Сай Ашан тем временем прошел через класс, встал за спиной у сидящего на последнем ряду ученика и написал, теперь уже на противоположной стене: «Это — медиум. Внушите ему нарисовать что-нибудь. Сами можете не рисовать, но лучше рисуйте — так будет проще определить, насколько точно медиум выполнил ваше задание». Класс опять заскрипел стилами, и, похоже, на этот раз у кого-то начало получаться, потому что медиум вздрогнул, поднял голову и принялся, открыв рот и капая слюной на стол, что-то рисовать на лежащем перед ним листке. Но кто бы ни внушил медиуму рисунок, это был точно не Тим — он сидел, вцепившись руками в стол, и разглядывал медиума. Эти растопыренные уши он уже видел недавно — это же Лайл! Тот незадачливый ученик, на которого взъелся Пар Самай. Лицо медиума, правда, не было лицом Лайла. Но и непохожим его тоже нельзя было назвать. Вот кем бы мог быть этот медиум, так это недоразвитым братцем того самого Лайла. Вопрос — а есть ли у него брат-даун? В принципе почему нет — например, они оба росли в этой деревне, потом один брат пошел учиться на волина, а второго — недоразвитого — отдали в школу, скажем, в качестве оплаты обучения первого брата. Или части обучения. Тим сидел, замерев и отлично понимая, что для получения ответа на этот вопрос ему надо всего лишь обернуться и найти самого Лайла. Но сделать это ему мешал страх — страх и почти полная уверенность в том, что никакого Лайла он за спиной не найдет.

Тут Сай Ашан выхватил листок из-под руки медиума (тот сдавленно хныкнул и исказил лицо в жалобной гримасе), поднял и продемонстрировал его классу.

— Это мой узор! — раздался возглас за спиной Тима. Тим обернулся и увидел в третьем ряду поднятую руку, держащую листок с таким же, как у Сай Ашана, рисунком. Тим, воспользовавшись моментом, быстренько оглядел класс, вздохнул и повернулся обратно. Лайла не было. Учитель положил листок, повернулся к стене. «Мар, для тебя урок закончен. Остальные — продолжайте». Медиум вздрогнул и потянулся к листку, а Тим сглотнул и закрыл глаза. «Вот так, — подумал он, — нужен ты кому больно — убивать тебя. Это же невыгодно. Лучше сделать дебилом и посадить узоры рисовать». Изготовление учебных пособий из отстающих учеников — чем не способ поднять успеваемость? Елы-Палы в восторге была бы от такой методики, точно. Опять послышалось обиженное хныканье медиума, Тим открыл глаза и увидел новую надпись на стене: «Тан, Гарса, для вас урок закончен. Остальные — продолжайте». Первой мыслью Тима при виде этой надписи было: «А интересно, он все заново переписывал или только имена? Жаль, не увидел». Тим мысленно усмехнулся и принялся вырисовывать на листе загогулины, периодически поглядывая на медиума Лайла. Интересно, он каждого собирается отпустить только тогда, когда им удастся внушить медиуму свой рисунок? И что он сделает, когда Тим останется один в классе?

К счастью, ответа на второй вопрос Тиму сегодня получить не удалось — после первых пяти-шести ушедших учеников процесс слегка застопорился, и к концу урока в классе еще сидело человек десять. И Тим в их числе, разумеется. Здешние уроки, как давно уже заметил Тим, были намного длиннее земных и тянулись часа по два-три, точнее он сказать не мог — часов у него не было, а как местные определяли время — все еще оставалось для него загадкой. Зато Тим получил ответ на первый вопрос — учителя явно не собирались работать сверх положенного. Как только Сай Ашан решил, что время урока истекло, он оглядел оставшихся, написал на стене: «Урок закончен» — и увел слабо сопротивляющегося медиума в заднюю комнату. Тим облегченно встал и выскользнул в коридор. Быстренько дошел до своей комнаты, надеясь, что Ашер Камо уже там и что он ответит на возникшие у Тима вопросы. Но комната была пуста, и Тим, огорченно вздохнув, сел на топчан и достал из кармана замотанный в носовой платок брусок железа. Он просидел над ним часа полтора, вполне честно просидел, надо заметить — без халтуры. Как только мысли Тима уходили куда-то в сторону, он вспоминал бессмысленный взгляд Лайла, ниточку слюны из полураскрытого рта и вцеплялся в брусок с удвоенной силой. Появления куратора Тим не заметил.

