— Так чего он в обычную больницу не обратился? — обалдев немного от этой истории, спросил я.
— А мы тогда на что? — оскорбился Денискинас.— Если все начнут в нормальных больницах лечиться…
Я задумался над сложностями борьбы за здравоохранение в нашей организации.
Телефон на стене, древний, из черной литой пластмассы, затарахтел глухо и сердито.
Денискинас приложил трубку к уху и принялся слушать, что говорят на том конце провода. Затем, не говоря ни слова, он нажал рычажок и повернулся ко мне.
— Ты у нас кто? Практикант? Вот тебе тогда две пробирки, я тебя опыты сейчас делать научу.
Денискинас напустил в пробирку воды из крана и показал мне, как следует переливать жидкость из одной пробирки в другую.
— Запомнил? Сначала из этой в ту, а затем из той — в эту. Только смотри не перепутай, а то взорвется, все, чего доброго…
Затем Денискинас набросил поверх халата куртку и убежал, оставив меня преисполненным уважения к современной науке.
Надо же, сперва из этой — в ту, а затем из той — в эту…
Пробирки мне скоро надоели, я сунул их в специальную штуковину с дырочками, отстаиваться.
В лаборатории было много интересного. Центрифуга, альтинометр, термостат, в котором можно было разогревать пищу. В доказательство этой моей догадки весь он изнутри был уделан объедками.
Я полистал толстый справочник «Дифференциальная диагностика внутренних болезней потусторонних существ» Д. Ум и В. Заразум, Москва, 1967 год.
Ой! Ого! Передается воздушно-капельным путем, это, значит, как грипп?
Ближе чем на тридцать метров к оборотням больше приближаться не буду, так и знайте. А то мало ли…
«Кожные и венерические заболевания у человекоподобных» меня заинтересовали куда больше. Особенно цветные иллюстрации и фотографии на вкладке.
Жуть! И этим можно заразиться при рукопожатии?
По рассмотрении некоторых особо наглядных снимков развития грибковой инфекции я обнаружил у себя зуд и покраснение на различных участках кожи.
А-а-а!
Нет, эту книжицу мы лучше закроем.
Третий попавшийся мне том оказался наиболее интересным. На как попало валявшейся книге стояла печать «совершенно для внутреннего пользования», предупреждение о запрещении выноса за пределы территории и чья-то роспись о получении в комплекте одной единицы.
Тщательно засекреченный справочник поведал мне интереснейшие вещи.
В самом деле. Всем известна нечисть, внешне страшно похожая на человека (вот-вот, страшно похожая, лучше слова и не придумаешь). Реже встречаются свиньи-вампиры, овцы-оборотни, клопы-некроманты и тушканчики-кровососы. Отчего же тогда не обладать магическими свойствами существам с более простой природой?
Уровень клеточной организации никоим образом не отражается на волшебном потенциале.
Всевозможнейшие грибки, простейшие, всякие вирусы и бактерии тоже могут быть не простыми, а волшебными.
И вот если эти колдовские хвори вдруг набрасываются на обыкновенных граждан, тогда-то ими и занимается наш, особый, здравооборонительный отдел по борьбе с инфекциями и возбудителями за сохранение гомеостаза.
Процесс неудержимого самообразования был прерван появлением еще одного из моих новых сослуживцев, небритого и в телогрейке.
— Андрей. Андрейка-в-телогрейке.— Назвался он.— У тебя выпить случайно ничего нету?
— Нету,— вздохнул я и добавил, решив проявить сближающую всех солидарность,— сам страдаю.
— Тогда надо что-то соображать,— сказал Андрейка. Мы принялись рыться по карманам, честно выкладывая на розовый кафель смятые бумажки и мелочь.
— О! — обрадовался Андрейка.— Как раз хватит на…
Тут опять зазвонил телефон.
— Подними,— велел Андрей.— Если вызов, скажи, все в подвале, на ликвидации последствий устранения прорыва инфернальных стоков.
Я взял трубку.
— Это Тромбоцит Трихофитихович,— сухо сказали оттуда.— Срочный вызов, на проспекте Павших Коммунаров…
— А никого нету,— поспешно сказал я.— Все на последствиях ликвидации…
— Ты что, новенький? — сразу догадался голос.— Андрею передай, что я лично ему яйца поотрываю, если сейчас же не выедете.
