— Этот таэс, — сказало оно, не дожидаясь вопроса, — позволяет вернуть мне способность логически мыслить. Временно. Но я не могу его использовать сам, когда теряю способность логически мыслить, потому что теряю способность логически мыслить.
Тим с трудом сдержался от нервного смешка.
— Его можешь использовать ты, — продолжало чудище, — что даст мне возможность достигнуть Сейеса и вернуться в свой родной мир.
Тим всмотрелся в предмет еще раз.
— И как его использовать?
— Надо повернуть его части навстречу друг другу, при этом направив на меня воображаемое продолжение оси вращения. Но только с солнечной стороны.
Тим моргнул и наклонил голову.
— Э… — сказал он, — не понял.
— Смотри.
Тим даже вздрогнуть не успел — за долю секунды чудище выхватило «тарелку» у него из рук, зажало его между двух ластов (Тим даже головой мотнул — он не успел заметить, когда у его собеседника появилась вторая конечность), подняло ласты на уровень лица Тима и резко их повернуло — словно ладони потерло. Тим опять помотал головой — в ушах что-то зашумело, а перед глазами с дикой скоростью пронеслись какие-то странные фигуры и символы.
— Вот так, — сказало чудище, убирая куда-то внутрь одну из конечностей и протягивая «тарелку» обратно. — Возьми.
Тим снова взял тяжеленный предмет, но брать его между ладоней даже и пытаться не стал — положил «тарелку» на землю и изо всей силы налег на верхнюю часть обеими руками, пытаясь ее провернуть. Попытки с третьей ему это удалось — верхняя «тарелка» стронулась с места и, с немалым усилием, провернулась на четверть оборота.
— Да, — сказало чудище, — так. Но надо направить на меня то продолжение оси вращения, которое вниз. По солнцу, понятно?
Тим поднял на него недоуменный взгляд: «По солнцу?.. А, понял! По часовой стрелке то есть?»
— Понял! — сказал он. — Направо, да? То есть с моей стороны направо, вот так. — Он сделал круг рукой.
— Да, — согласилось чудище, — и надо делать это быстрее. Я могу быть опасен, когда теряю способность логически мыслить.
«Ничего себе. — Тим даже присвистнул тихонько. — И насколько опасен? Силенок у него — о-го-го! — вон как решетки раскрошило. И шустрое, что твой электровеник. Еще и направить на него. Ну ни хрена себе».
— Ты понимаешь, что я эту… этот предмет поднимаю даже с трудом, не то что его быстро крутить? А поменьше и полегче его нельзя было сделать?
Чудище задумалось, но ненадолго.
— Можно. Было. Но тогда оно было бы менее прочно. Но сейчас уже нельзя.
— Почему? — спросил Тим, ему совершенно не улыбалось тащить эту тяжесть на себе хрен знает как далеко, да еще с перспективой быть разорванным на куски, если он не успеет вовремя и нужным образом ее использовать.
— Я убил человека-мага, который его сделал, — просто сказало чудище.
— Э… — сказал Тим, на время забыв о тяжести предмета, который держал в руках. — А… Хозяин — он знает?
— Нет. Хозяина нет два дня, он вернется завтра. А остальных волинов и всех, кто пытался мне помешать, я тоже убил.
От этой новости Тим ощутил только мстительное удовлетворение. «Так вам и надо, козлам, — подумал он мрачно. — Жаль только, что Руша Хем ему, похоже, не по зубам. Или что там у него вместо зубов». Стало понятно, почему ему так легко дался побег и почему никто не спешил превращать его в дауна — видимо, ждали распоряжения Хозяина.
— Я сделал так, чтобы он казался тебе легче, — сказало чудище. — Теперь ты пойдешь со мной?
Тим удивленно на него глянул, потом посмотрел на «тарелку». Она и в самом деле казалась намного легче, да что там казалась — она определенно стала легче раз в десять, не меньше. Теперь Тим мог запросто держать ее одной рукой, что он немедленно и попробовал сделать — получилось. Попробовал провернуть «тарелки» относительно друг друга — тоже получилось: хоть и с трудом, но их уже можно было провернуть руками. А вообще раз в этом Сейесе есть ворота, через которые сюда попадают такие страхолюдины, так там наверняка есть и маленькая дверца, через которую один подросток может попасть к себе домой.
— Да, — сказал Тим, разжимая руки, — я пойду с тобой. А память эта штука тебе тоже возвращает?
— Нет, — сказало чудище, слегка поворачиваясь и повторяя фокус с вылетающей конечностью. На этот раз на ласте лежали до боли знакомые Тиму квадратные листки местной бумаги. «Меня зовут Шаар Лам, это значит — „рожденный сегодня“», — успел прочитать Тим, прежде чем чудище спрятало конечность.
