Наш современник, летя на авиалайнере в 2235 году над северной Африкой и Европой, был бы озадачен и удивлен. Поскольку ландшафт этих мест изменился всецело. На месте Сахары, этой раковой опухоли Земли, оккупировавшей на столетия огромные территории, теперь тянулись возделанные поля и сады — тысячи километров сельскохозяйственных угодий, перемежающихся лесами и перелесками. Огромные пространства, исполосованные полноводными реками, украшенные озерами, облагороженные системой каналов…

Ближе к экватору, начиная с тропической зоны, ландшафт бы не удивил жителя двадцать первого столетия — ибо почти не изменился этот ландшафт. Всё те же непролазные джунгли до самого экватора и дальше, на юг. Здесь невозможно усмотреть линий железных и автомобильных дорог, сколько-нибудь заметных селений. Дичь и глушь, даже большая, чем два-три столетия назад, царит в этих местах. Здесь по-прежнему бродят дикие племена, совсем уж низведенные белым человеком до первобытного состояния.

Белые люди, эти вечные захватчики и завоеватели, теперь сдвинули свою мощнейшую цивилизацию в Северную Африку, по обыкновению истребив, поработив или изгнав с намеченной ими территории исконные народы. Так было всегда. Так произошло и в начале прошлого, двадцать второго, столетия, когда в силу не совсем предвиденных причин ледник стал наступать на Европу. Стремительно наступать. И не только на Европу, а на Америку, Азию и Австралию. До Австралии, впрочем, он к 2235 году еще не добрался с юга, но изрядно перекроил общественный строй, подсократил население Новой Зеландии, Австралии и в меньшей степени — Новой Гвинеи.

Да, господа. Так произошло на Земле всего за каких-то двести лет. А вы думали, наш земной шар всегда имел столь благопристойный вид, как сегодня? Нет. Еще в двадцатом столетии ученые пришли к выводу, что за последние два миллиона лет Земля пережила несколько ледниковых периодов. И что ледниковье — это не исключительное, а самое что ни на есть привычное состояние земного шара. А именно: на ледниковье приходится девять десятых времени. То есть за последние два миллиона лет Европа оголялась ото льда всего на двести тысяч лет, тогда как под ледниковым панцирем она прозябала все остальное время.

Бивших в набат ученых в двадцатом и до середины двадцать первого века слушали мало. Человечество было озабочено заканчивающимися нефтяными и газовыми ресурсами, все силы направлялись на отыскание новых источников энергии. Наконец нашли способ добывания водорода из недр земли. И весьма кстати. Поскольку как раз с этого времени на острове Суматра взорвался огромный вулкан. Жизней было унесено сотни тысяч. Впрочем, белое человечество никогда не считало жизни отсталых народов. Всех этих малайцев, тайцев, цейлонцев, индийцев, которых и так природа плодила чрезмерно.

Но на этот раз досталось и белой цивилизации. Волна сорокаметрового цунами опоясала весь земной шар. Были затоплены и сокрушены тысячи портов Европы, Америки, Африки, Азии и Австралии. А потом на земле потемнело — это пепел колоссального малазийского вулкана распространился по всему небу.

Три неурожайных года пережило человечество. Вернее, то, что от него осталось. Цивилизованные страны, естественно, лучше справились с испытанием. В Северной же Азии и в Южной Америке голод царил такой, что люди ели людей. Вымершие города, пустынные холодные прерии и предгорья, по которым бродили голодные хищники и не менее хищные кучки людей.

Потом потеплело, но температура в средних широтах никогда уж не поднималась до отметок рубежа второго и третьего тысячелетий, когда на Земле было необычайно тепло, и много в то время поговаривали даже о глобальном потеплении. Теперь же впору было спасать себя и планету от космического холода.

Огромные ресурсы человечества были направлены на метеорологические расчеты. Мощнейшие компьютеры считали и делали прогнозы на протяжении нескольких месяцев. Результаты с разных компьютеров сопоставлялись. И вот был сделан неутешительный вывод: решительно все указывало на то, что планета свалилась в период ледниковья и что лет через пятьдесят-сто на месте спокойной и процветающей Европы, этой колыбели культуры и тихих бюргеров, будет лежать ледник. И ледник уже наступал с севера. Не намного лучшей предполагалась картина в южном полушарии, за тем лишь исключением, что цивилизации там, на юге, непомерно меньше, и она значительно дальше от полюсов.

