На его лице не читалось никаких особенных эмоций, лишь спокойное безразличие, разве что в глазах угадывалась печаль. У него были прямые черные волосы, довольно густые, и гладко выбритое лицо. Одевался он консервативно, но с некоторым намеком на экстравагантность: костюм был бархатистого красновато-пурпурного оттенка.

Хирург сидел напротив, именная табличка на столе содержала серию букв и цифр, но Эндрю на них даже не взглянул. Его устраивало обращение «доктор».

— Когда операция, доктор? — спросил он.

Хирург ответил мягко, но с той отстраненной

ноткой уважения, которая всегда слышалась в голосе роботов, когда они обращались к людям:

— Я не совсем уверен, сэр, что правильно вас понял. Кто нуждается в операции?

Тут на лице хирурга могло бы появиться выражение почтительной непреклонности, если бы роботы его типа, сделанные из нержавеющей стали с оттенком бронзы, могли менять выражение лица.

Эндрю Мартин разглядывал правую рабочую руку робота, которая неподвижно лежала на столе. Длинные артистические пальцы, наверное, легко и умело владеют скальпелем во время операции.

В его работе не будет неуверенности, колебаний, дрожи, не будет ошибок. Это, разумеется, приходит со специализацией, которую человечество желало столь упорно, что лишь немногие роботы теперь обладали независимым мышлением. Хирург, разумеется, должен иметь именно такую программу. И все же этот робот настолько ограничен в своих возможностях, что не узнал Эндрю — вероятно, даже не слышал о нем.

— Тебе никогда не хотелось стать человеком? — спросил Эндрю.

Хирург мгновение помедлил с ответом, словно вопрос затерялся в его позитронных мозгах.

— Я робот, сэр.

— Но человеком быть лучше?

— Лучше, сэр, быть более опытным хирургом. Я не могу стать таким, будучи человеком, зато могу стать усовершенствованным роботом. Мне было бы приятно стать усовершенствованным роботом.

— А тебя не оскорбляет, что я могу командовать тобой? Заставить встать, сесть, пойти направо или налево, просто приказав сделать это?

— Мне нравится выполнять ваши пожелания, сэр. Если приказы помешают выполнению долга по отношению к вам или любому другому человеку, я не буду реагировать. Первый закон, касающийся моих обязанностей по отношению к человеческой безопасности, возобладает над вторым законом, связанным с подчинением. В любом случае, подчинение доставляет мне удовольствие… И все же: кого я должен оперировать?

— Меня, — сказал Эндрю.

— Это невозможно. Операция нанесет вам вред.

— Это не имеет значения, — спокойно произнес Эндрю.

— Я не должен наносить вред, — сказал хирург.

— Да — человеку, — заметил Эндрю. — Но я робот.

Когда Эндрю был создан, он ничем не отличался от других роботов его класса. Он добросовестно справлялся со своими обязанностями по дому, куда поступил в те дни, когда роботы-слуги были редкостью.

Хозяев было четверо: Сэр, Мэм, Мисс и Маленькая Мисс. Конечно, он знал, как их зовут, но никогда не называл хозяев по имени. Сэра звали Джеральд Мартин.

У робота был серийный номер NDR, а цифры он забыл. Понятно, прошло много времени, но если бы он захотел вспомнить свой номер, то конечно, сумел бы. Но он не желал его вспоминать.

Маленькая Мисс назвала его Эндрю. А затем так его стали звать и остальные.

Маленькая Мисс… Она прожила девяносто лет, и ее давно уже нет. Однажды он попытался назвать ее Мэм, но она не позволила. Она так и осталась Маленькой Мисс до своего последнего дня.

Эндрю выполнял обязанности дворецкого, камердинера и горничной. Это было проверкой — как для него, так и для всех роботов, не занятых на заводах и исследовательских станциях Земли.

Мартинам он очень понравился, и половину времени он тратил не на работу, потому что Мисс и Маленькая Мисс просили, чтобы Эндрю поиграл с ними.

Мисс первая поняла, как это можно устроить. Она сказала:

— Мы приказываем тебе играть с нами, а ты должен выполнять приказы.