— Дневник, — сообщило чудище. — Задание, которое ты мне дал. Оно — моя память.
Тим обдумал эту новость и улыбнулся. Так вот оно что! Ну и подлянку, выходит, он этим уродам подкинул! «Во-от, — довольно подумал Тим. — Я ж говорил, что всем вам так покажу, что мало не покажется! Говорил?! Что, съели? Каз-злы!» Тим удовлетворенно вздохнул и поинтересовался:
— Значит, тебя зовут Шаар Лам?
— Нет. — Чудище переступило с ноги на ногу. — Это не мое имя. Я не хочу, чтобы ты меня им называл.
Тим пожал плечами: нет так нет.
— А как тебя зовут?
— Я не знаю. Можешь называть меня как тебе удобно, только не Шаар Лам.
Тим задумался.
— Ладно. Тогда я буду звать тебя Годзилла.
— Годзилла, — повторило чудище и развернулось, едва не зацепив Тима хвостом. — Понял. Иди за мной.
И зашагало десятиметровыми шагами в сторону леса, проломив по пути забор и, похоже, не обратив на это никакого внимания. Тим бросился следом:
— Эй… Ш… тьфу, Годзилла! Стой! Я не могу идти так быстро.
Чудище обернулось. Подождало, пока Тим подойдет поближе, а потом… что оно сделало потом, Тим не успел сообразить — просто его вдруг что-то плотно обхватило поперек груди, дернуло вверх, и не успел он даже вскрикнуть, как уже сидел верхом на высоте трех метров над землей. Ладно еще, «тарелку» не выронил. Ноги и «пятую точку» тут же начало ощутимо припекать. «Ох, волдыри будут — на всю задницу», — подумал Тим, ерзая на горячей коже чудища, но подумал скорее весело, чем мрачно.
— Почему Годзилла? — спросило чудище, разворачиваясь к лесу и начиная движение. — Мне незнакомо это слово. Что оно значит?
Против ожидания, двигалось чудище плавно и ровно — Тим чувствовал себя, как будто в автомобиле по гладкому шоссе ехал, а не верхом на красном монстре по пересеченной местности.
— Ничего. — Тим пожал плечами. — Просто в моем мире так звали одно… существо, которое на тебя похоже.
Годзиллу, однако, эта новость здорово заинтересовала — он даже остановился.
— В твоем мире есть танар-ри?
— Не знаю, о чем ты. Если танар-ри — такие же, как ты, то — нет. Таких, как ты, у нас нет и никогда не было. Да и Годзиллы тоже не было на самом деле, ее в Голливуде придумали.
Чудище молча постояло секунд десять, потом двинулось дальше.
— А ты мальчик или девочка? — спросил Тим.
— Не понял вопроса, — ответил Годзилла. — Я не мальчик и не девочка. Я вообще не человек, я — танар-ри.
— Это я понял, — отмахнулся Тим. — Я хотел узнать, какого ты пола.
— Насколько мне известно, у танар-ри нет полов. И это правильно, потому что я нахожу деление на два пола неудобным. Неправильным.
Тим хмыкнул. Неважно в общем-то. Значит, он — оно. Чудище. Этот, как его — гермафродит. Тим вспомнил непристойный школьный стишок и ухмыльнулся. Тем временем под ногами у Годзиллы захрустели ветки кустов — они дошли до границы леса.
Сегодняшнее путешествие по лесу понравилось Тиму куда больше вчерашнего. Годзилла пер по лесу, как танк, с треском проламываясь сквозь кусты. Лесные обитатели уже не поглядывали на Тима с гастрономическим интересом, а, наоборот, разбегались с писком. Если успевали. Тим несколько раз замечал, как Годзилла выстреливает своими складчатыми конечностями в сторону, выхватывает какую-нибудь истошно верещащую зверюшку и подносит к себе. Что он там с этими зверюшками делает, Тим не видел, но догадывался. Уж явно не по шерстке гладит и отпускает. Это наблюдение Тима ничуть не испугало, скорее даже наоборот — он чувствовал мрачное удовлетворение. Во-первых, у него не было ни малейших причин сочувствовать обитателям этого леса, а во-вторых, то, что Годзилла не прочь пожевать мяса, только отдаляло его от местных сбрендивших вегетарианцев и делало более человечным, что ли. Тим сидел, пригнувшись, держа перед собой «тарелку», почти прижавшись всем телом к горячей коже чудища (от веток прятался), и думал злорадно: «Шаретор-хренатор, напридумывали тут — то нельзя, се нельзя, радоваться нельзя, мясо есть нельзя, и чё, помогло это им? Вот отнеслись бы к Годзилле по-человечески — были бы живы».
