— Капитан, — продолжала она, — вы давно разорвали все узы, связывавшие вас с человечеством, но пока вы еще не смогли заглушить в себе все добрые чувства, истребить всякое человеческое побуждение. Вы сами когда-то были ребенком, у вас была мать, склонявшаяся с глубокой любовью над вашей колыбелью, и я заклинаю вас этим воспоминанием, всеми теми счастливыми часами, какие были у вас в жизни. Пощадите его, не берите на душу еще одну тяжелую ответственность.

— А какую участь он готовил мне и моим людям? — произнес капитан таким тоном, как будто он говорил сам с собой.

— Да с вашей точки зрения, быть может, он не заслуживает снисхождения, но Божеские и человеческие законы за него, капитан, — воскликнула смелая женщина, бесстрашно встречая его мрачный взгляд. — Та причина, которая побудила его так действовать, освящает самый поступок, но ваши действия никогда не будут оправданы ни здесь, ни на том свете.

Морской Разбойник улыбнулся с горькой иронией.

— Вы очень смело говорите, если принять во внимание, что находитесь лицом к лицу с кровожадным Морским Разбойником, — сказал он. — Но, леди, я надеюсь, что многие люди, находящиеся под защитой законов, имеют более оснований бояться суда, чем я. Но довольно об этом.

— Но то, чем вы теперь грозите…

— Довольно! Довольно! — проговорил Морской Разбойник, сделав рукой энергичное движение. — Твердое решение, леди, было принято, прежде чем вы произнесли ваши слова.

И, обратившись снова к молодому человеку, он посмотрел на него долгим проницательным взглядом, причем в мрачных чертах его лица можно было прочесть выражение затаенной печали.

— Вы свободны, мистер Вильдер, — проговорил он медленно и тихо. — Вы не были верны мне так, как я вправе был ожидать от вас… как я, могу сказать, был верен вам. Но я не хочу вас судить. Идите на ваш корабль, повторяю, вы свободны.

Вильдер стоял с опущенной головой. Великодушие этого человека угнетало его больше, чем могли это сделать насмешки и оскорбления. Наконец он как бы пришел в себя и сказал, не глядя на разбойника:

— Я не могу покинуть вас, капитан, не попытавшись оправдаться.

— Помилуйте, мистер Вильдер, вы забываете, с кем говорите. Вправе ли я претендовать на такое оправдание? Ведь я сам не больше как осужденный преступник, — сказал Морской Разбойник с горькой иронией. — Конечно, верный слуга его величества не должен оправдываться перед пиратом.

— Но, капитан, перед вами хочет оправдаться не слуга короля, а человек, которому больно думать, что вы будете его ненавидеть.

— Я не питаю ненависти к вам, — мягко возразил Морской Разбойник. — Вы можете говорить, если хотите.

— Поставьте себя на мое место, капитан, и вы поймете, что в моей попытке не было ничего дурного. У меня было одно только огромное желание быть полезным моему народу. Это была единственная цель, толкнувшая меня на рискованное предприятие.

В отношении лично вас я не так виноват, как вам кажется. Не забудьте, капитан, что я знал вас только таким, каким вас рисовали другие, а о ваших действиях я мог судить только по рассказам других. Но клянусь вам всемогущим Богом, с первой нашей встречи с вами я переменил мнение и, узнав вас ближе, почувствовал себя совершенно обезоруженным.

— Но почему в таком случае вы не вернулись на ваш корабль, Вильдер. Вы могли бы таким образом сами избежать многих неприятностей и не заставлять страдать меня.

— Да, но у меня были причины, вынуждавшие так поступать, — возразил молодой человек, невольно взглянув в ту сторону, где находились дамы. — Кроме того, здесь, на борту, вместе со мной были двое моих людей, и я не мог их так бросить. Если бы я повиновался только голосу моих чувств, поверьте, капитан, что моя нога никогда не ступила бы на этот корабль, после того, как я познакомился с вами.

Морской Разбойник с минуту смотрел на него, как бы желая проникнуть в его душу.

— Я хочу вам верить, Вильдер, — сказал он вполголоса, — мне хочется, чтобы это было так. Идите… мы расстаемся не как враги.

Молодой человек взглянул ему прямо в лицо и после короткой борьбы с самим собою сказал:

— Капитан, как только я оставлю ваш корабль, я тотчас буду считать себя слугою короля.

