет вам Иисус, – обернулся к странникам месье Бади. – Далеко ли держите путь?

– Идем на юг, в пустынь к Ливийским болотам, – вежливо и важно отозвался благообразный старик, крепкий, плечистый, с окладистой седой бородою. – Здесь много сторонников Ария, а мы… мы ревнители истинной веры.

– И мы тоже признаем единосущную Троицу! – обрадованно проговорил антиквар. – Ищем пристанища, где можно было бы спокойно собраться с мыслями, помолиться в тиши…

– А вы кто такие, позвольте узнать? – монах прищурил глаза, неожиданно светлые, серые или голубые.

– Мы? Тоже странники. Философы. – Месье Бади улыбнулся как можно приветливее.

– Ты – может быть, и философ, мил человек, – улыбнулся монах, похоже, он был в своей братии главным – остальные держались скромно и в разговор не вступали. – А вот твои друзья, не в обиду будет сказано… Впрочем, зачем обижать подозрениями добрых людей? Если вы хотите пойти с нами – что ж, пусть так, возражать не станем. Но имейте в виду, пустынь это не таверна с веселыми девками, а место для служения Господу. Там надобно молиться и работать. Работать, для того, чтобы выжить, – а это даже в оазисе тяжкий труд. Вы готовы к нему?

– Готовы, готовы, отче! – к большому удивлению Саши и Ингульфа, антиквар умильно сложил руки на груди и чуть было не разрыдался. – Наконец-то! Наконец-то мы обретем пристанище в этом злобном и неуютном мире. Пристанище среди святой братии – молиться и работать в тиши, что может быть лучше? Отче! Как я рад, что повстречал вас… Нет, это вовсе не случайная встреча, а провидения Божие! Да-да, именно так! О, отче…

– Меня зовут отец Филарет, – монах улыбнулся, показав крепкие зубы, и пристально оглядел Ингульфа и Сашу. – Я вижу, вам досталось. Вы тоже хотите пойти с нами в обитель, как ваш сотоварищ?