Ох, скорей бы отсюда выбраться! Черт… надо тогда еще было бежать, сразу, сбросил бы мешок, нырнул в толпу, уж как-нибудь добрался бы до более цивилизованных мест, с туристами, с полицейскими, с такси… Да, наверное, и надо было бы рвануть… Да вот, понадеялся, что здесь все удачнее выйдет. Ладно… Теперь уж, ежели появится удобный момент, так уж обязательно!

Снаружи вдруг скрипнул засов, ворота открылись, впустив солнечный свет и чистый, пусть даже и довольно жаркий, воздух.

Двое дюжих носильщиков внесли на длинной палке дымящийся чан – похлебку, что ли… Впереди шагали еще двое парней, с острогами… или нет – с короткими копьями! Да-да, именно так, вот до чего дошло уже! Этими самыми копьями они отгоняли бросившуюся было к пище толпу…

Вот, наконец, поставили… Нет, это была вовсе не похлебка. Какие-то овощи… вареная – небольшими кочанами – капуста, брюква, еще что-то подобное… Пахло, между прочим – гнилью, ну, на запах здешние обитатели не обращали никакого внимания, сами-то тоже не благоухали.

Один из парней выпрямился и что-то громко сказал… Узники жалобно и вместе с тем, нетерпеливо уставились на Александра. Ага… теперь, похоже, он был тут главным. Ну да, все как в игре – кто на Питере хозяин? или там – «Царь горы».

Подойдя к чану, молодой человек выбрал брюквину почище, то же самое сделал и Ингульф… ну а затем настала очередь и всех остальных, нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу отщепенцев. Коренастый, кстати, подошел к раздаче самым последним… да-а… вот уж поистине – побежденный плачет!

Обеда узники не дождались, да и был бы ли здесь обед? Скорее всего, что нет. Просто вошли какие-то молодые люди с острогами… нет, наверное, все-таки лучше было бы говорить – с копьями, именно так – с короткими копьями, Александр уже этому не удивлялся, и все гадал – что за странный город? На побережье, с римскими достопримечательностями, но почему-то без туристов, без указателей, вывесок. Действительно, в высшей степени странное место.

Не особенно церемонясь, парни с копьями выгнали всех на улицу, под навес, пристроенный с дальней стороны сарая. Там же, рядом, располагалось что-то похожее на древнюю кузницу – какие иногда показывали туристам – все, как положено: меха, горн, наковальня, молоты-кувалды-щипцы – и дюжий, до самых глаз заросший кудлатой бородищей кузнец в кожаном, местами прожженном искрами фартуке. Рядом с наковальней, на широкой скамье, лежали цепи, по мнению Саши, антураж здесь совершенно излишний – ведь туристов-то все равно нигде видно не было. Так, может, придут еще?

При подходе узников, рядом с кузнецом возникли двое амбалов, тут же схвативших первого подвернувшегося под руки мужика – им, кстати, оказался лысый. Схватили, подтащили к наковальне, кузнец махнул молотом… оп! И прямо на глазах у Александра лысого заковали в цепи!

– Э!Э! Вы что творите-то?! Что за глупые шутки?

Острые копья тут же уперлись в бока, и молодой человек понял – никто тут и не собирался шутить, даже не думал. Все делалось на полном серьезе, взаправду, и даже как-то буднично, словно бы и кузнец этот, и его дюжие помощнички, и охрана занимались насквозь – до рутины – привычным делом.

Сковали и Сашу – и довольно ловко, молодой человек и глазом моргнуть не успел. Заковали и грубо подтолкнули к навесу. Следом за ним тут же оказался Ингульф, парнишка звякнул цепями, неожиданно улыбнулся и ободряюще подмигнул – мол, ничего, бывало и хуже. Ну, бывало, конечно… Но чтоб вот так!

Ага… там, под навесом были и женщины, полуголые, без всяких оков, они испуганно жались к глинобитной стене. Никто ни с кем не разговаривал, все стояли понуро и молча. Александр исподволь осматривался – все те же беленые домики, крепостная стена, море, римский амфитеатр вдали… и небо. Огромное, светло-синее, словно потертые джинсы, небо. Оно тоже было неправильным, это небо, слишком уж чистое – ни силуэта какой-нибудь телефонной вышки вдали, ни небоскребов, ни даже инверсионных самолетных дымков – а ведь они должны быть, аэропорт совсем рядом. Ничего этого не было, и Саша начал уже подумывать, что его отнесло куда-то намного дальше, наверное, ближе к Бизерте… но – суда? Почему в море не видно судов? Нет, не этих рыбацких лодочек с белеющими парусами, а красивых пассажирских лайнеров, прогулочных теплоходов, каких-нибудь грузовозов, танкеров… Нет! Одни лодки!