— Из этого следует?..

— Это значит, что вся ваша доброта и великодушие не могут заставить меня отказаться от того, что я считаю моим долгом. В тот момент, когда я вступлю на борт "Дарта", настоящий характер вашего корабля станет известен всем. Я не могу скрыть от капитана Бигналя, что он находится лицом к лицу с Красным Морским Разбойником.

— А если я поставлю молчание условием вашего освобождения?

— Я ни за что не смогу на это согласиться. Предупреждаю вас, если вы хотите, чтобы я молчал, вы можете удержать меня здесь и в случае надобности казнить. Пусть я заплачу таким образом за мое погибшее намерение. Но если вы меня отпустите, я вынужден буду исполнить мой долг и занять место в ряду ваших врагов.

Морской Разбойник взглянул на молодого человека не только без всякой ненависти, но скорее с отеческим чувством.

— Как жаль, Вильдер, — проговорил он, — что мы не были знакомы с вами раньше и что нам пришлось встретиться только при таких обстоятельствах. Но к чему теперь это запоздалое сожаление? Идите, Вильдер, но скорее, советую вам поспешить… Если мой экипаж заподозрит, что мне стало известно, тогда даже я не смогу вас спасти.

Но Вильдер не трогался с места.

— Я был не один, — сказал он, — когда попал на ваш корабль. Я не могу оставить здесь дам, доверившихся мне как своему защитнику.

— Как, сударь? Вы не довольствуетесь тем, что я пощадил вашу жизнь?

— Конечно, нет, — ответил Вильдер. — Какое значение может иметь для меня жизнь, если эти беззащитные женщины не будут в полной безопасности?

— Вам незачем тревожиться. Я сам буду их защищать, хотя бы собственною кровью. Неужели я должен быть лишен всяких радостей?

Он взглянул в сторону женщин. Но то, что он увидел — выражение грустной мольбы, написанное на их лицах, — сказало ему все.

Он опустил голову и несколько мгновений стоял молча.

Наконец он решился и, подняв голову, сказал:

— Хорошо, пусть будет так. Эти дамы могут оставить корабль вместе с вами. И негр вместе с Фидом также получат свободу. Берите их, мистер Вильдер, и скажите, чего еще вы хотите.

Прошло не более четверти часа, и катер отплыл по направлению к крейсеру. На нем находились мистер Вильдер со своими двумя товарищами и мистрис Эллис с Гертрудой.

Все обошлось спокойно, так как матросы, не зная, в чем дело, решили, что Морской Разбойник придумал какую-то хитрость.

В то же время с палубы "Дарта" увидели приближение катера.

— Вот прекрасно, — сказал капитан Бигналь, обращаясь к стоящему капеллану. — Наш гость не только сдержал свое обещание, но шлет нам также дам. А это кто? Вот чудеса! Я готов поклясться, что молодой человек в катере — Генри Арк! Положительно, это какой-то день чудес.

Когда катер подошел к "Дарту" и наши путешественники поднялись на палубу, на них посыпался, конечно, целый дождь вопросов. Но все замолкли на мгновение, когда священник бросился к старшей даме, и она, увидев его, громко вскрикнула, радостно и горестно в одно и то же время.

Все изумленно смотрели, как священник крепко сжимал руки мистрис Эллис в своих и вглядывался в ее лицо, онемев от неожиданности. Наконец мистрис Эллис очнулась и, видя устремленные на нее любопытные взгляды, попросила прежде всего отвести ее в каюту. В самом деле, пора было это сделать, так как почти весь экипаж собрался на борту и рассматривал приезжих. Капитан Бигналь приказал всем разойтись.

Видя, что встретившиеся священник и дама могут многое сказать друг другу, он отвел их в каюту и предоставил полную свободу.

Когда дамы остались одни со священником, мистрис Эллис первая заговорила с ним.

— Боже мой, Мертон, — прошептала она, — думали ли мы когда-нибудь встретиться и притом еще здесь? Гертруда, — сказала она, обращаясь к мисс Грэйзон, — представь себе, этот почтенный капеллан обвенчал меня с покойным мужем, который стал гордостью и счастьем всей моей жизни. Мы должны были венчаться тайно от отца, так как он, хотя и очень меня любил, но не хотел дать свое согласие на мой брак с этим человеком.