— Не пытайся перебороть себя, — прозвучал неожиданно голос сбоку, Тим вздрогнул и чуть не выронил брусок. — Ты тратишь половину сил на преодоление, а половину — на сопротивление. Так ты не преуспеешь никогда. Просто убери ту силу, что сопротивляется, и ты сам удивишься, как мало сил тебе потребуется, чтобы сломать брусок.

— Я попробую, — сказал Тим, откладывая брусок в сторону, — после… У меня есть вопросы.

— Я слушаю, — сказал Ашер Камо, заходя внутрь комнаты.

— Сегодня на «Внушении»… там был медиум… это же Лайл? Почему его сделали медиумом? За… отставание в учебе?

— Нет. Лайла сделали медиумом не за отставание в учебе. Он солгал.

Тим моргнул.

— Как… солгал? На «Порядке Вещей», что ли? Так он же не врал, он просто сказал, не подумав…

— Он не просто «сказал, не подумав», он сделал попытку создать у учителя ложное представление о своих знаниях. И это уже не первая его попытка. Ему неоднократно говорилось о недопустимости такого поведения, но вчера, в разговоре с куратором, он солгал.

Тим задумался. Ничего себе — «создать ложное представление». Да если за такое наказывать, то весь их 8 «Б» можно прямым ходом в дурку отправлять. Тим бы тоже с удовольствием показал, как он умеет ложное представление создавать, да вот только знаний у него было ноль, настолько круглый, что тут и пытаться не стоило. Чтобы изобразить, что знаешь много, надо знать хоть что-нибудь, это Тим понял уже давно. Насчет лжи тоже было не совсем понятно, то есть Тим знал, что врать нехорошо, но он также отлично знал, что врут все: политики, бизнесмены, врачи… да все, короче. Он уже давно для себя уяснил, что нехорошо — не врать, а попадаться на вранье. И что же выходит — у них вообще врать нельзя? Или о чем-то конкретном?

Тим спросил:

— Он о чем-то важном солгал?

— Неважно, о чем он солгал, — отрезал куратор. — Важно то, что он — солгал.

Помедлил и добавил:

— Не все из учеников получили должное воспитание, да не все и могли его получить. Здесь учатся как дети волинов, так и дети крестьян. Возможно, в раннем детстве некоторые из них часто лгали другим и не всегда получали за это должное наказание. Лайл родился и рос в крестьянской семье, именно поэтому ему давались некоторые послабления, но он сделал из них неправильные выводы, решив, что ему можно то, что нельзя другим. Он ошибался. Врать нельзя никому. Но на ложь в низших сословиях часто не обращают внимания, потому что она безобидна. Большинство Исполняющих даже собственной воли не имеют, а полностью принадлежат своим хозяевам. Даже те из них, чей шаретор не весь состоит из долга хозяину, не играют сколь-нибудь заметной роли в жизни общества, общаясь только с себе подобными, и их слова значат для мира не больше, чем шум текущей речки. Волин же — совсем другое дело. Слово волина не может быть лживым, просто исходя из самой Сути Воли. Если волин скажет что-нибудь, чего не было на самом деле, то, что он сказал, станет истиной. Но мы все живем в одном мире, в котором есть только один вариант происходящего, и он одинаков для всех. Слово лжи в устах волина может привести к искажению реальности, и это — самое опасное нарушение Порядка Вещей из всех возможных. Поэтому мы обязаны защититься от него всеми доступными методами. Запомни, если не знал этого раньше: лгать нельзя. Если ты солжешь во время своего ученичества, твое разумное существование прекратится в этот же день.

«Упс», — подумал Тим, машинально почесывая кончик носа и лихорадочно припоминая — не успел ли он еще что-нибудь соврать за время своего пребывания здесь. Вроде нет. Но вовсе не потому, что Тим был кристально честным человеком, а всего лишь потому, что как-то повода не подвернулось. А еще — Тим не был уверен, что, если ему этот самый повод подвернется, он успеет вспомнить о том, что врать нельзя, и не соврет. Частенько ложь вылетала из его уст совершенно машинально, особенно если она была мелкая и незначительная. Типа, спрашивает мама по телефону: «Ты полы помыл?» — и Тим отвечает: «Ага», даже не успев подумать, хотя мыть еще и не начинал. Ну так он же все равно помоет до того, как мама придет, как иначе — он что, сам себе враг, что ли? А еще вот интересно…