И шмыгавшие взад-вперед людишки – похоже, здесь где-то рядом, вот, буквально за углом, располагался восточный базар, уж точно – судя по шуму. Людишки несли на плечах какие-то увесистые тюки, такие же тюки были навьючены на небольших осликов, кое-кто толкал перед собой небольшие тележки, груженные… да всем подряд груженные: глиняные горшки и кувшины, сырцовые кирпичи, какие-то тростниковые кипы…

Весь этот довольно шумливый народец одет был традиционно – в длинные развевающиеся хламиды, а кто и вообще – почти голый, лишь чресла прикрывали белые куски ткани. И никаких джинсов, шорт, маек. Наручных часов и мобильников Александр тоже что-то не заметил. Может – это фундаменталисты? Живут своей закрытой общиной под владычеством какого-нибудь муллы и в ус себе не дуют! Что им до прогресса? Однако, с другой стороны, такие вот общины, наверное, больше характерны для Ливии, а уж никак не для европеизированного Туниса, тем более – на кишащем туристами побережье!

Подумав, Саша решил для себя так – громко обратиться по-английски и по-французски к первому же человеку в джинсах, шортах или в майке с рекламой, в общем, к тому, у кого имелся бы хоть какой-то признак цивилизации. Пока молодой человек ничего подобного не видел, хотя внимательно за всеми проходящими наблюдал. А таковых уже столпилось много – именно у самого навеса. Кое-кто даже был в богато расшитых блестящими узорами одеждах, роскошных сандалиях, сверкающих драгоценными камнями, с цепочками, с золотыми браслетами на руках. Некоторых даже принесли слуги в красивых носилках-портшезах… экзотика, мать их за ногу!

Ага! Вот появился какой-то плюгавенький человечек, чем-то похожий на гнома из волшебной сказки (впрочем, тут все напоминало волшебную сказку). С непропорционально большой головой и большими оттопыренными ушами, он казался бы смешным, если б не тонкие, кривившиеся в нехорошей усмешке губы, и не глаза – мутно-карие, презрительно смотрящие, казалось, сквозь людей. Длинная белая накидка с короткими широкими рукавами была гному явно великовата, грязные полы ее волочились по земле.

– Ишшь! – коротко кивнув в ответ на поклон охранников, гном повернулся к любопытным и обвел всех пленников широким жестом – мол, чем богаты, тем и рады!

Толпившиеся у навеса людишки оживились, загалдели, кто-то уже схватил гнома за рукав, указал под навесом на кого-то из женщин… Эта оказалась совсем юная девушка, довольно – но не настолько, как местные – смуглая, однако с длинными рыжеватыми волосами, одетая во что-то напоминающее дырявый картофельный мешок с прорезями для рук и головы.

По знаку гнома – судя по всему, именно он и был сейчас здесь за главного – парни вытащили девчонку из толпы пленников и, ничтоже сумняшеся, сорвали одежду. Девушка не реагировал никак… лишь закрыла глаза.

– Хош, – гном с улыбкой погладил ее по бедру. – Хош!

Подошедший к девушке тип – похотливого вида старик с вздувшимися на узловатых руках венами – деловито осмотрел пленницу, придирчиво, словно новобранца на медосмотре. Безо всяких эмоций потрогал грудь, потом велел девчонке нагнуться, похлопал по ягодицам, заставил попрыгать, расставить ноги – заглянул и в лоно, даже пошарил там рукой.

Ой, до чего ж было мерзко на все это смотреть!

– Хош? – с гнусной ухмылкой осведомился у похотливца гном. И, растопырив пальцы, добавил что-то еще…

Да ведь ее продают, – наконец-то дошло до Саши. Нас всех здесь продают, вот что! И этих несчастных женщин, и коренастого, и Ингульфа и… и его самого тоже! Рынок рабов! Молодой человек слыхал, конечно, что в Африке такие есть… и не только в Африке… но чтоб прямо вот так, на побережье? Возмутительная наглость, куда только соответствующие органы смотрят? Такое впечатление, что – туда же, куда и этот мерзкий старик – между ног несчастной пленницы.