Перед людьми христианской культуры встала неслыханная задача: выжить наперекор леднику. Европа, в то время почти единая, с отвагой обреченного принялась действовать чрезвычайно решительно. Все, кто хотел жить, как то вечно отсталая Россия, а также подвластные ей республики типа Грузии, Украины, Армении — все добровольно вошли в состав Объединенной Европы. Азиатские страны и арабский мир были отторгнуты с этого ковчега нового времени. Их обрекли медленно погибать. Временной столицей Объединенной Европы стал Рим. Правительство было единым и жестким. Единый язык, на котором стали поголовно говорить за десять лет, естественным образом выбрали английский. Как ни странно, совершенно светское и нерелигиозное общество вновь объединилось под хоругвями Церкви. Посредством этого укреплялась мораль. Но что это была за мораль?! Души людей делались стальными. Иногда безжалостными. Но кто вправе судить их, поставленных в буквальном смысле на пороге неумолимого ледника?

В связи со взрывом вулкана и рядом холодных лет над Сахарой наконец-то столпились циклоны, месяцами лившие и лившие на безлюдную землю дожди — эту кровь земли, питающую все живое. Мрачная пустыня покрылась разноцветьем, пышными кустами, раскидистыми деревьями. Реки отыскали свои старые, на века забытые русла и мутным потоком устремились на север, на запад и на восток. Нил, приняв эти нежданные воды, вышел из берегов и лизал, как в древности, пороги Великих Пирамид. А теплые дожди секли Сфинкса. Все вокруг орошалось, зеленело и расцветало. В то же время на севере неотвратимо холодало и высушивалось. И потому Север двинулся на Юг, чтобы его завоевать.

Оккупация Объединенной Европой (ОЕ) Северной части Африки происходила неумолимо. Везде и повсюду, от западных и восточных берегов Африки, от Средиземного моря до тропических джунглей, белый человек действовал расчетливо и жестоко. Мирный и сонный во времена благодати, европеец, поставленный природой на грань выживания, всегда был свиреп. Азия, Африка и Америка во втором тысячелетии вполне ощутила его цепкие и лишенные жалости руки. Голодный и алчный европеец — это страшное существо, это животное, наделенное отменным коллективным разумом и атрибутами цивилизации, против которых бессильны прочие народы Земли.

Так и теперь, убегая от ледника, проснувшийся от столетней спячки европеец стал страшен. Жители Марокко, Туниса, Турции, Египта и проч., уцелевшие после взрыва вулкана, после холодных и голодных лет, были порабощены европейцами.

Именно порабощены, так как статус раба стал вполне узаконен в ОЕ. Рабы направлялись в развернутые на территории бывшей Сахары концентрационные лагеря и за скудный паек, под жестким надзором принимались распахивать обширнейшие поля, сеять и собирать урожай.

Посреди некогда гнетущей пустыни буквально за десять лет возвелись многонаселенные города, где работали и набирали темп различные предприятия. Плавилась сталь, чугун, шились одежды, строились и уже входили в мощь атомные электростанции, в свою очередь питавшие все вокруг — станкостроение, машиностроение, легкую промышленность и даже объекты для спорта и развлечений, так как ничто человеческое не было чуждо людям новой державы.

Огромные порты раскинулись на Западном побережье Африки. Завоеванная ОЕ прибрежная полоса тянулась да самой ЮАР, которая также вошла в состав единого государства.

От дикости и глуши сердца Африканского континента, где скрывались несчастные дикари и примкнувшие к ним аборигены северной Африки, европейцы отгородились огромным земляным валом с колючей проволокой. По проволоке бежал ток. А через каждые полкилометра стояли вышки с недремлющими пулеметчиками. Мир таким образом разделился. И этот вал, и эта проволока, как ни крути, являлись единственным целесообразным решением — в джунглях буйствовали эпидемии, без изоляции было не обойтись. В противном случае силы цивилизации истощались бы в борьбе с прилипчивыми болезнями. А силы были нужны не только на заселение Африки, но и на спасение памятников культуры старушки Европы.