Мне очень жаль, Мисс, но я уже получил от Сэра более ранний приказ, который по этой причине должен иметь преимущество.

— Папа всего лишь сказал: «Я надеюсь, что ты займешься уборкой», — возразила она. — А я тебе

приказываю.

Сэр не возражал. Сэр любил Мисс и Маленькую Мисс даже больше, чем сама Мэм, и Эндрю их тоже любил. По крайней мере, эффект, который они оказывали на него, был таким же, какой люди, вероятно, и называли любовью. Эндрю думал об этом как о любви, потому что не знал другого слова.

Именно для Маленькой Мисс Эндрю вырезал деревянный кулон. Она попросила его. Мисс подарили на день рождения кулон из слоновой кости, украшенный резьбой, и Маленькая Мисс почувствовала себя обделенной. У нее был только кусочек дерева, который она дала Эндрю вместе с маленьким кухонным ножичком.

Он сделал кулон быстро, и Маленькая Мисс воскликнула:

— Какой он красивый, Эндрю! Я покажу его папе.

Сэр не поверил ни единому ее слову. «Скажи честно, где ты его взяла, Мэнди?» Он так называл Маленькую Мисс — Мэнди. Когда Маленькая Мисс обиделась, он повернулся к Эндрю:

— Это сделал ты, Эндрю?

— Да, сэр.

— И форму тоже сам придумал?

— Да, сэр.

— Может быть, все-таки это копия?

— Это то геометрическое воплощение, сэр, которое больше всего подходит к данной структуре древесины.

На следующий день Сэр принес ему другой кусок дерева, побольше, и электрический вибронож.

— Сделай из него что-нибудь, Эндрю, — сказал он. И потом долго разглядывал то, что получилось. С тех пор Эндрю больше не прислуживал за столом. Вместо этого ему было приказано читать книги по мебельному дизайну, и он научился делать столики и шкафчики.

— Ты создаешь великолепные вещи, Эндрю, — сказал Сэр.

— Я наслаждаюсь, когда делаю их, сэр, — ответил Эндрю.

— Наслаждаешься?

— Это заставляет токи в моих позитронных блоках каким-то образом проходить по путям с меньшим сопротивлением. Я слышал, как вы употребляете слово «наслаждаться», и обстоятельства, когда вы его произносите, совпадают с моими. Я наслаждаюсь, когда делаю эти вещи, сэр.

Джеральд Мартин отвез Эндрю в региональный офис «Ю.С.Роботс энд Мекэникл Мэн Корпорейшн». Как член региональной легислатуры, он безо всяких проблем попал на прием к главному робопсихологу. Более того, он стал владельцем робота именно потому, что был членом региональной легислатуры в те давние времена, когда бытовые роботы были редкостью.

Тогда Эндрю еще ничего не понимал, но позднее, получив более глубокие познания, смог заново вспомнить давнюю сцену и оценить ее истинное значение.

Робопсихолог Мертон Мански слушал с застывшей на лице улыбкой и неоднократно пытался удержать пальцы от постукивания по крышке стола.

— Роботехника не является точной наукой, мистер Мартин, — сказал он. — Я не могу объяснить все в деталях, но математика, на которой основаны позитронные схемы, слишком сложна, чтобы претендовать на абсолютное знание конечного результата. Мы, естественно, заменим вашего робота…

— Ни в коем случае, — сказал Сэр. — В его исправности нет никаких сомнений. Он прекрасно справляется с Обязанностями, для которых предназначен. Но кроме этого, он вырезает из дерева изысканные вещицы и никогда не повторяется. Он создает произведения искусства.

Мански смутился.

— Странно. Конечно, сейчас мы создаем более усредненные схемы… Так вы считаете, что он действительно творит?

— Судите сами. — Сэр протянул ему небольшой деревянный шар, на котором были вырезаны играющие дети, такие маленькие, что их с трудом можно было различить, но тем не менее фигурки были пропорциональны и так естественно подходили к структуре древесины, что она тоже казалась вырезанной.

— Это сделал он? — спросил Мански. Он протянул шар обратно и покачал головой. — Ему выпал счастливый жребий. Что-то произошло с его схемой.