Я прикрыл динамик ладонью.
— Говорят, яйца тебе вырвут.
Андрейка сам подошел к телефону, жестом отстранив меня.
— У аппарата,— казенным басом произнес он.— Так точно. Выезжаем. Как скажете, Тромбоцит Трихофитихович. Конечно. Лично прослежу. Сам, сам себе все отрежу! Только вы не переживайте… Да, исполним. Так точно, введу. Выполняю. Служу и помню!
Переговорив с начальством, Андрей спросил:
— Ты что, Макрофага не узнал?
— Кого?
— Кличка у нашего шефа такая. Жрет живьем потому что любого и даже на кусочки не режет, целиком заглатывает. Потому и Макрофаг.
Я, если честно, юмора не понял. Видимо, что-то специфическое. Особая медицинская шутка, не для дебилов, вроде меня.
— Что стоишь, собирайся. Фитихыч велел и тебе заодно яйки отхватить, если задание провалим. Что-то ответственное намечается…
На улице нас дожидался старенький троллейбус с надписью «Технический» по обшарпанному боку.
Мы с Андрейкой уместились в кабине рядом с водителем, небритым и с виду чрезвычайно усталым после вчерашнего.
— Это Леха,— сказал Андрей,— после познакомитесь, он сейчас беседы вести не в состоянии, слова с перепою разучился выговаривать.
— А как же он машину тогда…— начал было я, но остаток предложения застрял у меня в горле.
Поначалу я боялся, когда за руль садился Утка. После привык, но все равно временами сердце замирало на поворотах.
Сейчас я понял, что то были детские забавы.
Почти не открывая глаз, Леха утопил педаль в пол, нас вжало в сиденья, и троллейбус, взревев, ринулся вперед. Двигатель у него был старый, надсаженный, так что шуму вышло очень много. Покинув территорию депо, мы своротили какой-то знак и выскочили на дорогу.
Водители обгоняемых машин сигналили, то ли протестуя, то ли, наоборот, приветствуя отважные действия спящего за рулем Лехи.
Андрейка упирался руками в переднюю панель и говорил, подбадривая меня:
— Это хорошо еще, что он быстро ехать боится! Реакция сейчас не та!
На площади Леха сделал крут, видимо, выбирая поворот. Колеса с моей стороны то и дело отрывались от земли, и троллейбус потряхивало.
— У светофора свернешь! — крикнул сверявшийся с картой Андрейка.
Леха, как мне показалось, кивнул, а может, просто уронил голову и круто заложил руль вправо, одновременно нажимая на тормоз.
Страшно завизжав шинами, троллейбус развернулся на месте, оставляя на асфальте черные полосы. Рожки его чудом удерживались на проводах. Леха сплюнул через открытую треугольную форточку и вновь вдавил педаль газа, чтобы не отпускать ее до самого конца поездки.
— Машину трижды в месяц на капремонт ставим! — то ли похвастался, то ли просто, наоборот, с неодобрением сказал Андрей.— А если вызовов много, то и все четырежды!
Я икнул.
Чудом избежав около пятнадцати раз верной гибели, проскочив под носом у трех трамваев, спровоцировав не меньше полусотни аварийных ситуаций на дороге и едва не отправив на тот свет колонну пеших демонстрантов, мы добрались-таки до места.
Отсоединившись от линии, по инерции, наш троллейбус вкатил во двор, где и замер. В кабине ощутимо начинало вонять горелой проводкой.
Я буквально вывалился наружу, преодолевая в себе желание прильнуть к земле в горячем поцелуе.
И икота эта еще прицепилась.
— Ничего,— похлопал меня по спине Андрей,— ты еще нормально для первого раза держался. Одну девушку у нас так вообще вырвало, она сейчас в отделе кадров работает. Я ее церукалом накормил. Ты подыши, постой, скоро попустит.
Я подышал, следуя совету. В самом деле, легче стало, но ненамного.
Машина остановилась во дворе какого-то старого, еще сороковых годов постройки дома. Сталинский ампир, если позволите, высокие потолки, толстые стены, башенки, стреловидные торчалины на крыше, придающие всему архитектурному замыслу завершенность и четкую осмысленность.
